Мардегор улыбнулся и чмокнул губами воздух.
Воздух тут же начал проталкиваться внутрь астартессы. Фемия часто и быстро задышала.
— Я жду. — Мардегор вернулся к фонтанчику и зачерпнул новую порцию.
Фемия сглотнула, пытаясь удержать завтрак внутри. — Про Ланту.
Мардегор облизал пальцы и сел на край фонтанчика. — Я жду. И надеюсь, что эта информация будет полезной.
— Она хочет попасть в библиотеку. Не знаю, зачем ей это, но она пыталась уговорить Кетомедона помочь попасть туда, — скороговоркой выпалила Фемия и завалилась спиной на пол. Её грудь судорожно дергалась.
Мардегор почесал кончик носа. — Интересно. Наша умница хочет что-то узнать о юноше. Или о мосте. Может даже хочет повторить мост. Мда… Не та рыба заглотила наживку. Так-так-так. Хм. Я не могу допустить этого.
На следующее утро после приказа отца, стража сменилась и Ланта оказалась в полном одиночестве. Её единственным способом не умереть со скуки стало чтение.
Ланта зевнула и отложила в сторону очередной трактат по астрономии. — Как жаль, что я не могу попасть в обсерваторию. Я так близка к открытию.
Минталента уставилась на стену. Сердце внутри заныло, когда она вспомнила Кэля. Она прошептала: — Я, наверное, даже променяла обсерваторию на возможность поговорить с ним. Как он там? Все ли с ним в порядке? Как же мне попасть в библиотеку…
В груди минталенты поселилось какое-то странное и новое чувство, оно было похоже на тонкий сверлящий зов голода, но гораздо мягче и деликатнее, прибавляя ко всему этому какое-то жгучее наслаждение. Пальцы Ланты задрожали. Она сцепила руки в замок, ей резко захотелось поплакать, казалось, что только слезы способны унять это сверлящее и жгучее чувство.
— Что ты натворил со мной, Кэль? — спросила Ланта у немой стены. — Ты околдовал меня.
Ланта вспомнила, как бросила ему платок, как смущенно он утер нос. Взгляд минталенты остановился на рюкзаке, из которого она в прошлый раз вытащила платок. — Точно! — догадка пронзила разум Ланты. — И как я могла про это забыть?!
Ланта отодвинула ящик стола и начала вытаскивать книги одну за другой. Наконец, её рука замерла напротив толстого фолианта в зеленой дряхлой обложке. Минталента смахнула пыль и стукнула по столу тяжелой книгой. Сверкнула полустёршаяся позолота букв.
— Огненное соитие луны и солнца, — прочла минталента название алхимического трактата. — Ненавижу эту книжонку.
Ланта начала листать книгу, морщась от старинных эпитетов, которыми древние алхимики награждали различные процессы. Девушке было сложно не замечать названий вроде: химическая свадьба, мужская субстанция, трансмутация женского начала…
— Ненавижу, когда науку мешают с магией, — вздохнула Ланта, её палец остановился напротив столбца текста, над которым красными буквами прошлый читатель сделал приписку — огненная соль.
— Если я смогу получить огненную соль, — сказала Ланта стене, тогда смогу получить и зелье прожигания. Так… что здесь пишут? Чтобы получить дух огня… О, нет! Опять эти термины! Нужно смешать эфир кровеборца с эфиром травы духа. Так, так. Эфир духа — это масло духовника. Кровеборец, хм…
Ланта вытащила из-под стопки книг мятую тетрадь, в которую она переписала некоторые термины еще в детстве. — Благодарю, мастер Аддэнозеси. Если бы не вы, я бы точно не стала все это писать.
Она пробежалась пальцем по рядам названий. Кровеборец — это хлыстыника. Точно! Как я сама не догадалась? Разум какой-то мутный. Раз хлыстыника останавливает кровь… хм… Не удивительно.
Ланта установила перегонный куб, заложила туда набранные листья обеих трав. — Не зря кидала в рюкзак все подряд, и перемешивать не придется, — улыбнулась минталента. — Она установила куб на водяную баню.
— Где взять огонь? — задумалась Ланта. — Вот Эолот дурак, не мог захватить горелку. Насколько надо быть глупым, чтобы не догадаться, что она основной инструмент в занятиях алхимией.
Ланта сняла потайное дно в одном из ящиков стола и достала мешочек сайрона. Насыпала его в фарфоровую миску и установила под емкостью с водой. — Это будет самое дорогое топливо в истории, — вздохнула минталента и высекла с огнива несколько искр на фиолетовый порошок. Сайрон загорелся мгновенно.
— Какие траты ради тебя, Кэль! — улыбнулась Ланта. Ей, почему-то, было приятно бороться с трудностями ради того, чтобы приблизиться к встрече с юношей.
Мысль о борьбе с трудностями заставила Ланту вспомнить песню о воительнице, сражавшейся с тысячами воинов. "В прошлый раз, эта песня помогла мне установить мост с Кэлем. Может попробовать повторить её?"
Ланта начала старательно петь, размешивая сайрон под медной емкостью с водой. Он уже перестал гореть и превратился в раскаленную звездную жидкость, вода начала закипать и, вскоре, пар, связанный с капельками эфирного масла, понесся в охлаждающую трубку.
Ланта закончила песню и огляделась. Ничего не произошло. Тогда, минталента прокашлялась и начала заново, пытаясь произносить буквы настолько четко, насколько могла.
"Стражи у дверей, наверное, думают, что я совсем свихнулась от одиночества. А может, они не так уж и ошибаются".
Песня закончилась. Ланта вздохнула. Ничего не получалось.
— Может каждый раз исполнять разную песню? Может что-то про любовь?
Ланта запела трагичную песню о беззаветной любви девушки к рыцарю. "Уж не знаю, подходит ли смысл песни сейчас, но, как назло, другие песни о любви не вспоминаются!"
Минталента допела и замолчала. Как она и подозревала — ничего не произошло.
— Не надо отчаиваться, Ланта, — сказала сама себе девушка. — Поищем что-нибудь в библиотеке. Этот загадочный Кэль не сможет от меня скрыться. — Минталента засмеялась от собственной дерзости.
Но смех не помог против неожиданной тоски, сковавшей сердце. Пытаясь отвлечься, Ланта подтянула к себе алхимический трактат. — Что там пишут дальше? Возьмите кору стрелдрева…
***
Мардегор вошел в прохладную тьму библиотеки. Его сопровождал юноша с длинной челкой черных волос, костлявый и высокий, он кутался в сиреневую мантию. В руках у него был хрустальный шар на цепочке, который освещал стеллажи с книгами, но верхние полки терялись во мраке.
— Зачем мы пришли сюда, учитель? — спросил юноша. — Вы хотите, чтобы я прочел какую-нибудь книгу?
Мардегор улыбнулся. — Потерпи Сентий. Скоро ты все узнаешь.
Лорд подошел к столу и достал из внутреннего кармана плаща алый бархатный сверток. — Ты считаешь себя очень способным волшебником, я прав, Сентий?
— Да, учитель. Мастер Харистар говорил, что еще никто в моем возрасте не проявлял такой устойчивости к сайрону. А чем больше сайрона может принять человек — тем сильнее его магия.
— Харистар очень наблюдателен, — Мардегор развернул сверток и выложил на стол стеклянный цилиндр с поршнем и иглу. Рядом он поставил шкатулку с гранулами сайрона и хрустальную вазочку. — С возрастом, при условии регулярного применения, устойчивость к сайрону повышается. Поэтому такие природные данные в столь юном возрасте сулят тебе большое будущее, Сентий.
— Благодарю, учитель, — кивнул юноша.
Мардегор насыпал фиолетовых гранул в вазочку и сжал её в руках. Его алхимики работали столетие, пытаясь получить сайрон, плавящийся от тепла человеческого тела. И несколько лет назад достигли успеха. Лорду понадобилось не больше минуты, после чего в вазочке появилась лужица искрящейся жидкости.
— Раз ты такой способный Сентий, я хочу научить тебя особой технике. Я научу тебя вводить сайрон в кровь. — Мардегор сделал паузу, наслаждаясь тем, как вытянулось от удивления лицо юноши.
— Это невозможно!
— Ну что ты! Круг чародеев в Ликенах уже давно исследовал эту технику. Сейчас я тебе все продемонстрирую. — Мардегор закрепил на цилиндре иглу и вытянул поршень, набирая из вазочки расплавленный сайрон. Затем лорд сел на стул, закатал рукав атласной рубашки и показал ученику бледную руку с пятнами синяков возле локтя.
Сентий сглотнул комок в горле. — Не делайте этого, учитель! Только сайроновые выродки могут пережить попадание волшебной пыли в кровь.
— Такие способные ребята как ты и я тоже. Смотри. — Мардегор быстрым движением вонзил иглу в вену и большим пальцем выжал поршень.
Сентий сделал шаг назад.