— О том, как… как сильно вы её любите.
Гиш приостановил своё занятие и тоже посмотрел на него. Тихая спокойная улыбка озарила его загорелое лицо, в морской бездне уцелевшего глаза плескался нерождённый ещё тайфун, которому суждено было высвободиться только позже, когда начнётся бой.
— Мы все её любим. Все её подчинённые, со всех её шестидесяти кораблей. Она держит нас вместе. Хенна — центр нашего существования.
— Да, но… вы любите её по-особенному… Сильнее всех. Больше, чем друга…
Тот пожал плечами и вернулся к чистке своего оружия.
— Ну и что с того? Ей не нужен ещё один обожатель. Ей нужно плечо, на которое можно опереться в случае чего. Ей нужен тот, кто будет её временами осаживать и чуток сдерживать её темперамент. Любовников у неё и так много, а друг — один, и я не собираюсь её этого друга лишать. Вот и всё.
Сильвенио молчал, не зная, что ещё сказать и нужно ли говорить вообще. Гиш же, закончив с винтовкой, поднялся с подоконника и, знаком велев Сильвенио следовать за собой, вышел в коридор, на ходу переключаясь на объяснение плана.
— Слушай сюда, — сказал он, обернувшись через плечо. — Мы с Хенной решили, что поскольку тебе необходима безопасная позиция так же, как и мне — хороший обзор, то лучше всего нам с тобой разместиться вместе на крыше одного здания, что неподалёку от здания так называемого правительства. Оттуда мне будет удобно отстреливать врагов, да и тебя там никто не достанет. Я правильно понимаю, что тебе достаточно одного портативного компьютера? Отлично, тогда я беру с собой только один. Плюс у тебя будет постоянная радиосвязь, как и у всех наших, — Гиш бросил ему, не замедляя хода, маленький чёрный наушник. — У тебя, правда, волосы слишком ярким пятном на фоне крыши выделяться будут, но я тебе сейчас выдам куртку с капюшоном, авось и не станут палить по безоружному, если что. А вообще-то, ты, "если что", лучше уматывай с крыши и скрывайся где-нибудь в городе, хоть в ближайшем кабаке. Все двери в том свинарнике, который Федерация красиво именует здешней столицей, всегда открыты. Это я к тому, что на твою персональную защиту у нас, сам понимаешь, времени нет. Хотя на самом деле тебе вряд ли будет что-то угрожать: бой по всем параметрам предстоит быстрый и не особенно трудный. Если ты такой полезный, как отзывается о тебе Хенна — то и вовсе к ужину вернуться успеем. И, возвращаясь к теме крыши — имей в виду, я тебя где-нибудь в середине оставлю и присоединюсь к остальным, как патроны кончатся. Нам лучше выйти пораньше остальных — присмотреться на месте, расположиться. Да и тебе нужно наверняка настроить… что-нибудь. Так что, лучше выйти сейчас.
— А леди Хенна не будет возражать?
— О, ты просто не знаешь, как она любит немного покрасоваться на поле боя, если у неё есть какие-нибудь незримые, но знакомые ей наблюдатели. Я, может быть, дам тебе даже полюбоваться на неё в прицел, если у меня там будет не слишком много работы.
Так они, по пути захватив для Сильвенио куртку с капюшоном, вышли с базы. Снаружи их ждало несколько бронированных машин с новыми контрабандными ускорителями, которые Хенна скупала в каждом городе, где собиралась воевать, но Гиш, игнорируя эти гибриды спортивных автомобилей и танков, направился к одиноко стоявшему возле них старому мотоциклу, и Сильвенио ничего не оставалось, кроме как последовать за ним и усесться за его спиной на этот ненадёжный по всем параметрам транспорт.
До места они добрались задолго до полудня, и пока Сильвенио осматривал с крыши пиратскую "столицу", заодно изучая захваченный Гишем с базы небольшой компьютер размером с две его ладони, снайпер флегматично курил и примерялся к направлению ветра. Смотреть на перманентно протекающие внизу пьяные драки и высчитывать процент содержания спирта в воздухе не хотелось, и Сильвенио, маясь от скуки, углубился в бесконечные сети интернета — искать что-нибудь полезное о Клане Волка. Почти случайно вышел на персональный компьютер предполагаемого врага, но взламывать не стал — без необходимости он этим заниматься не собирался. Он ещё раз напомнил себе, что решился на это не для того, чтобы показать кому-либо свои умения; нет, он согласился сражаться только лишь потому, что всё ещё чувствовал, что не до конца отплатил Хенне. Ну и, пожалуй, потому, что он безумно хотел помочь ей пусть даже в этом.
Солнце уже начало досадно припекать, а ещё ничего толком не происходило, но потом в город ворвались те самые бронированные машины Хенны, и на улицах сразу стало как-то заметно меньше бродяг и пьяниц. Красный Скорпион вошла в этот город уже не как предъявляющая права на территорию хищница, а как королева: кто-то из вольных бандитов даже кричал её новый титул вслух.
А потом — а потом небо наполнилось чужими кораблями, и вся сонная ленивая атмосфера как-то разом слетела со всего войска Хенны.
От скуки не осталось и следа: ближайшие часы у Сильвенио не было на неё времени. Город заполонился воинственной толпой, криками, выстрелами и звоном оружия, и у Сильвенио, у которого неожиданно пошла кругом голова от всей этой какофонии голосов и разумов, все усилия уходили на то, чтобы выполнять свою часть работы. Он координировал действия солдат Хенны, отдавая им короткие телепатические советы и указывая наилучший момент для атаки, он поддерживал связь напрямую с Красным Скорпионом, в нужный момент давая ей увидеть месторасположение её подчинённых и её противников, выяснял ежеминутным сканированием слабые места вражеских кораблей и оружия — и многое другое. Гиша рядом с собой он практически не замечал с самого начала боя, винтовка у того стреляла совершенно бесшумно, и когда снайпер перед тем, как покинуть облюбованную ими крышу, протянул ему свою флягу с водой, чтобы он промочил пересохшее горло, Сильвенио поначалу изрядно растерялся, поскольку, как оказалось, совершенно выпал из реальности, полностью расщепив свой разум на слой компьютерный и слой телепатический.
На самом деле, прогнозы Хенны и Гиша полностью оправдывались: бой уже можно было считать выигранным, а Клан Волка — почти полностью разгромленным. Даже лидер их, сражающийся уже три часа кряду с Хенной, заметно выдыхался. Сама она, правда, тоже уже изрядно устала от столь напряжённого темпа, Сильвенио слышал через наушник её затруднённое дыхание, да и остальные её солдаты уже выбивались из сил — разве что Илаинара никак не проявляла то, что вымотана. Однако это только приободряло войско Красного Скорпиона ещё больше, потому что им, в отличие в их противников, оставалось продержаться совсем чуть-чуть до полной победы. Ещё чуть-чуть, одно, последнее усилие, последний рывок — и можно будет отдыхать целую неделю, так думали все, и Сильвенио тоже; он представлял, как за эту неделю постарается ещё оказаться полезным этим потрясающим людям, и ещё он представлял долгую дорогу домой, так что на усиливающуюся от такого размера ментального поля головную боль можно было и не обращать внимания. В общем, всё шло согласно плану.
Пока его компьютер не вырубился совершенно неожиданно и пока каким-то образом не отключилась и радиосвязь во всём городе, и его телепатическое поле, охватывавшее всех нужных ему участников.
Ровно пять минут он пытался восстановить хотя бы что-то, но нечто неведомое будто бы пресекало все его попытки под корень. Он почувствовал это: чужую силу, давившую на его разум, давившую на все его инстинкты. Попытавшись эту силу осторожно прощупать, он протянул к ней неощутимые, слабые нити-усики, но его в ответ только ударили со всего размаху, да так, что он отлетел чуть ли не на противоположный край крыши, хотя, кроме него, там абсолютно точно никого не было. Он успел понять только, что, пожалуй, вполне мог бы потягаться с неизвестным вражеским телепатом: он (или она) брал умениями и недюжинной сосредоточенностью, но Сильвенио знал, что по количеству чистой ментальной силы мог бы перебороть его, даже при том, что он никогда не использовал атакующих приёмов и понятия не имел, как наносить такие точные удары тому, кого даже не видишь. Он мог бы потягаться с этим неведомым новым врагом, да, но, разумеется, он не стал, потому что всё, что он мог себе позволить — это защищаться, а не нападать, и защитные техники в любом случае годились сейчас при таком раскладе сил только на него одного. Поэтому он прекратил вмешиваться, и противник его больше не трогал, потеряв к нему, видимо, интерес. В принципе, ничего такого страшного не случилось, несмотря на то, что его так резко вывели из игры, он был уверен, что воины Красного Скорпиона прекрасно сориентируются и сами, да и исход сражения, опять же, был уже решён. Однако, терзаемый всё тем же ужасным предчувствием, которое всё никак не желало хоть на сколько-то надолго его покинуть с того самого момента, как Аргза рассказал ему историю становления и падения Альянса, Сильвенио попытался мысленно докричаться до Хенны, однако найти её сейчас, когда контакт разорвался, было слишком сложно, а новое поле ему возводить не позволял его собственный незримый противник. Предчувствие усиливалось с каждой минутой, заставляя проклинать свою излишне острую интуицию, и что-то неодолимое повлекло его с относительно безопасной крыши в самую гущу боя.
И он увидел то, что заставило его похолодеть от ужаса: солдаты Хенны сражались уже не столько с Кланом Волка, сколько друг с другом. При этом каждый из них кричал ещё что-то воинственное, что-то обидное, и по их воодушевлённым лицам, по их блестящим глазам он понял, что они одурманены какой-то иллюзией. Пока они тратили оставшиеся силы друг на друга, их враги довольно шустро меняли позицию, нанося удар исподтишка, в спину. Их враги собирали своих раненых, деловито приводили в порядок оружия, а их даже не видели, к тому же, число противников явно начало резко возрастать. Откуда-то приходили и приезжали всё новые и новые нападавшие, и доблестной армии Красного Скорпиона грозило уже даже не поражение, а полное истребление под ноль. Сильвенио бежал, задыхаясь, и всё ещё лихорадочно искал хоть какие-то признаки Хенны — голос, мысль, яркие доспехи, красный меч, рыжую голову — всё, что угодно. Он бежал, а над ним разрывались снаряды, гудели лазерные бластеры, вокруг него что-то оглушительно звенело и грохотало, раздавались взрывы, почва уходила из-под ног, и перед его глазами перемешивались и небо, и земля, и люди, и огонь, и реки крови. Он бежал, а в него стреляли, в него летели тяжёлые железные осколки, один из которых глубоко пропорол ему плечо, вызвав такую дикую волну боли, что он не упал только лишь потому, что понимал: его просто затопчут и переломают ему все кости, не заметив. Чёрный дым забивался в ноздри и разъедал глаза, и вскоре Сильвенио уже не знал, куда бежит, он потерял свою цель, не искал уже даже Хенну и только мечтал поскорее выбраться из этого Ада. Ему уже казалось даже, что он не бежит, а давно потерял сознание или просто умер, и только воображение его, вероятно, зачем-то пририсовывало ему ненужные больше ноги и заставляло нестись дальше.
Наконец, он каким-то чудом увидел совсем рядом Гиша, чуть не разрыдался от облегчения и — тут же восстановилась его собственная поисковая сеть. Вернее, её наверняка восстановили за него, потому что он помнил точное число всех солдат Хенны, а огоньков разума, равных этому числу вначале битвы, оставалось от силы несколько штук. Где-то справа мелькнула пышная фиолетовая копна волос Илинары, на его глазах она оказалась в эпицентре очередного взрыва — погас ещё один из этих немногочисленных огоньков. Он ощутил в конце концов и разум Хенны, самый яркий, самый порывистый огонёк, но она находилась слишком далеко, а сердце его сжалось уже в страхе не за себя, а за неё, и потому он первым делом бросился к снайперу, который, пока он приходил в себя, успел оказаться к ней ближе, чем к нему.
— Сэр Гиш! — закричал он, срывая голос и уже с отчаянием понимая, что его вряд ли услышат в таком невообразимом шуме. — Сэр Гиш!!! ХЕННА!!! СПАСИТЕ ЕЁ!!! ПОЖАЛУЙСТА!
Кажется, Гиш не расслышал ничего, кроме одного лишь заветного имени, и этого хватило, чтобы снайпер мгновенно бросился в сторону своего командира, расшвыряв по пути врагов, как ненужные помехи. В этом порыве, в этом движении была вся его любовь, вся его сила, всё его стремление…
Гиш не успел.
В тот же миг, когда снайпер упал замертво, а его отрезанная голова покатилась по пыльной земле, снаряд попал Хенне в живот, и она, разрубив ещё несколько врагов мечом, рухнула сначала на колени, а затем — на землю вниз лицом. Сильвенио, издав какой-то нечеловеческий протяжный крик, опрометью кинулся вперёд, к ней, не замечая, что после этого последнего выстрела во всём городе повисла неестественная тишина, которая после всего этого оглушала сильнее, чем взрывы. Огонёк в его мыслях остался только один.
Хенна, когда он её нашёл, успела перевернуться на спину и теперь бездумно смотрела в сокрытое дымом небо.
— Ног не чувствую, — сообщила она ему абсолютно спокойно, когда он, содрогаясь, упал рядом с ней на колени. — А жаль. Я бы ещё встала. Но эти уроды, кажется, перебили мне позвоночник. Слушай… можешь отдать мой меч Гишу?
Сильвенио судорожно сжал её ладонь обеими руками и наклонился к ней ниже.
— Не могу… Сэр Гиш умер, леди. Тридцать секунд назад. Вы… вы последняя… из вашей команды.
На мгновение янтарные глаза подёрнулись тоской, но затем она взяла себя в руки и мужественно нашла в себе силы улыбнуться:
— Последняя, значит? Что ж… неплохо. Значит, мои парни там ждут только меня, да? Хорошо… хорошо.
Он до крови закусил себе губу, чтобы не расплакаться, как ребёнок. Потому что Хенна не должна была видеть его слёз, иначе он будет недостоин того, чтобы быть последним, кого она увидит в своей жизни.
— Как там моя рана, Сио? Всё плохо? Только, чур, честно.
— Да… да, леди, всё очень плохо, — чтобы быть в этом уверенным, ему даже не нужно было знать медицину: сквозная дыра в её животе, сквозь которую просвечивала сырая от крови земля, говорила сама за себя.
Непонятно было, как при таком ранении Хенна умудрялась не только оставаться в сознании и говорить с ним, но и ничем не выказывать испытываемой ей боли. На её побелевшем лице как-то вдруг ещё острее обозначились все углы, и только глаза — яркие, пылающие, невозможно живые — всё ещё оставались такими же привлекательными, как и всегда.
— Эй, — она сжала его руку в ответ, и её хватка была по-прежнему сильна. — Не раскисай, глупый Сио. Всё хорошо. Я прожила отличную жизнь, честно. Весёлую жизнь! Я пила, воевала, дралась, трахалась вдоволь. Сколотила себе превосходную команду! Я, чёрт побери, любила, и ещё как! Так что, не распускай тут сопли, хорошо? Всё в порядке, я тебе говорю. Жаль только, с Аргзы сбить спесь не успела… ну да ладно, я собой и без того горжусь.
У Сильвенио невыносимо болело раненое плечо, и пришлось заставить себя кое-как успокоиться, чтобы Контроль не ослабевал. Если он потеряет сознание от боли прежде, чем уйдёт Хенна, всё будет напрасно.
— Вы имеете право собой гордиться, леди… Ваше имя останется в истории навсегда, это я могу сказать вам точно. И вы… вы самый невероятный, самый потрясающий человек, которого я знал. Я давно хочу сказать вам это… спасибо вам за всё, правда. За всё, леди! За то, что вы… за то, что мне довелось с вами познакомиться.
Она хрипло рассмеялась, горячая багряная кровь хлынула из её рта на шею и грудь. У Сильвенио снова всё неудержимо поплыло перед глазами.
— Тебе спасибо, мальчик! Не каждой девушке удаётся услышать такие комплименты перед смертью. Ты и правда… славный очень. Хотела бы я посмотреть на тебя, когда ты повзрослеешь немного… впрочем, нет — не взрослей, ничего хорошего в этом нет. Оставайся таким же славным и добрым.
Огни её янтарных глаз вспыхнули болезненно-остро — и тут же начали гаснуть. Они оба знали, что это означает, и Хенна, нахмурившись, свободной от его ладоней рукой схватила его за капюшон куртки и резко дёрнула на себя.
— Уходи отсюда так быстро, как сможешь, — сказала она, глядя на него уже без следа улыбки. — И постарайся всё-таки вернуться домой, ладно? И… передашь от меня послание ему? Аргзе. Если вдруг ещё когда-нибудь его встретишь…
— Конечно, леди Хенна. Что передать? — он с трудом сглотнул слёзы.
Она с силой оттёрла плечом свой рот от крови, не выпуская Сильвенио.
— Чисто? — осведомилась она деловито.
— Да, теперь чисто, но я не понимаю…
Она притянула его ещё ближе, а потом — поцеловала его, страстно, горячо, немного зло. Он чувствовал во рту солёный вкус её крови. Она целовала его не так, как целовала бы его, Сильвенио Антэ Лиама; нет, на этот раз она и вправду оставляла через него сообщение для другого человека. Хотя он сильно сомневался, что сможет передать это послание именно так, как нужно.
— И ещё, — добавила она, отстраняясь. — И ещё передай, что он — тупой осёл, который никогда не умел ценить своё счастье.
Она рассмеялась в последний раз, вновь выплеснув кровь изо рта. И как-то внезапно затихла, словно бы в ней просто выключили какой-то рубильник. Она так и осталась лежать, глядя в небо с широкой счастливой ухмылкой, и ведьминский костёр её рыжих волос погас вместе с её глазами, похожими теперь на мёртвые звёзды.
Так встретила свой конец Хенна.