Над поляной раскинула крылья ночь. Темное небо было усыпано миллионами сверкающих звезд, и Таня охнула, остановилась. Выросшая в залитой электрическим светом Москве, она никак не могла привыкнуть к такой роскоши над головой. Над самыми верхушками темных елей переливалась далекая иссиня-фиолетовая туманность, мерцающая бриллиантами незнакомых созвездий. Справа висела бледно-желтая местная луна с заметным огромным серым кратером, такая привычная и незнакомая одновременно. Тане потребовалось время, чтобы справиться с неуместным восхищением и вернуться на землю. А на земле ее ждала черная открытая повозка, запряженная парой лошадей. Таня ожидала увидеть автомобиль, так похожий на старинный земной форд, но Тень предпочел старых добрых лошадей. Рядом с повозкой стоял Вук. Он выглядел недовольным, но не проронил ни слова. А вот Тень изобразил что-то вроде задорного приветственного жеста и проворно распахнул дверцу повозки.
Таня обернулась. По обеим сторонам от крепкой дубовой двери, ведущей в дом, висели масляные фонари, и в их неверном свете стояло несколько оборотней. Сколько бы Вук не гнал их домой, они остались, некоторые из любопытства, другие, чтобы защитить вожака и дом в случае опасности, и отдельно — Мана, которая хотела проститься. Таня улыбнулась ей и приложила два пальца к виску. Девушка что-то сказала одними губами, но разобрать было невозможно.
— Ну все, убирайтесь из моего дома! — беззлобно прикрикнул Вук. — И не забудь, — добавил он, обращаясь к Тени, — о своем обещании.
— Дракон все помнит, — серьезно ответил тот.
Таня повернулась к оборотням спиной. Вновь взяла Росси за руку, отвела к повозке и помогла взобраться на жесткое сиденье. Здесь обнаружилось два пледа, один Таня набросила подруге на плечи, другим укрыла ноги. Тень забрался на место возницы, взял поводья, легко щелкнул ими, и лошади потащили повозку сквозь тьму прочь от обители оборотней.
Некоторое время Таня сидела рядом с Росси. Повозку нещадно трясло и шатало на неровной лесной тропинке. Пожалуй, решение взять лошадей, а не машину, было верным: вездеходов здесь явно еще не изобрели. Довольно быстро Тане наскучило подпрыгивать в молчании на сидении и любоваться на темные деревья, тянущие к ней призрачные ветви. Тем более, ей казалось, что в глубине леса что-то движется, и воображение услужливо нарисовало оборотней, организовавших зловещее сопровождение повозке. Поэтому Таня оставила клюющую носом Росси в одиночестве и перелезла к Тени. Она едва не свалилась под колеса, когда повозка подпрыгнула на очередном корне, но Тень легко поймал и удержал ее. Его рука оказалась на удивление сильной, а под плащом угадывались крепкие мышцы.
— Там волки? — спросила Таня, когда устроилась на козлах. Пришлось сидеть совсем рядом, плечом к плечу, и это успокаивало. Тень был очень теплым, от него едва заметно пахло шалфеем и кардамоном, и Таня быстро пригрелась под его боком.
— Заметила слежку? — прошелестел он. — Неплохо.
— Чувство, — Таня погладила себя по груди, будто показывая, где поселилось беспокойство. Некоторое время они ехали в тишине, но потом Таня решилась все же задать вопросы. — Как ты узнал, где мы?
Тень помолчал, будто думал над ответом.
— Мальчишка этот, ученик художника, вас потерял. Ему удалось поднять всех на уши и даже добраться до Мангона.
— Сен-Жан, — с нежностью проговорила Таня.
— Мангону пришлось превращаться в дракона, чтобы найти ваши следы. Он был удивлен, когда заметил тебя пьющей вино на празднике оборотней, — в шепоте Тени послышались неприятные нотки то ли сарказма, то ли презрения.
— Это был мед, — почувствовав упрек, Таня сразу ощетинилась. — Я была перестроена.
Стыд поднялся из груди и горячей волной залил лицо. Она вновь вспомнила прищур лисьих глаз, и кубок в затянутых в белые перчатки пальцах, и запах дерева и пряностей. Мартин оставил воспоминание о себе, как об остром, но вкусном блюде, и ей это не нравилось. Прокручивая в мыслях яркие картинки недавнего праздника, Таня не смотрела на Тень, словно он мог прочитать ее мысли, увидеть то, что видела она.
Некоторое время Тень молчал, собираясь то ли с мыслями, то ли с силами. Таня вглядывалась в мрак леса, густой, словно гуталин, и пыталась разглядеть в нем размытые тени оборотней, но они или ушли, или стали осторожнее.
— Как ты себя чувствуешь? — наконец спросил Тень. — После всего произошедшего?
— Что? Ты хочешь детали? — ее вопрос прозвучал почти угрожающе.
— Нет. Вообще я хотел бы помочь. Не думаю, что сегодняшнее приключение прошло бесследно.
Таня растерялась перед искренней и немного неловкой попыткой протянуть руку помощи. Язвить и поднимать колючки было бы глупо, а по-другому она и не умела.
— Я не знаю пока, — наконец мрачно сказала она. — Внутри все неспокойное, поэтому я чувствую нормально. Но когда я стану спокойна… Я не знаю.
— Если что, просто дождись меня. Я придумаю, как помочь. Я не знаю, как успокаивать расстроенных девушек, но притащить голову лисы — это я запросто.
— Вук будет злой, — заметила Таня.
— Это меньшее, что волнует меня сейчас, — серьезно ответил Тень.
— Смерть — это слишком много, но я хочу, чтобы ему было плохо, — тихо сказала она, будто признавалась в страшной тайне. — Страшно, как мне. Я ужасная?
— Нет. Ты имеешь полное право ненавидеть его. И все-таки, я не понимаю, что же могло тебя так расстроить, что ты решила напиться в компании такого сомнительного типа?
Таня посмотрела на Тень, желая убедиться, уж не издевается ли он. По ее мнению, у нее набрался целый список причин, чтобы быть в ужасе, и еще больше, чтобы просто расстраиваться.
— Мой венок утонуть, — наконец ответила она.
— Это беда, конечно. А новый сделать нельзя было? — усмехнулся Тень.
— Ты не знаешь этого? Во что верят волки? Венок тонет, тогда девушка умирает до свадьбы, — она с трудом заставила себя произнести эти слова отчасти потому, что они становились от признания более реальными, почти осязаемыми, а отчасти потому, что Тень мог дать ответы на вопросы, которые мучали ее все это время.
— А ты так хочешь замуж? — снова насмешка в голосе.
— Хватит! Ты смеешься перед мной! — воскликнула Таня. Она бы отстранилась, но тогда наверняка бы упала с узких козел.
— Ладно, больше не буду. Что тебя так беспокоит? Неужели суеверия оборотней?
— Нет, — проворчала Таня. — В моем мире мы считаем, что такие штуки глупые. Но я собираю разные истории, и вместе они делают очень страшную картину.
— И какие истории так пугают тебя?
Таня вздохнула, собираясь с силами. Догадка об истинных намерениях Мангона была ее маленькой тайной, которая давала ей призрачное преимущество над коварным ящером, но все еще оставалась догадкой. Ей было необходимо подтверждение если не самого Мангона, так хотя бы того, кто мог знать о нем больше, чем другие. И если Тень снова посмеется над ней, это станет неприятным ударом после и без того тревожного дня. В лесной тишине, посреди молчаливых деревьев, в самом сердце ночи Таня как никогда ясно ощущала, насколько шатко ее самообладание.
— Жослен рассказал сказку про дракона и дикость. Про девушку, ее нужно отвезти к большой женщине-дракону, чтобы оставаться человеком, — она замолчала.
— И что? — прохрипел Тень. Он не поворачивал головы, смотрел вперед, гипнотизируя узкую неровную дорогу.
— Возможно, Мангон тоже имеет дикость? — дрогнувшим голосом спросила Таня. — И я здесь, чтобы становиться такой девушкой?
— Жертвой. Мы так называем людей, что должны умереть ради других.
— Это правда, как думаешь? — Таня смотрела на Тень во все глаза, но он молчал, по-прежнему уставившись на дорогу. — Скажи! Я должна знать. Понимаешь?
Тень поправил капюшон, тяжело вздохнул.
— Дикость стала проявляться ярче последние полгода. Мангону все сложнее возвращать человеческий облик, сегодня он летал над замком дольше, чем обычно, прежде чем перекинуться. Драконья сущность все больше захватывает его, и вот он уже старается не обращаться без особой надобности. Об этом пока мало кто знает, потому что дикость делает его крайне уязвимым. Он должен вернуть человечность, иначе останется только улететь в драконьи земли. Если ему позволят и не убьют раньше. Глупо было скрывать от тебя, но ничего лучше Мангон не придумал.
Сердце пропустило удар.
— Это правда?
— Да, — Тень впервые с начала этого неприятного разговора посмотрел на Таню, которая съежилась рядом с ним, будто он занес руку для удара.
— Какой отстой, — сказала она по-русски. — Ну почему я? Наверняка полно девушек, которые мечтают стать посмертной невестой дракона, романтика смерти, все дела. Но нет, из всех девчонок всех миров надо было выбрать именно меня!
Таня щипала себя за больное предплечье и бормотала ругательства, и Тень проявил странное любопытство. Он притих, прислушался и теперь смотрел то на дорогу, то на нее, а потом сказал:
— Что это за язык?