— Какой бурундовой волей вас сюда занесло? — спросил Мангон недовольным тоном.
— Я занял правильную сторону, — голос Кору дрожал то ли от волнения, то ли от холода: неизвестно, сколько им пришлось ждать беглецов, прижимаясь к холодным камням.
— Я бы с этим поспорил, мальчик.
— Я не мальчик! — повысил голос Кору, вскидывая голову, будто тем самым мог показать свое превосходство.
— Хватит, — проговорил другой стражник, растягивая слова. Голос его был хриплым и подходил больше грабителю, нежели хранителю покоя. — Девчонку берем, остальные не нужны.
— Убьем их? — спросил Кору. Вашон возмущенно вскрикнул.
— Да ну, зачем? Ты посмотри на них, что они могут? Свяжем, пока ждем Мангона, он тоже скоро должен появиться.
Беглецы переглянулись. Мангон скрывался под капюшоном и маской, и сейчас он занял привычную позу, ссутулившись и припадая на одну ногу. Так он казался не таким уж высоким покалеченным человеком. Вашон, белый, как иней в его бороде, опирался с одной стороны на руку Жослена, с другой к нему жалась Росси. Раду пряталась за господином. Влад пытался оттянуть Таню за свою спину, но та твердо стояла почти вровень с Мангоном.
— Они хотят меня забрать что ли? — хмуро уточнила она.
— Да. Ну не глупцы? — усмехнулся Мангон, совсем как Тень, и Таня не удержалась, чтобы не бросить на него взгляд.
Вдалеке что-то взорвалось, столб дыма поднялся над горизонтом.
— О, складу тверани конец, — развеселился Кору. — Если Мангон застрял где-то там, ему не выбраться.
— Он дракон, тупица. Они в огне не горят, — хмуро оборвал его другой стражник.
Таня смотрела на все разрастающееся зарево, и в памяти всплывало страшное воспоминание.
— Кору! Все вышли из замка? — почти закричала она.
— Замолчи! Сейчас мы задаем вопросы.
— Кору! — с нажимом повторила Таня. — В замке кто-то есть?
— А я откуда знаю? — нехотя ответил Кору, удобнее перехватывая ружье. — Никто не проверял. Если там кто и остался, так это мангоновы прихвостни.
— Кору, ты видел Виталину? — стоило только представить судьбу этой своенравной девицы, как начинала кружиться голова.
— Нет, она наверняка уехала еще вечером, как Ястин, — пожал плечами Кору.
— Она никуда не уехала! — неожиданно для себя самой закричала Таня, чувствуя, как отчаяние подкатывает к горлу. — Она в синей комнате. Она плетеная на стуле! Бурундово проклятье, я иду назад!
— Никуда ты не пойдешь! Мы забираем тебя с собой, — стражник схватил Таню за руку, но та, резко развернувшись, вырвалась. Его подельники одновременно подняли ружья.
— Мангон, самое время превратиться в дракона! — закричал Вашон: его нервы сдавали.
Стражники переглянулись:
— Это чучело в тряпках — Мангон?
— Ну спасибо, художник, — прохрипел Адриан, прекращая ломать комедию и неудобно кривиться. — Насколько было бы проще одному.
— Эдак нам повезло, — улыбнулся стражник с голосом преступника. — Сразу двоих возьмем.
Мангон чуть покосился назад, на Влада, и кивнул. Затем он молниеносно выхватил пистолет, и Владимир отстал от него буквально на секунду. Один за другим раздались выстрелы, а за ними бахнуло ружье: завалившись с пробитой грудью, один из стражников нажал на спусковой крючок и пальнул в небо. Кору, которому пули не досталось, отбросил ружье сам под прицелом двух пистолетов.
— Дэстор! Дэстор, прошу, не надо, — его голос вдруг стал тонким и сиплым.
— Ну что, правильную ли ты сторону выбрал, мальчишка? — спросил Мангон, поднимая пистолет. Он собирался убить предателя, и это было самым логичным решением, но Таня все равно напряглась, решая, стоит ли ему помешать. В ней боролись злость и принципы, и первая пока побеждала. Лицо Кору скривилось, потому что в лице дракона он не видел ничего, кроме своей смерти, и по новеньким синим штанам, которые он выиграл в соревновании с чужеземкой несколько дней назад, расползлось мокрое пятно. Но умереть в тот день ему было не суждено. Рука Мангона дрогнула, когда Влад совсем рядом закричал:
— Таня, ты куда?
Оставив за спиной Жослена, Вашона и Росси, которые присели, боясь попасть под пули, Таня уверенно топала в сторону замка.
— Проклятая девчонка! Раду, — Мангон сунул верной служанке в руку пистолет, и та направила его на Кору, который в этот момент благодарил всех известных богов за спасение. — Пристрели его, если дернется.
— Как скажете, господин, — отозвалась Раду и твердой рукой направила пистолет на бывшего стражника. — А я еще тебя с кухни подкармливала. Тьфу!
Мангон бросился за Таней. Она ушла не далеко, хоть и старалась идти как можно быстрее. Мангон настиг ее секунд за десять и схватил за руку.
— Хочешь, чтобы я тебя ударила? — зло бросила Таня, развернувшись к нему.
— А ты попробуй, — Мангон сдернул маску, чтобы она лучше видела его лицо и поняла, что капризы сейчас неуместны. Только это был не каприз.
— Там Виталина. Она умирает, потому что я… Я… — рывком высвободив руку, Таня повернулась и снова зашагала к замку, не в силах по-другому справиться с ужасом, который расползался в груди. Она должна что-то сделать, обязана. Он не может просто принять вид, что все в порядке. Мангон что-то крикнул, снова попытался ее удержать, но она увернулась. Тогда он сгреб ее за талию и прижал к себе, оторвав от земли. В этот момент снова что-то взорвалось в замке, не так громко и не столь эффектно, и над его стенами с новой силой взвилось пламя. Это стало последней каплей. Таня забилась в руках Мангона, колотила руками и ногами и орала во всю глотку от отчаяния и ненависти к себе.
— Я убила! Убила! Убила! — кричала она, и с каждым словом сил становилось все меньше. Усталость и переживания бесконечно ночи дали о себе знать. Наконец она обмякла, откинула голову, прислонилась затылком к груди Адриана, а он продолжал прижимать ее к себе, сильно, но бережно, словно любовницу. Всполохи от пожара бросали желтые блики на ее лицо, под глазами залегли тени. Таня тяжело дышала и слабо цеплялась за мужские запястья, хотя не надеялась уже высвободиться.
— Я убила ее, — она показала на умирающий замок и уронила руку.
В этот момент сам Мангон по-другому посмотрел на Серый Кардинал и испытал свой личный ужас. Над горизонтом возвышались только башни, выше всех — Южная, с которой он всегда улетал и куда возвращался. Огонь вырвался из окна Уточьей башни, на вершине которой находилась любимая комната его матери. Внизу остались ее портреты, бесценная библиотека, сотни манускриптов, секретных документов, чужих тайн, артефакты и деньги. Все полыхало и гибло на глазах у великого и хладнокровного Адриана Мангона.
— А они убили меня, — проговорил он, доверяя Тане свою боль и свой ужас, единственной во всем этом мире под чужими для нее созвездиями. И она спиной почувствовала, как он пытается дышать, как резко вдыхает и выдыхает морозный воздух, как дрожит грудь.
— Тень…
— Татана.
Их боль стала одной и поделилась пополам. Они смотрели, как горит прекрасный замок, а вместе с ним сгорает что-то важное, для каждого свое, но невосполнимое, и держались друг за друга, позволив себе на мгновение забыть о том, какая пропасть разверзлась между ними.
Возвращались они медленно, иногда спотыкаясь. Мангон вспомнил, что оставил на земле врага, и ничто не помешало бы тому подняться и перебить всех его людей, но рядом с камнями появились другие действующие лица. Точнее, морды. И это в корне меняло ситуацию.
Глава 16. Прощания
В сероватой предрассветной дымке, словно призраки, появились волки. Один из них, самый большой, косматый, с отражающими лунный свет глазами, казался гигантом, духом из древних легенд. Они терпеливо ждали, пока Мангон, такой же сильный и старый, как они, подойдет ближе, и практически не шевелились. Люди прижались к камням, сбились от страха в стайку, ведь оборотней на этом берегу Отолуры не видели уже пару десятков лет. Но они снова появились здесь, чтобы заявить о своих правах, вернуть владения и власть.
Вперед вышел самый крупный волк, и Таня его сразу узнала. В их первую встречу она была на грани жизни и смерти и навсегда запомнила морду своего спасителя. Вук.