Тогда Вук подошел совсем близко, и густой запах мха и шерсти ударил в нос. Он смотрел сверху вниз, большой, основательный, словно гора. Он изучал Таню, будто надеялся увидеть на ней отличительные знаки дракона, его метку. По мнению Вука мокрая девица, стоящая перед ним, была на удивление уродлива. Бледна, слово поганка на тонкой ножке, коротко стрижена да и коренаста к тому же, одним словом, совершенно не подходила на роль прекрасной пленницы монстра. С другой стороны, чего еще следовало ожидать от огромной скучной ящерицы?
— Кажется, это будет еще интереснее, чем я думал, — хмыкнул Вук. — Вы пойдете с нами. И молитесь, чтобы дракон хорошо вас искал. Эй вы, — он повернулся к волкам, послушно сидящим полукругом, но речь свою не продолжил. Он утробно зарычал, потому что уже начал превращаться обратно в огромного косматого зверя. Волки подняли морды, навострили уши, а потом так же дружно поднялись и отправились в лес. Рядом осталось всего пара особей, которые с тоской смотрели вслед более везучим товарищам. Вук же даже не обернулся на девушек, поэтому Тане пришлось его окрикнуть:
— Вук! — оборотень замер, несколько минут постоял, будто раздумывая, а стоит ли реагировать, а потом медленно обернулся. — Росси болезнь. Она не может идти. А я не могу ее носить, — она беспомощно развела руки, показывая, что сама не в лучшем состоянии. Вук мотнул головой, снова помедлил, а потом вернулся и опустился на передние лапы, демонстрируя решение отвезти девушку верхом.
— Росси! Соберись, — Таня подлетела к подруге, которая прикрыла глаза, не в силах бороться с усталостью и болью. — Этот Фенрир местного пошиба хочет тебя покатать, — она перешла на русский: драконьи слова подбирать было мучительно трудно, словно бисер, рассыпавшийся по траве, и она бросила это бесполезное занятие. — Нужно только чуть-чуть постараться. Вот так. Ближе, еще ближе.
Таня подвела компаньонку к Вуку, помедлила несколько секунд, собирая оставшиеся крупицы сил, напряглась и буквально закинула Росси на спину оборотню. Та повисла мешком, норовя свалиться на землю.
— Помоги же, раздави тебя каток! — прорычала Таня, а потом откопала в памяти нужное слово на драконьем: — Помоги!
Росалинда подняла голову, посмотрела на подругу несчастным взглядом побитого щенка, но потом медленно выпрямилась, подобрала тяжелые мокрые юбки и устроилась на волке, как на лошади. Влажные грязные волосы закрыли лицо, тонкие пальчики утонули в густой шерсти, схватились за нее.
— Отлично. Так и сиди. И не падай, я больше на такой подвиг не способна, — пробурчала Таня, и Вук скосил на нее любопытный глаз. Впрочем, он быстро потерял к ней интерес, поднялся на лапы и бодро потрусил в лес. — Ну да, ну да, а я справляйся сама.
Таня была зла, и это помогало ей держаться. Раздражение зудело в груди, не давая расслабиться, и если бы не пылающая злость, навряд ли она дошла бы до дома Вука. Росси тоже держалась молодцом. Ее укачивало от мерных движений волка, и она периодически отключалась, но стоило рукам ослабить хватку на шерсти, девушка просыпалась и еще крепче вцеплялась в холку волку. Светлая роща быстро уступила место дремучему лесу, поросшему на первом ярусе папоротником и кустарником. Вук передвигался одному ему известными волчьими тропами, которые были относительно свободны и для человека, и Таня была благодарна ему за это. Кожаные сапоги, которые все еще оставались на ногах, хлюпали и натирали пятку, но спасали от немилосердных иголок, веток и бог знает каких тварей, ползающих по земле в этом неведомом лесу.
Таня потеряла всякий счет времени, сосредоточившись на том, чтобы ставить одну ногу перед другой и не потерять из вида Вука, поэтому она не могла бы сказать, сколько они бродили по лесу. Однако внезапно деревья расступились, выпуская гостей на поляну, на которой стоял дом. Низкий, приземистый и надежный, он был сложен из крупных бревен и уже потемнел от времени, но старым не казался. Он был большим и занимал площадь трех, а то и четырех привычных Тане деревенских домов. Из крыши, покрытой неизвестным черным материалом, торчало две трубы, из одной валил дым. Вокруг дома был разбит внушительный огород, слева на полянке стояли ульи. Вук несколько раз глубоко вдохнул воздух и с довольной мордой зарычал, если огромный зверь вообще может быть довольным. Он довез Росси до самой двери, толстой, обитой железом, со стукалом в виде волчьей головы. Тут он небрежно дернулся, позволив девчонке сползти прямо в руки Тани.
— Мы живы, Северянка? — спросила она слабым голосом.
— Пока — да, — ответила Таня, про себя добавив: “к огромному удивлению”.
В доме пахло мясной похлебкой и шерстью. Из темных сеней Вук провел девушек налево, в простую комнату, которая служила своего рода складом: тут помещались пустые ящики, корзины, мешки, набитые неизвестным содержимым, а также три примитивные кровати и один стул. Он был сломан, стоял, прислоненный к стене, а оторванная ножка валялась рядом. Кроватями сооружения тоже назвать было сложно: доски уложены друг на друга, стянуты веревками, покрыты соломенным матрасом и простой серой простыней. Сквозь забранное стеклом окно в комнату едва проникал свет умирающего дня, но Вук зажег пару керосиновых ламп, и те осветили комнату желтым. Хозяин дома обратился в человека и даже потрудился натянуть штаны, но грудь, покрытая густым серебряным волосом, оставалась обнаженной.
— Вот тут вы и будете ждать своего дракона. Если он придет, — усмехнулся Вук, хотя Таня не могла понять, что здесь такого веселого. — Располагайтесь, — он неопределенно махнул рукой, явно не зная, что еще предложить, а потом бросил: — Я еще зайду, — и покинул их.
Таня еще несколько секунд смотрела на закрытую дверь, потом вздохнула и повернулась к Росси.
— Ладно, давай осмотрим тебя, — сказала она.
— Северянка, что с нами будет? — спросила Росалинда, хватая подругу за руки и заглядывая ей в глаза своими огромными кофейного цвета глазами. — Как мы выберемся?
— Не знаю. Один шаг, только потом два шаг.
Росси скривилась, что должно было означать улыбку:
— Интересно, куда мы так с тобой дошагаем?
Таня проигнорировала вопрос и принялась развязывать несчастное зеленое платье компаньонки, тяжелое, рваное, провонявшее тиной, и при этом пыталась рассказывать про Москву и то, как она свалилась в пруд, что был в парке у ее дома. Подбирать слова было тяжело, голова отказывалась работать, было ощущение, что в мозг налили свинец, но это нелепое общение отвлекало от боли и страха. Когда одежда тяжелым комом свалилась под ноги Росси, обнажив смуглую спину и выпирающие лопатки, Таня удивленно присвистнула. По всей спине растекся синяк. На темной коже он напоминал чернильную кляксу или уродливое родимое пятно, и от его вида мороз пробегал по лопаткам.
— Как я выгляжу? — спросила Росси.
— Страх, — честно ответила Таня, заглядывая подруге через плечо. — Тебе нужен сон. Ложись.
Она помогла подруге расположиться на местном подобии кровати так, чтобы боль не была невыносима. Оказалось, что и руки, плечи, бедра девушки были покрыты темно-серыми синяками, а на ключице красовалась ссадина. Росси так и уснула, беспомощно-обнаженной, с раскинутыми руками, боясь лишний раз пошевелиться. Усталость взяла свое, подарив благословенное забвение. Таня же огляделась в поисках хоть каких-то благ цивилизации, но комната была пуста. Она вздохнула, содрала простынь с кровати и укрыла Росси. Хотя бы так.
Еще одна простынь послужила подобием тоги для самой Тани. Она стянула с себя волглую, пропахшую тиной и потом одежду, разложила, как могла, на пустующей кровати, надеясь, что она подсохнет, а потом замоталась в простынь. Именно за этим ее застала дочь Вука.
Когда рослая девица вломилась в комнату, конечно, Таня еще не знала, что это дочь оборотня. Она оторвала взгляд от узла на простыни и уставилась на незваную гостью.
— Вы драконьи женщины? — низким звучным голосом пропела та.
Росси тихонько застонала. Таня злобно зашипела:
— Ты зачем?! Росси спит! Уходи.
Девица нахмурилась. Густые брови сошлись над блестящими глазами. Кожа у гостьи была золотистой, щеки и нос покрывали крупные веснушки. Волосы были заплетены в толстую недлинную косу, а голову покрывала плотная красная лента.
— Какая же худая, — покачала головой девица, посмотрев на Росси, но говорить стала тише. Она вообще выглядела доброй и немного глуповатой. — Жениха она не найдет, так и знай. Пусть ест лучше.
— Я ей скажу, — неприветливо отозвалась Таня. — Если она будет жива.
— Будет! — вновь радостно забасила девица и осеклась, прикрывая рот. — Ой! Буду тише. А ты не переживай, драконова женщина, Руксанда быстро ее на ноги поставит.
— Я не дракон женщина, я Таня.
— Ну, а я Мана. Ох, да что это я, я ж вам одёжу принесла. Только уж не обижайся, но она детская, потому как такими мелкими у нас только девочки бывают.
— Спасибо, — искренне поблагодарила Таня, принимая стопку аккуратно сложенной одежды. Девица ушла, а Таня наконец смогла сама лечь на отведенное ей место.
Дрема, тяжелая, словно свинцовая плита, опустилась на лоб. Мысли поплыли, путаясь. Таня забылась беспокойным сном, который не обещал отдыха. Сквозь темноту сознание продолжало улавливать далекие шумы, обрывки чьих-то голосов и даже смех. А может, ей все это приснилось, запуталось в лабиринте рваных туманных сновидений. К далеким звукам добавилась веселая примитивная песенка, которая то и дело белым невесомым облаком всплывала посреди удушливого сна.
— Тара-ра, тара-ру, не корми волков в лесу, тара-ру, тара-ры, ночью дома ты сиди.
Таня вынырнула из кошмара в реальность, с трудом разлепила глаза. Первой пришла боль. Казалось, болела каждая косточка, а особенно — рука. Затем Таня заметила пятно света от керасиновой лампы, а рядом с ней — невысокую женщину, что напевала, склонившись над Росси:
— Тара-ра, тара-ру, с собой в лес тебя возьму…
Ужас ледяной иглой вонзился в затылок. Таня вскочила с матраса, но уставшие ноги взорвались от боли, коленки подкосились, и она рухнула на пол.
— Отходи! Не трогай Росси! — она хотела закричать, но смогла выдавить только хрип. Не получается идти — ничего страшного, она поползет.
— Кто же тут у нас, тара-ра, тара-ру? — проговорила женщина, обернувшись к Тане. У нее оказалось круглое морщинистое лицо, от маленьких глаз разбегались лучики, тонкие губы улыбались. Она была широкой и низкой, будто ее ударили чем-то тяжелым, отчего она стала немного приземистой. Одета женщина была в многослойную одежду, подпоясанную ремнем с множеством кармашков и скляночек в петлях.
— Ну, поднимайся, — женщина протянула свою морщинистую руку, которая оказалась очень сухой и теплой. — Что ты зубы показываешь, как волчонок? Никто тебе больно не сделает.
— До сегодня все мне только больно и делают, — вдруг пожаловалась Таня, принимая помощь.
— Досталось тебе, оно видно. Садись, садись осторожно. Ничего, подлечим, подправим, твое дело молодое, быстро здоровье возвернешь.
— Росси, — Таня схватила женщину за руку, не позволяя уйти. — Что ты делать Росси?
— Ты бы о себе заботилась, волчонок, — улыбнулась старушка, потрепав ее по волосам, но Таня только головой помотала. — Плохо твоей подруге, да ты и сама знаешь. Дух почти вышел из нее, еле держится, калечный весь, кровью истекает.
— У нее… Легкий, — Таня постучала себя по груди, пытаясь объяснить, что Росси повредила легкие.