Первым делом она переоделась в один из костюмов, которые заказал для нее Мангон. Костюмы ей искренне нравились, она чувствовала себя намного более уверенной в брюках, а еще явно эпотировала местную прислугу, и это ее знатно веселило. Сменив одежду и умывшись, Таня вошла к Росси.
В комнате царил полумрак. Пахло травами и еле заметно — кровью. На простой широкой кровати среди подушек и одеял лежала Росси. У ее постели хлопотала служанка. Таня натянула на лицо улыбку и подошла к кровати.
— Привет, подруга. Как ты сегодня?
Росси была бледна. Несмотря на ее темный цвет кожи, это было заметно: лицо посерело и осунулось.
— Здравствуй, Северянка. Я хорошо, — голос ее был слабым, но все еще мелодичным и приятным. — Я больше не кашляю кровью. И хорошо, что ты здесь. Там пришел доктор и он ждет довольно долго. Кажется, он злится, — Росси достала тонкую ручку из-под одеяла и неожиданно яростно почесала щеку.
— Ничего, пусть ждет, — зло ответила Таня. Она уже не первый раз присутствовала на так называемых осмотрах врача, и местные традиции ее порядком раздражали.
— Нет, пусть войдет. Ты мне поможешь?
— Конечно.
“Ведь это все из-за меня, а ты меня ни разу не упрекнула”.
Когда только Росси очнулась, Таня неистово гладила ее по волосам и как могла каялась в том, что втянула подругу в неприятности. Но та только качала головой:
— Ты спасла меня. Если бы не ты, я бы умерла.
Никакой злости, ни осуждающего слова. Либо у этой девушки под ночной рубахой крылья, либо Таня отказывалась ее понимать.
Тем временем служанка расправила ширму так, чтобы больную не было видно от входа, и пригласила доктора. Им был невысокого роста человек в цилиндре, штанах на подтяжках и жилете. Его усы и бакенбарды совершенно выдающейся пышности были щедро сдобрены парфюмом.
— Доктор Золу, — кивнула Таня.
— Добрый день, Татана, — кивнул доктор в ответ. В первый раз он протянул ей руку, и Таня, соблюдая местные традиции, сжала его мясистый локоть, но потом потеряла всякое уважение к Золу как к специалисту и теперь приветствовала его только кивком головы.
— Приступим, пожалуй. Вам нужно время, чтобы подготовить пациентку? — он пододвинул стул с другой стороны ширмы так, что у него не было шанса увидеть ни кусочка тела пациентки.
— Да, — ответила Таня и добавила по-русски: — Приступит он, ага. У нас бы тебя близко к больному не подпустили.
Но выбирать было не из чего. Поэтому Таня подошла к постели, на которой Росси покорно уже откинула одеяло и позволила стянуть с себя ночную рубашку.
— Температура, — деловым тоном поинтересовался Золу.
— Нормальная, — ответила Таня, приложив губы ко лбу Росси. Этот способ определения жара остался с ней из детства, от мамы, которую она помнила плохо. Росалинда держала в руках градусник, на котором не было привычной шкалы, а были только значки. — Два треугольник, один круг.
— Нормальная, — пробормотал врач, делая пометку. — Какого цвета язык?
Таня не поняла, что нужно сделать, но Росси уже покорно высунула язык.
— Розовый!
— Какой пульс у пациентки? — спросил Золу.
Таня помедлила, хмуро рассматривая плечи, живот и грудь подруги. Потом взяла ее запястье.
— Шестнадцать и пять.
— Шестнадцать и пять?! — послышался пораженный возглас.
Росси слабо улыбнулась:
— Шестьдесят пять, — поправила она.
— Шестьдесят пять! — крикнула Таня, улыбаясь в ответ, но тревожная складка между бровей никуда не делась.
— Будете так шутить, я уйду отсюда, — пробурчал Золу, скребя автоматическим пером по бумаге. — Ехать к вам — три дирижабля мало, а еще меня здесь за дурака держат. Так! Какого цвета синяки?
— Темные, — ответила Таня. Кожа у Росси была скорее оливкового цвета, нежели шоколадного, но привычного изменения цвета синяков у нее не было.
— Татана, не издевайтесь над стариком! Помогите мне провести обследование.
— Так идите и смотрите! — воскликнула Таня, выглянув из-за ширмы.
Золу выглядел удивленным, пораженным в самое сердце, словно Таня предложила ему голышом пробежаться по центральной набережной или иным способом усомнилась в его добродетели.
— Вы что такое говорите? Я не могу так опозорить столь милую девушку! А моя репутация? Я один из лучших специалистов в городе, и что про меня скажут? Что я, мужчина, разглядываю голых девиц?
Таня нервно рассмеялась.
— Ау, вы не мужчина, вы — доктор! Вы должны смотреть, понимать и лечить. Росси — это один синяк. И у нее… Эм… Точки, — она потыкала себя пальцем по руке. — Вы должны смотреть!
— Хм, у пациентки сыпь? — Золу вмиг успокоился, опустился на стул и вновь схватился за автоматическое перо, а Таня только пустила руки и закатила глаза. — Какой тип поражения? Пятна, волдыри, чешуйки, папулы? Какая локализация? Насколько распространена сыпь? Текстура и цвет?
— Росси, чего он хочет? — простонала Таня, возвращаясь на сторону больной. Но Росси обеспокоенно смотрела на нее, будто врач за ширмой исчез вовсе, и только спросила:
— Ты тоже заметила? Они чешутся.
— Так, чешутся, — послышалось из-за ширмы. — Постоянно или периодически? Сильный зуд?
— Давно? — спросила Таня, игнорируя Золу.
— Два дня. Началось со спины, поэтому ты не видела.
— Почему не сказала?
— Я думала, само пройдет, — со слезами в голосе ответила Росси, съеживаясь под строгим взглядом Тани и стараясь прикрыть руками наготу. — Ты и так много для меня делаешь, я не хотела тебя беспокоить лишний раз.
— Спина, потом что было поражено? — повысив голос, вопрошал Золу. А Таня смотрела на Росси, чьи руки, живот, грудь, лицо — все было покрыто редкими красными пятнами. — Отвечайте мне! Я должен знать, я доктор!
Вдруг будто что-то щелкнуло в голове Тани. Она почувствовала, как в груди просыпается ярость, поднимается в голову, туманя разум.
— Доктор?! — закричала она, выпрыгнув из-за ширмы, а потом добавила по-русски: — Да пошел ты к черту, доктор!