— Я не понимаю, — закачала головой Таня: шум вокруг поглощал целые куски слов.
— Веселись! — вскинула полные руки девушка. — Ешь, пей. Благодари!
Незнакомый оборотень, пробегавший мимо, подхватил ее за талию, сжал ее руку в своей и под бодрую мелодию умчал прочь. Мана засмеялась, запрокинув голову, и скрылась среди веселящихся гостей. Таня осталась одна. Она отошла всего на пару шагов от дома, и оказалась на празднике и одновременно вне его, странная гостья, которая не понимает, не чувствует, только таращится по сторонам, как рыбина, выкинутая на берег.
— Чувствуешь себя неуютно?
Голос, раздавшийся над ухом, показался сладким, как сам сахар, даром что принадлежал мужчине. Таня обернулась и увидела совсем рядом молодого парня с длинными рыжими волосами и в цилиндре. Он подчеркнуто не смотрел на нее, в желтых глазах плясали огни Мабона, но красивые губы изгибались в игривой улыбке, будто он знал, насколько прекрасен, и милостиво позволял любоваться собой.
— Я могу тебе помочь, — парень повернулся к ней, и глаза его из-под прикрытых век посмотрели долго и томно. Продолговатые, медово-желтые, они искрились насмешкой и были воплощением запрещенной сладости. Он протянул руку в белой перчатке, и в ней будто по волшебству оказался простой кубок с золотистой жидкостью. — Лучший мед во всем Доле. Попробуй.
Таня почувствовала, как что-то коснулось ее ног. Опустив взгляд, она увидела, что ее бедра обвивает пушистый ярко-рыжий хвост. Незнакомец усмехнулся и приподнял цилиндр, демонстрируя шикарные лисьи уши. Они ему удивительно шли, будто только ушей этому хитрецу и не хватало. Тогда как большинство оборотней предпочитали полностью менять внешний вид на человеческий, этот лис выставлял на показ свою натуру, чем наверняка дразнил и оборотней, и людей.
— Кажется, эта часть отбилась от рук, — холодно заметила Таня, показывая пальцем на хвост, который мягко похлопывал ее по бедрам. Поведение Лиса было непристойным, но он вел себя так уверенно, будто у него было официальное разрешение приставать к девушкам столько, сколько взбредет в его ушастую голову.
— Прости, если тебе неприятно, — Лис в последний раз провел хвостом вдоль ее ноги и отступил чуть в сторону, красуясь. Таня могла оценить, какой на нем ладный костюм, и рубашка с закатанными рукавами, и пестрый жилет с цепочкой часов, что прятались в нагрудном кармане. Верхние пуговицы были расстегнуты, и распахнутый ворот открывал острые ключицы. — Но моя рекомендация в силе. Попробуй этот мед, и твоя жизнь никогда не будет прежней.
Он взял Танины руки в свои и буквально впихнул ей кубок.
— Не сомневаюсь, — буркнула она. Что Таня знала наверняка, так это то, что нельзя принимать еду и напитки от незнакомых людей, поэтому просто изогнула бровь, а к меду не притронулась. И все же где-то в глубине души ей отчаянно захотелось поднести кубок к губам, глотнуть меда, почувствовать его сладость и крепость, стать такой же веселой и насмешливой как этот Лис, что улыбался, демонстрируя острые клыки.
— Ох, милая, неужели ты боишься меня? — протянул он расстроенно. — Посмотри на всех этих зверей… Людей. Существ. Сегодня мы все вместе, и распри забыты. Вон девчушка танцует. Рядом с оркестром, видишь? Это Нина, — Лис даже причмокнул, произнося ее имя. — Зайчиха. Сладкая, что твой мед. Но сегодня она танцует среди волков, лис и медведей и не боится. И тебе не следует, потому что никто в Мабон никого не обидит.
Таня посмотрела вперед, туда, где заливались скрипки, где мальчишки отчаянно дули в трубы, а другие стучали в барабаны, и маленькая ловкая Нина танцевала, кружилась, и вместе с ней кружились разноцветные ленты. И зрители подпевали мелодии, и хлопали зайчихе, и танцевали, одна Таня стояла в стороне, лишняя, как пятая волчья лапа. И на мгновение ей показалось, что выпить с Лисом не такая уж плохая идея, в конце концов, она хоть немного расслабится.
— Мартин! Ты что здесь делаешь? — вернулась Мана, пышущая жаром, раскрасневшаяся.
— Мана! Душа моя, — Лис снял цилиндр и поклонился. — А я тебя жду. Все еще покорно надеюсь услышать твой ответ.
— Какой ответ?
— Пойдешь за меня замуж? — он изящным движением вернул цилиндр на место.
— Жениться на мне хочешь, значит? — подбоченилась Мана.
— Хочу, душа моя.
— А что ж тогда к Маришке в спальню ломился? — прищурилась она. — Вам, лисам, никакой веры нет.
— Так я к тебе ломился! Разве ж разберешь в таком большом доме, где чье окно? — Мартин врал, как дышал, легко, вдохновенно, с улыбкой, но Ману так легко было не провести.
— Думаю, ты прекрасно разобрался.
— Мана, что ты обо мне думаешь? И зачем ты хватаешь за руку эту чудесную Поганочку?
— Чтобы тебе не досталась, прохвосту, — усмехнулась Мана. — Пошли, Татана, мы сейчас с девочками будем венки плести, — она потащила Таню прочь от Мартина туда, где в веселую стайку сбились девушки.
— Ты разбиваешь мне сердце! — прокричал Лис им вслед, и обернувшись, Таня увидела его, высокого, щеголеватого, прижимающего руку к груди. Он выглядел действительно несчастным, потерянным и трогательным, даже его хвост, казалось, поник.
— Шею не сверни, — усмехнулась Мана. Она шагала широко и быстро. — Вас в этих замках ничему не учат что ли? Лисам верить нельзя. Заговорит, обольстит, надкусит и бросит.
— Я не…
— Да понимаю я, — коротко хохотнула девица. — Хорош, зверюга, сил нет. Каждый раз приходится себя одергивать.
Таня не совсем понимала Ману, да только Мартин ей совсем не понравился. Она вовсе не была прозорливой и худо разбиралась в людях, но даже ей было очевидно, насколько опасен этот мужчина. В прищуренных глазах Лиса плескалось холодное золото одиночества, в котором он сам тонул и утянул бы за собой любую, что попалась бы в его лапы. Поэтому Таня без сожалений отбросила кубок, что все еще держала в руке, и мед янтарными каплями расплескался по влажной траве.
— Вот, как и обещала — Татана, — объявила Мана, когда притащила свою жертву в круг девушек. Некоторые из них улыбнулись вновь прибывшей, другие скорчили недовольные гримасы. — Мы плетем венки. Знаешь, такой круг из цветов, что на голову надевают? Только это осенний венок, поэтому тут у нас ветки, колосья, листья, поздние цветы. Ты умеешь плести?
Таня внимательно посмотрела на девушек, которые с неподдельным интересом увязывали сухоцветы в головной убор. На губах их плясали загадочные улыбки, глаза блестели от вина и волнения. Пламя костра бросало на лицо густые тени, искажая черты, и девушки казались таинственными гостьями из неведомой страны. Вот только Таня не могла разделить их восторг.
— Нет, я не умею, — она отодвинула колосья, что ей предложили. — И не буду. Это вот все… не мое.
Сидящие рядом с ней девушки подняли на нее удивленный взгляд, а одна посмотрела быстро и зло, будто Таня портила всем праздник.
— Нет, Татана, ты должна сплести венок! Или? Ох, погоди, я и не спросила тебя. Ты девица? — спохватилась Мана.
Таня даже растерялась. Посмотрела на свои руки, пусть с коротко стриженными ногтями, но вполне женские, потом проверила, не потерялась ли грудь, но та оказалась там, где ей и положено.
— Я двадцать лет есть девица, — ответила она.
— Нет, у тебя есть муж? — Мана блеснула глазами, а девушки захихикали. — Был… мужчина?
— Где был? Ох, раздави ж тебя, — простонала Таня, проследив за взглядом Маны. — Это не дело вас! В моем доме такие темы мы не разговариваем.
— Прости, если обидела, — вполне искренне повинилась девица. — Просто если у тебя был мужчина, то гадание не сбудется. Венки помогут нам узнать, кто первая выйдет замуж. А тебе, может, и нельзя плести венок.
— Можно, — коротко ответила Таня и взялась было за стебли, но потом опомнилась и отбросила их. — Но я не буду! Эти девочьи штуки не для меня.
— А ежели тебе можно, так и не артачься, а бери и плети венок со всеми, как нормальная девушка, — Мана всучила ей ветку, на которой повисла тяжелая гроздь ярко-красной рябины. — Мы сегодня веселимся и благодарим природу за ее дары, так что не смей нам портить праздник своей постной мордой! Скоро ты вернешься к своему дракону и будешь бродить по каменным клеткам, как болотный огонек, а покуда ты с оборотнями, не смей.
— Я и не просила меня на праздник…
— Дракон выбрал себе женщину в самый раз! — усмехнулась девушка, сидящая слева. У нее были крупные веснушки и видом своим она напоминала олененка.
— Это почему? — взвилась Таня.
— Да ты посмотри на себя! — подхватила другая, которая ловко вплетала яркие кленовые листья в венок. — Холодная и всем недовольная.
— Да-да, тебе говорят: ешь, пей, веселись! А ты только морды корчишь и знай повторяешь: “Нет-нет-нет”.
Возмущение захлестнуло Таню. Она не подходящая женщина для дракона! Он — зверюга, возомнившая о себе слишком много, холодный, как льдина, и слова доброго от него не дождешься. А Таня, она… Неужели такая же?
Цветы и веточки мелькали в ловких пальчиках. Девушки затянули песню о том, как солнце грело землю и дождь ласкал листья, как росла трава, деревья и овощи и каким славным вышел урожай. Какие полные после весенних праздников стали женщины и каких хорошеньких детишек они ждут. О том, что каждый житель благодарен земле, а теперь ей пора уснуть и отдохнуть. Таня слушала песню на незнакомом ей языке оборотней и мастерила свой кривой-косой венок, и ей было спокойно и уютно. Ее творение вышло облезным, будто его подрали собаки, но Таня гордилась уже тем, что доделала столь изнурительную и бессмысленную работу.
— Отлично, Татана, — заявила Мана, нацепив Танин венок ей на голову.