Ситуация вокруг Железной Цитадели быстро ухудшалась. Чтобы понять это, больше не требовалась обращаться к тёмным силам, концентрировать волю и направлять сознание к возведённой за гранью осязаемого мира супер-конструкции Тронного города. Хаос битвы рос, открывая обычному глазу своё неприглядное, полное крови и боли нутро.
Восстание охватывало столицу.
Злость Императора, закручиваясь тугим пульсирующим протуберанцем, взрастала до небес, превращалась в спрессованную ярость, и стремительно обрушивалась каменной лавиной на его собственные плечи.
Разгоняя военную машину Империи, он гнал её к назначенной цели, считая незначительными те камни, что разбросаны на его пути. Сейчас эти камни стали горой, павшей на него по непостижимой воле рока — груз ошибок самонадеянного слепца.
Это он, отдав себя расширению имперских рубежей, снова, как в инциденте в горнодобывающей зоне, позволил ситуации под самым носом накалиться и выйти из-под контроля. Это он позволил мятежникам подобраться ближе дозволенного. Это он, изготовив совершенно орудие предотвращения, отложил его в сторону.
Зачем создавать нечто столь грандиозное, как Город вокруг, и не использовать это? Позабыл, что инструмент имеет силу единственно в руках мастера? Меч, брошенный на верстаке, не рубит врага — он пылится, забытый, бесполезный. Никто не оценит остроту лезвия, баланс и изящество линий. Они проявляются лишь в делах.
Впрочем, в отблесках занимающихся пожаров было поздно прозревать детали пройденного пути. Возможно, Император просто устал. Измотался. Привязывая к пальцам нити всех важнейших дел своей Империи, всех её битв и осад, всех войн, он мнил себя кукловодом, а оказался марионеткой событий.
И вот — вызрели горькие плоды. Сопротивление. И Повелитель Тьмы знал, что сделает.
Он не позволит этим плодам пасть на возделанную им землю Вечной Империи. Не позволит прорасти семенам свободомыслия. Это бремя, бремя свободы, он примет единолично, как принял корону Вечной Империи.
И Вечный Трон останется неколебим.
Миг пронёсся — Император повернулся к своему бывшему пленнику и гостю.
— Пройдёшь по пути Суверена до конца, верно? — вклинился в мрачные размышления Императора Райвол, кивая в сторону пылающей столицы. — Ты всего лишь человек в грозной броне. Ты не предвидел и не предотвратил всё это. И ты не предотвратишь свою гибель. Сегодня — час настал.
— Ну попробуй…
***
Ударили фиолетовые молнии — ослепительно-чистая ярость, клокотавшая под чёрной бронёй, как в котле, и нашедшая, наконец-то, выход.
— Вы — лишь всплывший на поверхность гной, — густой бас Императора перекрывал даже рёв поднятого им колдовского шторма.
С оглушительным грохотом молнии разодрали листы металла и превратили в крошку и пыль бетонную толщу террасы. Там, где секунду назад стоял Винд Райвол, дымился зияющий провал. Но сам мятежник уцелел. Оттолкнувшись мощными, натренированными ногами от пола, он нырнул в сторону, отделавшись ударами бетонной дроби в спину.
— Я избавлюсь от всего вашего жалкого Сопротивления, — гремел ему в след голос Императора. — И те, кто решат оплакать вас, лишатся глаз.
Терраса снова содрогнулась, когда очередная секция превратилась под натиском тёмной мощи в ливень мелких обломков. Несколько тяжёлых блоков с треском оторвались от конструкции и рухнули вниз, с грохотом ударяясь и разбивая мелкие шпили и арки. Часть обломков грянули на своды тронной базилики.
Император не обратил внимания на эти разрушения. Поток молний с его рук теперь не прекращался, упорно преследуя мечущегося вокруг Райвола, которого от неминуемой смерти спасало только невероятно везение и огромная ловкость. Он ухитрялся найти опору даже на самых расшатанных элементах разваливающейся под давлением Тьмы террасы, в тот же миг намечал следующую точку, и уверенно прыгал к ней.
Раздражённый неуловимостью цели, Император только наращивал мощь выпущенного на волю шторма. Похожие на змей молнии закручивались в спирали, растекались во все стороны и сплетались в хитроумную смертоносную паутину, в центре которой возвышался сам Повелитель Тьмы. Некоторые из выпущенных им зарядов ударяли в него же, но растекались по броне, не нанося видимого вреда.
Доспех амортизировал урон, замыкая проходящую сквозь него силу в разрушительное по своей сути кольцо Тьмы, разорвать которое было уже не так-то просто.
Даже для Императора.
***
— Лорд Гроуввейер, силы Цитадели перешли от обороны к наступлению. Очаги восстания локализованы, и мы готовы приступить к зачистке. Мы уже оттесняем восставших от подступов.
— Наконец-то, — наместник торжествующе обратился к присутствующим членам командования. — Видите, нам не нужны ни ваши «Гаргульи», генерал, на ваши Твари, лорд Истрим. Мой гарнизон способен справиться с любой задачей.
— Приказ Императора заключался в ином, — напомнил наместнику апофикар.
— Ситуация изменилась, — жёстко возразил Гроуввейер. — Я уверен, Император поймёт это. Где лейтенант Доэр? Пусть доложит Повелителю, что ситуация полностью под нашим контролем. Сопротивление будет раздавлено. Где сейчас Император?
— Западная терраса арочного шпиля…
Гроуввейер кивнул: стало быть, Повелитель имел возможность наблюдать практически весь ход «битвы». К тому же, на его стороне были мистические тёмные силы, открывающие особый взгляд на вещи… Это могло стать проблемой. Наместник неосознанно потёр шею — воротничок мундира вдруг стал ему нестерпимо тесен.
— …и он вступил в бой с Виндом Райволом, — закончил доклад офицер.
— Что? — к подобному повороту наместник готов не был: предполагался побег мятежника, а не покушение на Императора!
— Мы должны помочь Повелителю! — вскинулся Браксар.
— Вы в своём уме, генерал? — Гроуввейер, всё же, считал себя человеком здравомыслящим, и никак не мог согласиться с предложением излишне импульсивного Браксара. — Мы не станем вмешиваться в личную дуэль Императора. Это самоубийство!
— Это предательство! — парировал генерал.
— Что?
— Успокойтесь, — вклинилась леди Нейт, желая погасить ненужное в сложившейся обстановке противостояние двух упрямых лбов. — Наш Император непобедим. Наверняка, он уже расправился с Райволом. И мы должны продемонстрировать Повелителю наше единство и способность действовать.
— Леди Нейт права, — поддержал многоопытного имперского канцлера Истрим. — Сейчас важно скорейшим образом восстановить порядок. Император уничтожит Райвола, а мы — пришедшее за ним Сопротивление.
Наконец-то, в зале военного совета восстановился некоторый порядок: хотя высшее имперское командование всё ещё поглядывало друг на друга с упрямым блеском в глазах, каждый признавал необходимость сохранения единства в принятии решений. Только так военная машина Вечной Империи могла действовать. Однако…
— Лорд Гроуввейер, — с докладом явился новый вестовой, — послание от виконта Вердлема Серафа.
— Что этому синодскому выкидышу нужно? — наместник, по долгу службы часто сталкивавшийся с надменным чародеем, не испытывал к нему ни малейших тёплых чувств. Скорее, Сераф был огромной и весьма болезненной занозой в его заднице.
— Он требует, чтобы Империя немедленно выделила отряд для защиты его дворца от нападения.
— Немедленно? Требует? — Гроуввейер не сдержал смешка: подобная наглость была вполне в духе виконта.
— Так точно. Он утверждает, что на помощь восставшим выступили преступные элементы столицы, и что сам он подвергся их нападению.
***
— Взгляни в лицо смерти, Райвол! Сегодня наступит твой конец, завтра — конец Сопротивления. И конец Союза тоже. Ваше жалкое выступление ничего не даст. Ваши призывы никто не услышит. Их заглушит гром Империи на марше!
Молнии уже не срывались с пальцев Императора — он целиком был охвачен бушующим штормом, и каждая частица чёрной брони исторгала из себя фиолетовые смертоносные разряды. Тот, что с яростной силой вырвался из груди Повелителя Тьмы, ударил в стену. Из разверзшегося пролома повалили искры и дым. Грандиозный шпиль-арка содрогнулся, и один из тяжёлых, как бы охваченных выкованными из железа лепестками пламени пинаклей, завалившись на бок, рухнул, попутно разбив поддерживающий террасу аркбутан.
Испещрённый выбоинами и провалами пол из пластов бетона и листового железа пошёл волнами. Вся конструкция страшно застонала — это рвались её бронированные связки и сцепления. Следом обрушилась почти вся терраса. Падая, она ломала на своём пути расположенные ниже ребристые башенки, балконы и рёбра контрфорсов…
То, что уцелело, едва ли могло вызывать доверие. Но Император сделал шаг. Жалкая, искорёженная балка под его ногами прогнулась, но Повелитель Тьмы не обратил на это внимания. Впереди Винд Райвол отчаянно цеплялся за выступающие из стены железные рёбра орнамента — переплетение прямых и дугообразных линий, выведенных будто строго по линейке и циркулю.
— Вот и всё, Райвол, — мрачно заключил Император. — Вот и всё…
Молнии бились вокруг, но Винд оставался ещё невредим — только самые маленькие из фиолетовых «змеек» кусали его тело, оставляя на коже алые раны-«укусы». Но он держался. Император был совсем рядом. Рука в железной бронированной перчатке протянулась вперёд, и хищные когти приготовились сомкнуться на шее мятежника, чтобы сдавить её в неумолимых тисках. Сломать. Лишить жизни.
С глухим треском балки под ногами Императора рухнули, разбитые в дребезги почти вышедшей из-под контроля тёмной силой шторма. Чёрная фигура смерти воплоти качнулась, и пала.
Беззвучно.
Последовал удар. Император тяжело приземлился на уцелевший, едва держащийся остов аркбутана, когда-то подпиравшего ныне не существующую террасу. Буря не прекращалась.
Райвол не раздумывал ни секунды. Разжав пальцы, оттолкнувшись от стены, он прыгнул. Мгновение падения, и сапоги мятежника с силой врезались в грудь Императора. Молнии пробили Винда, охватили тело, сковав узами невыносимой боли. Но сквозь собственный истошный крик он услышал, как хрустнули, обваливаясь, фрагменты аркбутана.
Император и мятежник рухнули вниз. Вместе.
Вокруг, громыхая о стены Железной Цитадели, сталкиваясь друг с другом и разбиваясь в крошку, неслись глыбы цемента и железа.
Удар.
Усиленные своды великой базилики, дрогнув, не выдержали. Лопнули бронированные нервюры, и сводчатые потолки, обломки башни-арки и террасы провалились в тронный зал.
Следом пал Император.
Охваченный тёмным штормом, он упал на острые глыбы. Удар пришёлся прямо меж лопаток, и оказался такой силы, что ослабленный Доспех не выдержал. Волокна льдистого мрака, истончённые в ментальной схватке с Синодом, натянутые до предела, ежесекундно проводящие сквозь себя разряды неимоверной мощи, пошли рябью…
Тронный зал утонул в яркой вспышке ослепительно белого света.
***
Свет волной прокатился по Железной Цитадели: от тронной базилики к нагромождениям чертогов, башен и соборов, к бастионам и твердыням, редюитам и фортам. Только вырвавшись в Город, он ослаб, и… рассеялся, не оставив по себе ни следа.
Только всеобщее замешательство.
Но Повелитель Тьмы не знал об этом. Не видел. Заключавшая своего возлюбленного в объятиях Тьма вдруг изменилась. Её касания стали жестокими, грубыми, и незримые руки, схватив, вырвали его из кожи…
Из Доспеха.
Отброшенный, он, кувыркаясь, пролетел по полу далеко в сторону. Обломки бетона и металла, каменная крошка больно ударяли и кололи его, нещадно обдирая кожу. Настоящую кожу — тонкую и болезненно бледную. Та, что была спрессована из льдистого мрака, осталась лежать, где пала — неподвижной горой колдовского металла на клыках бетонных глыб.
***
Бой завершился. Мятежники отступили, прикрытые подоспевшими на помощь бандами имперской столицы. Пользуясь хорошо известными им ходами и лазейками, они ускользнули, оставив имперцам разбираться с последствиями. Пожары ещё полыхали, и можно было наблюдать, как на фоне чёрно-багрового неба оседает силуэт огромного шпиля. Это рушился дворец виконта Вердлема Серафа. Отовсюду из разваливающейся громады вырывались жуткие протуберанцы потусторонне-синего пламени. Должно быть, это гибли в общем хаосе бесценные тысячелетние альдарийские и иные артефакты, насквозь пропитанные магией…
Но мало кого в Железной Цитадели сейчас это волновало. В бою оплот Императора практически не пострадал, но разрушения всё-таки были ужасны. Но самым потрясающим было, что затронули они те части Цитадели, к которым мятежники не смогли даже подобраться.
Это было невероятным.
Собравшись в главной базилике, имперское командование с ужасом и трепетом оглядывало царящий вокруг хаос. Полное разрушение, в котором только чудом уцелел Вечный Трон. Впрочем, он мог сгинуть, этот надменный символ. Потерю с лёгкостью восполнили бы в кратчайшие сроки. В отличии от ущерба, которым грозила Империи истинная рана, зиявшая теперь у подножия высокого престола.
Странно говорить такое о Доспехе, но он был бледен. Перед взвинчено-нервным, не находящим себе места имперским командованием лежал не прорыв в мироздании, поглощавший весь свет, а простая груда неподъёмного воронёного железа.
Безжизненная.
— Он не мог умереть, — леди Нейт с трудом стояла на ногах, левая ладонь её судорожно дрожала, а взгляд блуждал по залу, отказываясь обращаться к неподвижному телу.
Рядом стояли Гроуввейер и Браксар с группой старших офицеров и гвардейцев. Все они выглядели не лучше. Только Истрима, казалось, совсем не волновал распластавшийся на обломках доспех. Апофикар хаотично метался по тронному залу, будто выискивал что-то. Но не находил.