— Твои губы. Я чувствую кровь.
Таня нервно провела языком по ранке. Неужели у него такой собачий нюх?
— Это ничего. Что думаешь про работу Жослена?
— Хм, — он немного помедлил, снова пролистнул страницы. — Этот молодой художник довольно талантлив. И ты хочешь сказать, что эти рубахи и штаны лучше, чем лучшие платья Вашона?
— Я не знаю, лучше или нет. Они нравятся — вот важно.
— Вот на этих страницах, где платья, написано, что они для Росалинды.
— Да. Я прошу Жослена нарисовать их.
— А ты спрашивала у самой Росалинды, хочет ли она их? — в голосе Тени слышалась насмешка.
— Нет. Потому что она сама это говорила мне. Я поступила плохо для нее, что встала против Вивьена. Она хочет платья, — вздохнула Таня. — И это моя ответность.
— Ответственность, — рассеянно поправил Тень, вновь увлеченный эскизами.
— Да хватит уже! — прикрикнула Таня и осеклась, испугавшись, что разбудит Росси.
— Я заберу их. Эти эскизы.
— Зачем? — Таня подалась вперед, желая отобрать папку, которой завладел Тень, но он ловко отдернул руку.
— Мангон знает, у кого можно заказать такие костюмы. Кто будет в восторге от возможности отшить экстравагантную одежду, которую к тому же кто-то согласится носить.
— Мангон знает про тебя?
— Конечно, — ответил Тень, поднимаясь. — Он знает меня уже очень давно.
— И он не против того, что ты есть в его замке? — в представлении Тани он был нелегальным, почти вредным элементом в Сером Кардинале, который сует нос во все дела и которому хозяин точно не должен быть рад.
— Скажем так: у нас взаимовыгодное сотрудничество. Мы помогаем друг другу, — пояснил Тень, видя, что Таня не понимает.
— Тогда, может, ты знаешь, что он хочет делать со мной? — спросила она неожиданно кротко, и голос ее звучал глухо. — Зачем я здесь?
Тень громко выдохнул, с досадой помотал головой.
— Я пока не могу сказать, просто потому, что ты наделаешь глупостей. Уже наделала, и в следующий раз меня может рядом не оказаться.
— Но я буду жить?
Он молчал некоторое время, из-под капюшона рассматривая Таню, как она стоит, прижав руки к груди, и вся ее отвага, вся бравада съежились в тени возможной правды. Она жаждала знать ее и безумно боялась, потому что неизвестность дарит надежду. Лунный свет серебрил ее волосы, бросал тревожные тени на лицо, и Таня казалась непривычно хрупкой, почти фарфоровой, одно неосторожное движение, и она рассыпется звонкими осколками.
Тень сжал руку в кулак, будто сдерживал слова, а может, непрошенный порыв.
— Мангон делает все возможное, чтобы ты осталась жива. Это я могу тебе обещать. Но что будет завтра, решать не мне.
Таня тяжело, прерывисто выдохнула, запустила пальцы в волосы.
— Обеспечить уют, вкусную еду, одежду, — он помахал папкой, — это все, что сейчас в его силах, и я постоянно напоминаю ему об этом.
“Или хотя бы ты проживешь последние дни в роскоши и сытости”, — читалось между фраз, а может, Таня просто придумала себе лишнего, но все равно не сдержалась и крепко ухватила себя за предплечья.
— Что ж, сейчас я покину тебя, наведаюсь в кабинет Мангона. А тебе пора отдыхать.
— Наверное, ты правый, — Таня тоже поднялась со своего места, чтобы проводить его, как проводила бы нормального гостя. Ей нужно было остаться одной, подумать и успокоиться. — Постой! Ты забываешь пирожное.
Тень коротко оглянулся, будто на столе лежало что-то омерзительное.
— Выброси его, — прохрипел он. — Давай договоримся, что я тебе должен еще одно. Нормальное, без привкуса осуждения.
Таня неопределенно дернула плечом, и Тень выскользнул из спальни, быстро растворившись в темноте. Стылый осенний воздух ворвался в комнату, холодными щупальцами обвил ноги, но Таня еще долго не закрывала дверь, так и стояла, не в силах надышаться.
***
Мангон все-таки вспомнил о том, что у него необычные гостьи, но не явился сам, а отправил к ним Раду. Она появилась на пороге Таниного кабинета под конец завтрака, когда тарелки почти опустели, и в корзинке остался последний, восхитительно золотистый кусок хлеба, и трое друзей разыгрывали его в камень-ножницы-бумага, правила которых оказались понятны даже в чужом мире. Раду несколько мгновений созерцала накрытый столик, и Жослена на полу, демонстрирующего двумя пальцами ножницы, и смутившуюся Росси, и неприлично довольную Таню рядом с ней.
— Раду, доброе утро! — протянул Жослен, улыбаясь. — Не хотите рахи?
— Нет, спасибо, — ответила та холодно. — Я с посланием от дэстора Мангона, он просит Татану и Росалинду об одолжении.
Друзья удивленно переглянулись.
— Татана и Росалинда помогут ему, чем смогут, — ответил за них Жослен.
— Очень рада это слышать. Дэстор сегодня ожидает важных гостей, и ему требуется, чтобы замок остался пустым, поэтому он просит вас провести пару приятных часов в Южной башне.
Таня нахмурилась. Происходило что-то странное, Мангон явно задумал недоброе, иначе зачем ему выгонять их из замка, когда можно найти более простое решение?
— Может, мы просто в комнате посидим?
— К сожалению, дэстор Мангон выразился вполне ясно: в замке должны остаться только необходимые слуги, — ответила Раду и поджала губы.
— Говорят, что в совете Мангона есть слышащие, люди с особой чувствительностью, и с ее помощью они слышат все на большом расстоянии, — сказал Жослен, и Росси округлила глаза.
— Не стоит распространять глупые сплетни, Сен-Жан, — тем же ледяным тоном ответила Раду. — Ваш учитель также приглашен на встречу, а вам он оставил задание. Советую поторопиться, чтобы не сердить его.
— Нет-нет, я не буду сидеть один в галерее и сортировать его черновики. Я лучше прогуляюсь с дамами, — Жослен отвесил шутливый поклон.
— Но дэстор Вашон… — начала было экономка.
— Раду, милая, я же не пленник в конце концов, — Жослен улыбнулся экономке. — Я свободный художник.
— Ассистент художника, — заметила Раду.