Оборотни тем временем разошлись по обе стороны линии. Они ждали сигнала и не могли устоять на месте: переминались и пританцовывали. Количество выпитого и переизбыток сил давали о себе знать, и когда Вук махнул рукой, мужчины бросились друг на друга, столкнулись, вцепились друг в друга. Взлетели кулаки и обрушились на соперников, на землю полетели первые проигравшие, но их не трогали, уважая честный бой. Старики пили, одобрительно переговариваясь, девчонки смущались и шептали что-то друг другу на ухо, даже Таня не могла не испытать странное волнение от вида первобытной силы и ярости. Ее внимание, как и всех остальных, было приковано к короткой, но яркой схватке, и никто не заметил крылатую тень, что появилась высоко над деревьями, сделала круг и умчалась прочь.
— Что, понравилось? — со странной интонацией в голосе спросил Лис.
— Я не видела такого дома, — ответила Таня, повернулась, чтобы рассказать о профессиональных боях родного мира, и вдруг обнаружила, что его глаза и усмехающиеся губы совсем рядом, почувствовала на коже теплое дыхание. Поляна стала как будто дальше, радостные вопли стихли. Секунды потекли медленно, словно увязнув в смоле. А она смотрела широко распахнутыми глазами, и видела в Лисе, в его ухмыляющихся губах воплощение жизни. Дракон, сказки, лежащий на дне ручья венок — все это так зыбко, тревожно, а страсть — это горячо и ясно. Опьянение мягкой волной смело мысли и разумные доводы, и Таня подалась вперед и легко поцеловала Мартина. Она почувствовала, как раскрылись его губы, как его язык тронул ее, и пальцы легли на ее затылок и притянули ближе. Голова закружилась, Таня окончательно запуталась, где земля, а где небо, и весь мир заполнился только запахом дерева и пряностей. И только на самом краю тумана, что заполонил разум, мелькнула едва различимая темная фигура, и Таня будто наяву почувствовала взгляд янтарных глаз. Она задохнулась, уперлась руками в мужскую грудь, отодвинулась.
— Все хорошо, милая? — проговорил Лис так, будто на поляне кроме них двоих никого не было. Голос его был тихим и мягким, бархатистым. Нежным.
— Я нужно идти, — ответила Таня, не поднимая глаз. Дыхание сбилось. Что же она творит? Это же Лис, шут и пройдоха, откусит и выбросит.
— Конечно, — он уже был на ногах и протягивал руку в белой перчатке. И как только умудрился не испачкаться едой и сажей? — Тебя проводить до твоей комнаты?
По спине пробежал холодок. Таня быстро посмотрела на Мартина и постаралась, чтобы ее взгляд был строгим, но удалось плохо.
— Нет, я сама.
И нетвердой походкой побрела к дому оборотней. Мед оказался ужасно коварным: то, что ощущалось легким весельем за столом превратилось в настоящее опьянение, стоило подняться на ноги. Но Таня смотрела на черный прямоугольник входа и упорно шла к нему. Чуть не споткнулась на пороге, но справилась, устояла. Теперь поворот налево, главное, чтобы дверь не была заперта. В сенях было темно, как под землей, и Таня еще сильнее ощутила, как сильно кружатся блики у нее перед глазами.
Дверь оказалась открыта. Еще бы, куда сбежит искалеченная девчонка, когда кругом полчище самых разных оборотней. Таня прислонилась к косяку, пытаясь справиться с головокружением, а потом шагнула в благословенную безопасность их комнаты, пропахшей травами. На столике тихонько горела керосиновая лампа. Все, хватит с нее приключений, странных знаков и хитрых зверей, что так и норовят заманить ее в силки. Предвкушая благословенную твердость лежанки, она скинула тулупчик, что одолжила ей Мана, и услужливые руки легко подхватили его.
— Спасибо, — пробормотала Таня, а потом осознание обожгло ее разум, и она замерла.
— Я снова напугал тебя? — прошептал Мартин, и его дыхание коснулось шеи там, где начиналась линия самых коротких, тонких волос. — Извини, — он поцеловал ее в плечо. — Я хотел убедиться, что с тобой все хорошо.
— Я хорошо. Уходи, — попросила Таня, но Лис вдруг оказался перед ней и закрыл ее рот поцелуем, все еще нежным и сладким, но ее голову больше не наполнял розовый туман. В груди проснулся страх и потянул холодные пальцы к горлу. Таня оттолкнула мужчину.
— Все еще боишься меня? — усмехнулся он.
— Еще бы, — прохрипела Таня в ответ. Прямота — все, что у нее осталось. Смелость и дерзость украл мед, обманчиво легкий, как Лис. Мысль о том, что она потеряла бдительность и зашла слишком далеко, туда, где оказаться вовсе не была готова, холодом обожгла разум.
— Это правильно, — проговорил тот, поглаживая ее плечо, а потом вдруг резко сжал его, заставив Таню вскрикнуть.
— Ненормальный что ли?! Мне больно! — от неожиданности она перешла на русский язык, щедро отсыпав брани в конце. Оборотню было все равно. Он придвинулся ближе, прижал к стене и жадно вдохнул ее запах. Ловкая рука в белой перчатке схватила ворот рубашки и рванула в сторону, оголяя белое плечо. Треск ткани в тишине комнаты показался оглушающим. Сама Таня утопала в густом аромате дерева, смешанном с откуда-то взявшейся вонью шерсти. Она почувствовала, как к горлу подкатила тошнота. Руки и ноги стали мягкими и безвольными, как макаронины, и Таня ненавидела себя за слабость и глупость. А Мартин был так близко и оказался сильным, намного сильнее, чем можно было догадаться по его стройному телу, и он вдруг загородил собой спящую Росси, комнату, весь мир, заставив смотреть только на себя, вдыхать только его запах. Керосиновая лампа заливала комнату тревожным желтым светом. Оборотень дотронулся до девичьего обнаженного плеча, и по ее коже пробежали предательские мурашки. Таня испуганно посмотрела на мужчину, опасаясь и его, и своего тела, которое лихорадило то ли от выпитого, то ли от чувства опасности. Лис глядел прямо, и в его желтых глазах плескалась неожиданная жестокость.
— Не нужно, — Танин голос оказался сиплым. — Я не хочу.
Мартин еще несколько секунд вжимал ее в стену, будто до него не сразу дошел смысл сказанного, а потом отстранился, завис над Таней, упираясь в стену одной рукой.
— Что — не нужно? Ты сама меня поцеловала, сама позвала с собой. Все, что происходит, — это твое желание. Только твое.
Его голос был сладким, как гниль. Мартин прижимал ее к стене, и в глазах его блестело предвкушение и жестокость. Таня задыхалась от жары, голова кружилась, рука пульсировала болью.
— Нет. Нет, — повторяла она. — Я просто шла домой, просто хочу спать…
— Как жаль, — холодно сказал Лис.
— Отойди от нее! — за его спиной раздался тонкий дрожащий голосок. Лис удивленно обернулся. Таня прикрыла рукой рот, рассмотрев страшную фигуру. Синее на черном. Опухшая, заплывшая синяками, шатавшаяся от слабости Росси сжимала в одной руке ножку от стула, а другой пыталась удержать простынь, которая худо-бедно скрывала ее наготу.
— Росси? — проговорила Таня, не веря своим глазам.
— Не бойся, Северянка, он тебя больше не тронет, — с этими словами Росалинда подняла ножку стула и хотела замахнуться, но только покачнулась и с трудом устояла на ногах. Простынь скользнула на пол.
— Мартин, какого болотного происходит?!
На пороге комнаты стоял, широко расставив ноги, Вук. Он скрестил огромные ручищи на груди и переводил взгляд с раскрасневшейся Тани на наглого Лиса, а с него на обнаженную Росси, что продолжала сжимать в руках ножку стула. Ввид его не обещал ничего хорошего.
— Великая Матерь, — пискнула Росси и поспешила забраться в свою импровизированную кровать, спрятаться под куском ткани от мужских глаз. Таня же не понимала, какой смысл теперь прятаться. Все, кто мог, разглядели их с ног до головы.
— Сам в удивлении, Вук, — совершенно искренне отозвался Лис, поправляя перчатки.
— Объясни, что ты делаешь в этой комнате? — проговорил Вук. — Постарайся быть убедительным, потому что пока я хочу выбить тебе все зубы.
— Ну, — Мартин сделал вид, что задумался. — Мы с юной девушкой друг друга неправильно поняли.
Таня мрачно посмотрела на него, поправляя на плече рваную рубашку. Запах лисьей шерсти никуда не делся, и ее все еще мутило.
— Хватит. Я никому не позволял к ним приходить без моего ведома. Они чужие. И если с ними что-то случится, ты лично будешь объясняться с драконом.
— С драконом?
— А ты думал, я просто так вожусь с ними? Они принадлежат выскочке с холма, и он сожжет все к бесам здесь, если с его людьми что-то случится. И знаешь, что? Покрывать тебя я не буду.
Слова Вука явно подействовали на Лиса. Он снова посмотрел на Таню, но бешеный блеск из глаз пропал, плечи расслабились. Он больше не казался привлекательным, худой, драный, голодный лис.
— Как думаешь, славный бы из тебя стейк получится? — продолжал Вук.
— Не думаю, — нехотя ответил Мартин.
— Согласен. Желчи многовато. И дурь горчит, — Вук досадливо поморщился. — А ну вон отсюда.
Мартин вышел, не обернувшись, только в дверях помедлил, словно не мог с кем-то разойтись. Когда Лис скрылся из виду (и с праздника, скорее всего, тоже), Вук отошел, пропуская вперед ночного гостя.
— Я смотрю, у тебя талант влипать в неприятности, — сказал тот, осматриваясь.
Глава 9. Тень дракона
Когда Лис сбежал и Таня увидела Тень в дверном проеме, она искренне обрадовалась, словно он был старым надежным другом. Это странное существо — она не была уверена, что это человек, — не относилось в полной степени ко двору дракона, оно оставалось как бы ни с кем. Настоящая Тень. И поэтому Таня чувствовала, что могла довериться ему, несмотря на его таинственность и призрачность.
— Я смотрю, у тебя талант влипать в неприятности, — сказал Тень, заходя в комнатку и осматриваясь.
Его фигура была тонкой и высокой, несмотря на то, что он сгибался вперед и чуть вправо и хромал на левую ногу. Тень подошел к Тане, быстро оглядел ее, медленно выдохнул. Он протянул было руку, чтобы поправить вновь съехавшую на плечо блузу, но Таня сама вцепилась в нее, словно стыдилась своего вида. Опьянение стремительно отступало, оставляя после себя лишь боль в левом виске и недоумение, как она могла влипнуть в такую историю. Тень задержал взгляд на перевязанной руке.
— Как ты? — коротко спросил он, и в его голосе Тане послышалась искренняя обеспокоенность.
— Живая, — усмехнулась она. — Хорошо, что ты есть здесь.
Тень коротко кивнул, будто его появление само собой разумелось, а потом повернулся к Вуку.