Осознание величайшего дара, приобретённого в результате моего обучения у монахов ордена Жёлтой Розы, одновременно потрясло и озарило меня.
Можно считать величайшим даром упрочнение связи между моим телом и разумом, более глубокое понимание того, что я хочу совершить, и глубоких взаимодействий моей физической оболочки, необходимых для более простого и полного исполнения движения. К примеру, я всегда могу подпрыгнуть в воздух, развернуться и ударить ногой в развороте. На это способен почти любой воин, по крайней мере воин-дроу. Но теперь мой разум обращается к самым тонким частям моего тела, лучше управляя движением бёдер, углом стопы, узлом мускулов на тыльной стороне ног и выбором времени для удара. Если раньше я мог отбросить противника подобным манёвром, теперь я могу сразу же закончить бой единственным сильным ударом, если мой оппонент не сохранял необходимое равновесие и поставил блок для защиты.
Я не хочу преуменьшать красоту этого дара. Я способен даже манипулировать мускулами, чтобы выдавить яд из раны! Но это — не главное из полученных мною сокровищ.
Можно считать, что величайший дар — это понимание ки, жизненной силы. Способность заглянуть внутрь и зачерпнуть силу, превосходящую силу костей и мускулов. Использование этой внутренний энергии позволяет мне ударом открытой ладони отбросить противника на несколько шагов. Оно позволяет мне находить мои ранения и погружать мою кровь, мышцы и всё, что физически находится внутри меня, в медитацию над этими ранами. С помощью ки и понимания моей физической оболочки я способен бежать быстрее и прыгать выше. Удары моих сабель стали более стремительными и сбалансированными.
Я стал лучшим воином, но нет, это всё ещё не самое большое из дарованных мне сокровищ магистра Кейна.
А ещё есть трансцендентность. С её помощью я сбежал от захватчика, растворив своё физическое тело во вселенной, став частью всего окружающего, первичным материалом звёзд, единственным вечным веществом в мультивселенной. Тем, из чего сделаны мы и всё то, что мы видим вокруг. Голая, невыразимая красота такого полного преодоления границ физической оболочки могла оставить меня там навсегда, в месте лучшем — в более истинном и полном существовании и понимании — чем всё, что я когда-либо испытывал или смогу испытать в этой смертной жизни.
Но даже эта трансцендентность — не то, что сейчас, в этот момент моей жизни, я считаю величайшим даром из всех.
Эта вершина занята самым незаметным из уроков верховного магистра, поскольку медитация, настоящая медитация, освободила меня от самого распространённого проклятия разумных существ, будь они дроу, людьми, полуросликами, дварфами, эльфами или даже гоблиноидами и великанами, возможно даже другими народами, о которых я ничего не знаю:
Сознательного стремления к некому предопределённому уровню напряжения.
Это дар, который я старательно пытаюсь передать моей дорогой крошке Бри, поскольку это лекарство от проклятия, которое, как я считаю, мы получаем в самые ранние годы жизни.
Невозможно недооценить его серьёзность, и я подозреваю, что это абсолютная проблема, определяемая степенью, а не её присутствием или отсутствием.
Внутри нас всегда есть некая степень беспокойства, вибрация в наших сердцах, в нашем сознании, в самих наших душах, которая наиболее удобна для нас как «нормальная». Как камешек, брошенный в неподвижную воду, это беспокойство — результат драмы, конфликта в сознании, в теле, или в обоих. Это чувство нормальности мы получаем в очень юном возрасте, и оно только растёт по мере того, как мы становимся полностью самостоятельными существами.
Проклятие заключено в том, что мы этого не осознаём.
В самых напряжённых обстоятельствах я видел это в себе, или в короле Бреноре, когда мы оба становились беспокойными, даже тревожными, создав вокруг себя обстановку мира и спокойствия.
— В путь! — был нашим общим призывам к действию, даже если в действиях не было нужды.
Из-за того, что нам были необходимы вибрации, внутренний конфликт, чтобы чувствовать себя нормально.
Бренор ненавидит быть королём, когда мир вокруг него пребывает в покое. Ему становится необычайно скучно (хотя сейчас, с его жёнами, он мог найти подходящую замену для конфликта и напряжения!). Ему необходимо это чувство нормальности, так что он достигает требуемого беспокойства независимо от обстоятельств. Он будет ворчать и жаловаться по тому или иному поводу, часто несущественному, но никогда не скажет ни слова и не станет беспокоиться о мелких подробностях более повседневных забот вокруг него, находясь в кольце демонических орд. В таком случае, когда напряжение настоящее и серьёзное, все эти мелкие проблемы уже не имеют значения.
Я теперь понимаю, что проклятие в том, что эти мелкие проблемы имеют значение без этой демонической орды, и поэтому их подсознательно преувеличивают ради того, чтобы отвлечься.
Я часто думал, а не является ли ложью, которую я рассказываю себе, эти поиски мира и спокойствия, учитывая мою собственную страсть к приключениям и да, даже опасности.
Но это крайние примеры внутренних вибраций. Крайние, редкие, и касающиеся побуждений, которые куда легче одолеть, поскольку они так очевидны, и возможно — так разрушительны или саморазрушительны. Менее серьёзные примеры, меньшие камешки, всегда присутствуют внутри и вокруг всех нас. Они проявляются в сплетнях, в бесполезных обсуждениях бессмысленных действий или спорах, в неразумных страхах по поводу событий, над которыми мы не властны, в напрасных волнениях по поводу собственных изъянов или мыслях, которые не отличаются никакой важностью… но внутри каждого из нас они превращаются в вибрации и беспокойство.
Вибрации разума, сердца, самой души.
И поэтому величайший дар, полученный мной во время обучения в монастыре Жёлтой Розы — способность по-настоящему остановить всю эту троицу, сделав пруд Дзирта До’Урдена таким спокойным и гладким, что отражение мира вокруг меня становится точным воспроизведением того, что есть, а не того, что воспринимается сквозь рябь внутренних тревог и внутренней вибрации.
Я свободен от беспокойства. Я доволен существованием в текущем моменте, в каждом моменте, в любом моменте.
Это не значит, что я отказался от любви к приключениям — как раз напротив!
Нет, дар состоит в том, что теперь я могу выбирать приключение, теперь я могу растворять драму, теперь я могу отбросить сомнения и страхи, чтобы увидеть отчётливую картину и избрать лучший способ действий, чтобы перерисовать её или наслаждаться ею без непроизвольных порывов.
И наоборот — теперь я знаю, как вызвать эти порывы в случае необходимости.
Этот дар ясности — и есть истинная свобода.
У всех бывают долгие периоды настоящих испытаний, но периоды настоящего спокойствия кажутся куда более скудными. Эти мгновения мира часто нарушает, как я стал считать, наше собственное стремление беспокоиться о вещах, которые совсем не стоят беспокойства.
Создавать рябь в неподвижной воде, чтобы чувствовать себя нормально.
Для того, кто научился пути Кейна, эта рябь приходит только извне, и когда она приходит, её видно с безупречной ясностью.
— Дзирт До’Урден