Из задумчивости ее вырвал громкий звук мотора. Их обогнал другой мобиль, который выглядел откровенно старше, подпрыгивал на дороге, а светящаяся жидкость в стеклянных баллонах плескалась на самом дне. Вскоре он пропал из виду, потому что Танин мобиль повернул на мост через реку, каменный, массивный, освещаемый коваными фонарями, и направился к большим воротам в толстой стене, что опоясывала город. Сам Илибург давно выплеснулся за ее границы, растеклась по склонам холма, на которых стоял старый город.
Их обступила темная ночь, и только фары выхватывали из темноты куски дороги. Мобиль нес ее вперед, в обитель странного Мангона, который умеет превращаться в дракона, и Таня чувствовала, как растет волнение, как ее начинает мелко трясти. Она вдруг ясно поняла, что ее последний шанс обрести свободу — вот он, в руках, что откладывать дальше нельзя.
— Росси, — шепнула Таня.
— Что, Северянка?
Таня посмотрела на Амина: тот что-то увлеченно доказывал молчаливому водителю, и если первые минуты пути постоянно оглядывался на пассажирок на заднем сидении, то сейчас расслабился и практически не обращал на них внимания. Его беспечность оказалась Тане только на руку. Она придвинулась к компаньонке близко-близко, прижалась губами к ее уху и прошептала:
— Я ухожу.
Росси спросила в полный голос:
— Куда?
— Тихо! — зашипела Таня и с беспокойством посмотрела на Амина, но тот не обращал на женскую болтовню никакого внимания. Старый дурак.
Таня не стала отвечать, просто кивнула головой в сторону окна, в прохладную темноту, что двигалась за ним. Росси несколько мгновений соображала, а потом испуганно распахнула глаза:
— Что? Что вы задумали? — но голоса не повысила, а зашептала, цепляясь за Танины запястья.
— Я беру мою жизнь.
— Что берете? Не важно! Не делайте этого, вы погубите себя и меня заодно. Вы не знаете, как выжить в этом городе, вы пропадете. Ох, ну почему вы смотрите на меня так?
Танин взгляд был ужасающе спокойным и решительным. Она не понимала, что так отчаянно шепчет Росси, но ей это было и не важно. Она не знала, куда ее везут и будет у нее хоть когда-нибудь еще шанс спастись, поэтому и выбора особого не оставалось. Сейчас, в мелькающую за окнами мобиля ночи, или никогда.
— О чем, девушки, шепчетесь? — Амин то ли почувствовал напряженную атмосферу, то ли что-то расслышал, но прервал свою увлеченную речь и вполоборота посмотрел на заднее сиденье.
Росси нервно сглотнула, пригладила волосы.
— Татана боится ехать к…В замок. Я пытаюсь ее успокоить, господин.
— Ох, это ты правильно делаешь. Расскажи про Серый Кардинал, про его залы, ковры и богатства. Ее должно это впечатлить.
Росси посмотрела на Таню, которая сидела прямая и напряженная, словно перед прыжком в воду, и подумала, что ее меньше всего сейчас волнуют ковры и фонтаны. Но Амин молчал, наблюдая за ними краем глаза, и Росалинде ничего не оставалось, кроме как начать:
— Северянка, ты бы знала, как красив Серый Кардинал! Так называется резиденция Мангонов, ее захватил силой Мангон Кровавый, дед нашего дэстора, а его отец превратил в настоящее сокровище Илирии. Говорят, там стены обтянуты шелковыми тканями, а в ковры вплетены золотые нити. А еще каждое воскресенье Мангон приглашает хор девушек, которые развлекают гостей классическими песнопениями, — Таня ее слушала с нескрываемым удивлением, а Росси заикалась, и нижнее платье прилипло к спине. — Замок раньше назывался Вель-об-Аскар, и бывший хозяин построил его в память о любимом сыне, прекрасном Аскаре, который погиб…
Таня вдруг улыбнулась и показала большой палец, давая понять, чтобы Росси продолжала, и та говорила, и на глазах у нее заблестели слезы, потому что Северянка схватилась за ручку и внимательно следила за дорогой и Амином, готовясь совершить смертельно опасную ошибку.
— И когда Мангон Кровавый согласился править нашим народом и спасти нас от акетов, в оплату он потребовал отдать ему самый прекрасный замок, какой только есть во всех Северных Землях.
Таня отсалютовала испуганной Росси, широко улыбнулась, а в следующее мгновение распахнула дверь тверамобиля и выпрыгнула в темноту.
— Его назвали Серый Кардинал, и ничто в нем больше не напоминает о бедном Аскаре, — закончила Росси, и несколько секунд молчала, давая Северянке небольшую фору. По ее щекам текли слезы. Видит Матерь, смолчать она не имела права.
— Дэстор Амин, Татана! Она сбежала! — закричала Росси, и словно в подтверждение ее слов захлопнулась дверца мобиля.
Машина двигалась небыстро, дороги в Илибурге тоже оставляли желать лучшего, скорее всего, они были уложены еще тогда, когда жители пользовались только конными экипажами, и теперь водители не могли набрать сколь-либо приличную скорость без риска отбить себе все места о жесткое сиденье. Таня прыгала по ходу движения, спиной вперед, пытаясь сгруппироваться в полете, но все равно больно ударилась спиной и коленкой, когда покатилась по дороге, выложенной крупными плитами. Машина некоторое время еще ехала вперед, было видно, как плещется в баках светящаяся желтая тверань, и Таня, не теряя времени, стараясь не обращать внимания на боль в ноге, поспешила убраться подальше. Она побежала не направо, куда логично бы устремился человек, выпрыгнув с правой стороны, а налево, через дорогу. Ее фигурку осветили фары, клещами вырвали из темноты. Таня замерла на месте, испуганно глядя на два ярко-желтых круга, мчащихся на нее. Завопил клаксон, а потом воцарилась темнота.
Глава 4. Добродетели святого Патро
Темнота вокруг была такой плотной, что казалось, ее можно было бы разрезать ножом, если бы такой оказался в кармане. Тучи, черные, подсвеченные по краям серебристым светом, скрыли луну и звезды. Где-то далеко лаяла собака, сначала одна, потом к ней присоединилась вторая и третья. Они перелаивались, сообщая друг другу о том, что потревожило их спокойствие. Со стороны дороги раздавались шум и голоса, но они будто принадлежали другому миру, здесь же, за оградой чужого дома, на сырой от росы земле было почти безопасно.
Когда Таня оказалась лицом к лицу с машиной, в ее голове мелькнула мысль: “Так вот как я умру”, — но тело продолжило движение вперед, прочь с дороги. Из-за неидеального топлива и плохих дорог тверамобиль двигался куда медленнее, чем Таня привыкла ожидать от машин, и водитель воспользовался шансом и резко свернул в сторону, съехав с обочины. Таня обернулась, чтобы убедиться, что никто не пострадал, и в следующий момент нырнула в темноту.
— Эй, не смей удирать, бурундово отродье! — раздалось ей вслед. — Стой на месте! Я догоню тебя и своими руками отправлю в трох!
Таня услышала, как где-то впереди на дороге по затормозил тверамобиль Амина, раздались громкие голоса. Ее отсутствие обнаружили довольно быстро, что было предсказуемо, но все равно вызвало сожаление: до последнего оставалась надежда, что машина уедет достаточно далеко, прежде чем заметят пропажу. Авария опять же не сыграла ей на руку. Подавив тщеславное желание остаться и подсмотреть, что будет делать Амин, Таня продолжила путь вглубь пригорода Илибурга. Дома здесь стояли небольшие, одноэтажные, окрашенные в светлый цвет, и напоминали призраков. Над плоскими крышами торчали шесты с натянутыми между ними веревками. На веревках, словно пиратские флаги, развевалось белье. В некоторых окнах горели неяркие огни, но большинство домов смотрели на улицы черными безмолвными провалами мутных стекол. В отличие от сытого дворянства, прекрасные представители которых сейчас пили и танцевали в богатой зале Амина, жители окраин должны были рано ложиться, чтобы рано начинать полный забот день. Таня старалась строить маршрут как можно более неожиданно, резко меняя направление, но так или иначе продвигаясь вдоль стены, которая каменным кольцом обнимала Илибург и угрожающей тенью возвышалась по левую руку. Она предполагала, что где-то должны быть еще одни ворота, и была в своих догадках совершенно справедлива, но она и представить не могла, сколько ей придется идти сквозь ночь по разбитым дорогам, чтобы достичь одних из них.
Ночной холод быстро залез под плащ, прогоняя крохи тепла. Таня заставляла себя идти быстрее, чтобы хоть немного согреться, и проклинала милые ботиночки из тонкой кожи на невысоком каблуке. Эту обувь, как и прочую одежду, Тане выдали в доме Амина, и теперь она отчаянно скучала по кедам и джинсам, в которых так удобно было бы лазать по задворкам чужого мира. Но вместо этого в ее распоряжении было только платье с отяжелевшим от ночной росы подолом, плащ, который то и дело норовил распахнуться, и проклятые каблуки.
Таня ушла недалеко, когда услышала позади себя голоса. Она остановилась, испуганно сжалась, будто была замечена за кражей, в ушах зашумела кровь. Кто это? Просто прохожие или погоня? Таня могла различить два мужских голоса, но их обладателей она не видела, хоть и вглядывалась в узенькую улицу до боли в глазах. А потом услышала в речи незнакомцев свое имя, исковерканное, конечно, или ей показалось, что услышала. Страх подстегнул ее, заставив сорваться с места и искать укрытие. Таня перемахнула через ближайший забор, провозившись с юбками непозволительно долго и мысленно ругаясь так, что друзья ее отца по гаражу поаплодировали бы. Она бы и вслух выругалась, но боялась привлечь к себе внимание, а оттого кусала губы, пытаясь отцепить платье от перекладины забора и ругая его про себя, на чем свет стоит. Наконец раздался треск рвущейся ткани, и Таня с облегчением свалилась в кусты, где устроилась, подтянув колени к груди, и затаилась.
Холод, который больше не прогоняло движение, наконец показал полную силу. Он схватил свою жертву за лодыжки в тонких чулках, забрался с наглостью любовника под тяжёлые полы плаща, пробежался холодными пальцами по ребрам. Таня продрогла за какие-нибудь несколько минут, и вот уже стучала зубами и то и дело содрогалась всем телом.
— Нужно проверить дома, — раздался мужской голос в десятке шагов от Таниного укрытия. — Она может прятаться во дворах.
— Да если кто увидит ее, сразу сочтут воровкой, — ответил второй. — Никто с ней возиться не будет, тут крик поднимется на всю округу.
— Помоги Матерь, чтобы так и случилось. Эта девчонка вроде как тупая, наверняка вляпается в неприятность, главное, нам оказаться вовремя в нужном месте.
— Говори тише! — перебил его второй голос, более низкий и хриплый. — Ты же знаешь, Мангон за свою собственность голову отгрызет.
— Думаешь, он ее все-таки купил?
— Нет, в невесты взял! Ты совсем тугой что ли? Видел, какие у нее волосы? Беглая блудня, не иначе.
— И зачем ему такая?
— Да кто ж этих богачей разберет? У них разум едет от денег, — хмыкнул мужчина, а потом вдруг добавил серьезно: — Ты заходи в тот двор, а я в следующий, с красной тряпкой на двери.
— А этот? — раздалось совсем рядом, над самым ухом. Тане казалось, что лязг ее зубов слышно на несколько метров вокруг, поэтому она до боли сжала челюсти, и озноб теперь бился где-то в горле.
— Это ж дом юроды Фарухи, кто ж туда полезет?
Таня постаралась унять дрожь, задержать дыхание, сделать все, чтобы ее не нашли. Она замерла, обхватив плечи руками, и оглядывалась на ограду, словно могла увидеть что-то сквозь нее. Только когда голоса стали тише, прерывисто выдохнула, повернулась. И едва не заорала во все горло: рядом с ней сидел призрак.
Таня бы закричала, если бы грязная тонкая ладонь не запечатала ей рот, не сжала больно губы, так что оставалось только жалобно пищать, тараща глаза. А призрак блеснул глазами и тихо спросил:
— Ну и чего ты кричишь?
Если бы не близость погони, Таня бы заорала и наверняка схватила незнакомку за шкирку, чтобы как следует встряхнуть, но она лишь тряслась от страха и гнева и рассматривала женщину, которая сидела с ней под кустом и вид имела самый восторженный.
— Я Фаруха, — представилась она. — Добро пожаловать в мой дом, хоть ты и не стучалась и помяла мою лекарскую грядку, и вообще… Но все равно добро пожаловать, кем бы ты ни была.