Сознание Кэля пронзила боль от того, что он подверг сомнениям авторитет Тирина, в котором никогда не сомневался и на который всегда полагался. "Какой же я был глупец. Верил во все эти сказки только потому, что их рассказывал старый человек, у которого погибли все родные. Я такой же несчастный, как и Тирин. Такой же глупец".
Юноша снова всмотрелся в камень. Допрыгнуть до него можно было только если хорошенько разбежаться. Голова неожиданно закружилась и валун поплыл в глазах.
"Как ты смеешь оскорблять меня? Я отдал жизнь, защищая любимых", — перед глазами Кэля появилась бледная фигура Тирина. Юноша понимал, что это не призрак. Просто его воображение снова разыгралось.
— Почему я должен верить, что все, что ты говоришь, правда? Откуда мне знать, существует ли Бог, о котором ты постоянно твердил? И что россказни о грешниках, варящихся в кипящей воде не то же самое, что и байки о северных богах?
Взгляд воображаемого Тирина стал еще суровее. — Вспомни, ты так же сомневался в существование Ланты.
Упоминание минталенты заставило Кэля сжаться. Ему захотелось уткнуться головой в землю и кричать, кричать, лишь бы не позволить боли вновь возникнуть в сердце. Сейчас он был рад тупому безразличию и не хотел его терять.
— Ты оскорблял Ланту этим и сейчас пытаешься оскорбить Создателя. Мне стыдно видеть тебя таким…
— Таким? — Кэль пробормотал это вслух.
— Слабым. Ты рыцарь Единого, последний кто может выполнить его волю.
— А в чем его воля? Кто мне объяснит?
— Ты поймешь. Когда исполнишь её.
Кэль выпрямился и вновь посмотрел на камень. — Я не хочу ничего исполнять, — сказал он в пустоту, — и не знаю, что хуже: жизнь без Ланты или вечность в кипящей воде.
Юноша снова услышал голос Тирина, хотя уже и не видел его силуэта. — А как же Брет? Ты обещал ему вернуться. Неужели ты снова нарушишь свое обещание?
Последние слова заставили Кэля устыдиться. Он вспомнил плачущего брата и сделал шаг назад от края оврага. Юноша вспомнил, как было тяжело, когда он увидел мертвую Ланту и представил, что его тело нашел Брет. — Тише, тише, — прошептал он сам себе, — это просто секундная слабость, не более. Все будет хорошо.
Неожиданно, Кэль вспомнил, как он отказывался сдаваться на льду, когда тащил за собой клоста и тело отца. Тогда он искренне верил, что сможет спасти отца, но все оказалось напрасно. Как и в этот раз, когда он не смог спасти Ланту.
Кэль снова взглянул в сторону оврага. Руки задрожали, а ноги приготовились помчать тело вперед. — Не вздумай, — прошептал Кэль. — Спаси в этой жизни хоть кого-нибудь. Хотя бы своего брата.
Юноша резко повернулся и быстро зашагал прочь от оврага. "Ты прав, Тирин. Я слабый. Я не хотел смириться с горем ради Брета. Боже, какой я слабак! Я однажды уже обманул моего брата и не могу сделать это вновь. Благослови Создатель твою душу, отец. Ты дал мне цель. Цель ради которой стоит жить".
Кэль с трудом смог найти путь к тому месту, где оставил молельную доску. Оказалось, что он сделал немало кругов по лесу, прежде чем выйти к злополучному оврагу.
Доска, с трещиной посередине, лежала древними символами вниз, а на задней стороне появилось несколько грязных отпечатков сапог. Цветные ленточки валялись рядом, изорванные в клочья.
Кэль прижал ладонь ко рту. — Боже! — пробормотал он сквозь пальцы, — неужели все это сделал я? Как я мог! Великий Создатель, прости меня!
Юноша бросился собирать остатки ленточек. Он не помнил, как в порыве ярости разорвал их и разбросал во все стороны.
Через десять минут поисков Кэль посмотрел на ладони, где среди гнилых листьев и мелкого сора лежали обрывки ленточек, испачканные глиной. Судя по количеству фрагментов разных цветов, все части ленточек ему так и не удалось собрать.
Кэль вытер рукавом доску и прижался губами к ее лицевой стороне. "Прости, Господи. Это… это было безумие. Помешательство. Я… Прости".
Кэль поднял голову. Сквозь жиденькую крону страж-дерева и окружающею его дымку проступало черное небо с еще редкими звездами. Юноша помнил, что убежал из дома Риэтты вечером, но, когда он стоял у оврага был полдень.
— Выходит я проблуждал в лесу целые сутки, — пробормотал Кэль, — наверное, Мейт и Джоль меня потеряли.
"Хотя… Так им и надо! — с неожиданной злостью подумал юноша. — Мейт — глупец, который не может удержаться от этой проклятой пыли. А Джоль… Джоль! Это она виновата! Из-за нее Ланта расстроилась и убежала. Если бы не она, мы с моей минталентой…"
Слезы хлынули из глаз Кэля. Он не почувствовал их, они не сковывали его горло, не заставляли шмыгать носом и судорожно вздыхать. Нет, они просто безудержно текли, словно из уголков глаз выдернули пробки.
Кэль с трудом поднялся с земли. Слабость навалилась на ноги, а в рот вернулась иссушающая жажда, словно он и правда перенесся в Земли кипящей воды. — Пора домой, — пробормотал юноша.
Кэль размышлял про себя: "Но у меня больше нет дома. Я больше не часть клана Торстсайрониум. Плевать! Я заберу Брета и мы уйдем. Но куда?"
Вслух же юноша сказал совсем другое: — Я последний рыцарь Единого. Мое предназначение где-то впереди, а не сзади. Я должен выполнить его, а потом возвращаться за Бретом.
Кэль закрыл глаза. Он не знал как поступить.
"Может стоит вернуться к Мейту и Джоль? Они подскажут как мне быть дальше. Мейт не такой уж плохой. Я и сам проявил слабость, когда поцеловал Джоль. И Риэтта говорила, что исцеление от этой зависимости займет какое-то время. Я сам виноват во всем, что случилось. Я не могу бросить их и уйти. Я был далеко от Ланты и не смог помочь. Я не хочу, чтобы это повторилось с моими единственными друзьями".
Кэль облегченно выдохнул. Он наконец-то принял решение и зашагал к выходу из леса.
Когда юноша добрался до дома Риэтты уже стояла глубокая ночь. Небо покрылось мириадами мельчайших звезд и всю дорогу Кэль рассматривал их, любуясь внеземной красотой. Во время последней беседы, Ланта успела обмолвиться, что любит звезды и занималась их изучением. Поэтому, сейчас, эти холодные огоньки были единственным, что связывало его с приятными воспоминаниями.
Кэль нашарил под ногами камень и кинул в правый столб, надеясь попасть в малозаметную деревянную кнопку. С глухим стуком камень отлетел в сторону. Юноша нашел еще один. Бросок. Дом остался безмолвен. Еще один бросок. Еще. Кэль швырял камни не меньше двадцати раз, но так и не смог попасть.
Совсем обессилив, он просто сел в пыли, стараясь удержаться от желания вырвать собственные волосы. Он вновь вспомнил как тащил клоста по льду, как держал на руках умирающего отца. Только теперь вместо Тирина на руках Кэля была Ланта.
Юноша начал думать, куда заведут эти мысли, но, неожиданно, дом Риэтты содрогнулся и из-под порога выползла лестница. Дверь ушла в сторону и круглый проем осветил улицу желтым трепыхающимся светом. На фоне желтого круга появился темный женский силуэт, пытающийся высмотреть того, кто кидал камни.
Кэль не сказал ни слова. Он просто подошел к лестнице, нависшей над головой, прыгнул, ухватился за нижние ступеньки и подтянулся, оказавшись наверху.
Джоль узнала его и начала что-то быстро говорить, но Кэль её не слышал. Он медленно поднимался, с каким-то остервенелым упорством пересчитывая ступени и боясь сбиться.
Юноша споткнулся об порог, но девушка удержала его и помогла ввалиться внутрь дома. Там уже стоял бледный Мейт, он спиной опирался на стену и держал в руках копье Кэля.
— Тебя долго не было, — сказала Джоль и захлопнула дверь. — Риэтта уже хотела нанять городскую стражу для поисков.
Кэль поморщился. Хотя он уже больше не винил Джоль, говорить с ней юноше не хотелось. Поэтому он просто спросил, глядя в пол: — А где волшебница?
Голос Джоль изменился, вместо привычной заботы в нем появились нотки раздражительности. — Риэтта в лаборатории.
Кэль кивнул, не поворачиваясь к Джоль, пересек коридор и толкнул дверь в лабораторию.
Белокурая волшебница сидела за столом, положив голову щекой на руки. На столе валялись скомканные клочки бумаги и несколько разбитых склянок.
— Я рада, что ты жив, — сказала Риэтта спокойным тоном, который никак не вязался с окружающей обстановкой. — А то я уже думала, что сайроновые выродки вновь начали бродить вокруг Ликен по ночам.
— Что случилось? — Кэль сел напротив волшебницы.
Риэтта с шумом выдохнула. — Я поссорилась с мамой. Лорд Мардегор прислал волшебникам Ликен письмо, в котором призывал провести эксперимент по управлению человеком, в которого был влит сайрон. Ну помнишь, я в вас вливала. Тому, кто добьется успеха, он обещает место личного помощника. А в еще одном письме… Ну ладно. В общем, это же моя мечта! Но, провести эксперимент такого уровня одна я не смогу, поэтому попросила маму помочь. — Риэтта засмеялась. — Видел бы ты, что она вытворяла. Она запретила мне думать об Мардегоре и отбирает этот дом, чтобы я жила под ее присмотром. Поэтому вам придется уходить.
— Я собирался уйти утром, — сказал Кэль.