— Эй, ты только посмотри на него! Бессовестно отлынивает от работы и дрыхнет, как ни в чём не бывало! Слушай, я начинаю думать, что Паук избавился от него сам, раз он такой бесполезный. В постели — хныкающее бревно, убираться и готовить не умеет, бегает медленно. Он мне надоел. Пожалуй, я его всё-таки убью.
Оказалось, что Сильвенио успел задремать прямо там, на холодном мраморном полу возле окна в торжественном зале, подтянув колени к груди. Он открыл глаза и, приняв сидячее положение, молча посмотрел на Стрелка без всякого выражения. Почему-то последнего это взбесило ещё больше, и он со злостью ударил его ногой в лицо. Сильвенио упал обратно на пол, не пытаясь как-то прикрыться от последовавших за этим ударов. Просто лежал и смотрел, ничего не говоря. Пустота внутри него оставалась равнодушной.
— И это отродье ещё смеет на меня глазеть! — горячился Стрелок всё больше, выпуская пар после слишком быстро окончившегося сражения. — Бесит меня уже этот щенячий взгляд! Смотрит вечно так, как будто великомученик, блядь, святоша чёртов! Бесит, бесит, бесит!!! Если ты, мразь, думаешь, что можешь меня своими щенячьими глазками пронять — то очень ошибаешься, вот что я скажу! Я убью тебя, ты понял?! Ну, давай, начинай трястись и умолять, как в прошлый раз, ты же ни на что больше не способен!
Он пинал его по рёбрам, по почкам, по лицу — везде, куда доставал, а Сильвенио так и не издал ни единого звука. Он продолжал бездумно на него смотреть, по-прежнему не вкладывая в свой взгляд уже никакого выражения, да и зачем бы сейчас. Теперь окровавленным был не только его лоб, но и разбитые губы — ему было всё равно. Что-то в нём сломалось навсегда, что-то в нём безвозвратно исчезло; он шёл к этому все эти долгие годы, он справлялся со всеми этими испытаниями, но, в конце концов, он не был железным, и у него был предел. И этот предел был достигнут сегодня. Он перешёл черту, из-за которой уже никогда не возвращаются прежними.
— Да угомонись ты, кретин. Достали твои визги.
— Опять указываешь?! Ну, я предупреждал!!!
Драка завязалась уже между Стрелком и Ядовитым Рогом. Сильвенио отвернулся, свернувшись в клубок: все драки между этими двумя заканчивались всегда одинаково, и хорошо бы на сей раз они хотя бы уединились в спальне, а не делали это у ближайшей стены. Хотя ему, конечно, уже не было до этого дела.
Он, наверное, снова успел задремать, потому что, когда кто-то тряс его через какое-то время за плечо, он не сразу вернулся в реальность. Очнувшись, он обнаружил, что Сайго Крэйен вернулся — почему-то один, уже полуголый, весь в укусах и царапинах. Стрелка поблизости не было.
— Встать можешь?
Он кивнул и встал. Благодаря Контролю его даже не шатало. Сайго критически его осмотрел, затем насильно вложил в его вялую руку что-то металлическое. Машинально взглянув на предмет, Сильвенио увидел в своей ладони два ключа, побольше и поменьше.
— От ангара и от истребителя, — пояснил тот совершенно без эмоций. — Случалось пилотировать корабль?
Он кивнул повторно, всё ещё не понимая, чего от него хотят.
— Да… случалось. Я был главным пилотом на корабле Паука, когда он… не мог этим заниматься.
Он не стал рассказывать о слепоте варвара, но Сайго и не спрашивал причин.
— Отлично, значит, мой дестроер не грохнешь по дороге. Потом не забудь настроить автопилот так, чтоб он доставил истребитель обратно сюда. Мне он ещё нужен.
Сильвенио молча смотрел на него, механически сжимая в руке ключи. Сайго коротко зарычал — похоже, он и так был на взводе, а Сильвенио ещё и сердил его своим непониманием. Ему показалось, что его сейчас опять будут бить — однако нет:
— Да, вижу, что ты реально тупой, — процедил Крэйен раздражённо и сплюнул куда-то в сторону. — Слушай сюда, сопляк, повторять не буду. Сейчас ты идёшь в ангар, берёшь мой дестроер и улетаешь на нём с этой грёбаной планеты до ближайшей густонаселённой системы. Ставишь автопилот и возвращаешь истребитель мне. Потом ты заляжешь на дно — сменишь внешность по возможности, найдёшь себе неприметную работу и не будешь нигде засвечивать своё дурацкое имя. Как только на горизонте покажется кто-то знакомый — улетаешь к чёртовой матери снова и снова, пока не будешь относительно в безопасности. Ты меня понял?
Пустота слабо шевельнулась, как шевельнулись недавно погребённые под ней демоны. Сильвенио прижал ключи к груди, как единственное имеющееся у него сейчас сокровище. Кто бы мог подумать, что даже тогда, когда он останется совсем один, кто-то из внешнего мира всё равно попробует его спасти. И кто ему сейчас предлагал спасение? Пират, убийца, один из его мучителей! Если бы он ещё мог чувствовать что-то в данный момент, то он был бы благодарен. Возможно, он бы даже ощутил к этому человеку симпатию, попытался бы посмотреть на него по-другому, простить его за всё прежде свершённое…
Но он лишь кивнул в третий раз и, как робот, направился к выходу из зала, ведущему к ангарам. Сайго Крэйен почему-то усмехнулся ему вслед.
— Никто не должен быть рабом. Запомни это, пацан.
Прошлое давило изнутри. Будущее — о нём думать не хотелось. На будущее ему было наплевать.
А в настоящем — в настоящем ему только что дали свободу, о которой он когда-то так мечтал и которая была ему теперь не нужна.
Символ мудрости; символ иллюзий.
Аргза скептически оглядел бар изнутри, намётанным глазом определяя и примерную цену выпивки, и значимость местного контингента. По всему выходило, что бар довольно-таки средненький, не совсем по его уровню, но, вообще-то, по большому счёту ему было всё равно, где развеяться. Слишком редко он себе в последнее время это позволял.
— Ром, — бросил он коротко, лениво шлёпнув на стойку пару монет. — Не разбавлять.
Бармен безразлично кивнул, принимая плату, а вот официант, протиравший там же, за стойкой, стаканы, как-то странно вздрогнул при звуке голоса пирата. Аргза подозрительно на него глянул, но ничего интересного не обнаружил: обычный мерианец, работающий, скорее всего, за сущие гроши. Это была одна из тех рас, представителей которых люди нанимали в качестве дешёвой рабочей силы в те места, где посетителей бы не беспокоили, к примеру, тараканьи жвала на морде или щупальца вместо рук. Этот вот, попавшийся Аргзе на глаза, выглядел ещё более-менее прилично со своим толстым брюхом и бледно-розовой лысой головой неопределённой формы, похожей на желе.
— Чёрт, — процедил варвар, попробовав свой ром. — Так и знал, что пойло тут паршивое.
— Неудачный день? — невозмутимо поинтересовался бармен, привыкший уже, видимо, к тому, что клиенты по пьяни изливают ему душу.
— Неудачный год, — Аргза бросил на стол ещё три монеты, и бармен понятливо отдал ему всю бутылку вместо того, чтобы разливать по маленьким порциям. — Или полгода? Не знаю, он уже очень давно сбежал.
Мерианец слева от него снова вздрогнул — почти незаметно, но Аргза, приученный следить вокруг себя за каждым малейшим движением, всё равно уловил это секундное колебание. Ром кончался как-то слишком быстро, совершенно не улучшая настроения.
— Кто? — решил поддержать беседу бармен.
Аргза неопределённо мотнул головой: рассказывать в этой убогой забегаловке про своего сбежавшего раба как-то не хотелось. С другой стороны, он уже очень давно не выговаривался хоть кому-нибудь, и оттого смутно ощущал потребность в разговоре. Этот мальчишка, надо признать, его ужасно разбаловал своими извечными проповедями.
— Не твоё собачье дело.
Проклятье, ну и зачем он вспомнил?! Столько поисков — и всё впустую! Его люди уже начинали странно на него поглядывать, и это просто до невозможности бесило, тем не менее, разумеется, он не собирался останавливаться. Кого угодно он смог бы отпустить, будь тот достаточно удачливым, чтобы вот так же бесследно исчезнуть — кого угодно, но не этого… идиота. Только не его. Чтобы заглушить ненароком вызванный образ, Аргза опрокинул в себя остатки бутылки залпом и тут же заказал новую.
Позади кто-то громко, на весь бар, ругнулся — и сразу же громыхнуло об пол несколько стульев. Аргза обернулся через плечо. Как он и подозревал, тут намечалась хорошая драка. Его солдаты, уже изрядно навеселе (когда успели только?), собирались сцепиться со здешними заводилами. Аргза идею одобрил: ему и самому хотелось поразмяться. Не желая ждать, пока они сами накалят обстановку до нужного градуса, он бросил куда-то допитую бутылку, не целясь. Это возымело нужный эффект — бутылка попала кому-то точно в лоб, и драка вспыхнула сама собой. С оглушительным рёвом бросились друг на друга и зачинщики, и до того мирно напивавшиеся посетители, с грохотом начали падать стулья и опрокидываться столы. Аргза, широко ухмыляясь, встал во весь рост, уже приметив себе подходящего крепкого противника.
Тут официант дёрнулся куда-то в сторону кухни, и Аргза, не раздумывая, резко схватил его за склизкую розовую руку. И только секунду спустя осознал, что именно заставило его сделать это: из-под удлинённого рукава у официанта виднелся дешёвый маскировочный браслет, который теперь ворчливо затрещал под его ладонью.
— Куда-то собрался? — спросил он хищно.
Тот испуганно отшатнулся. Аргза же окончательно уверился в своих догадках, поняв вдруг, что с самого начала настораживало в этом официанте. Не то чтобы он, Аргза Грэн, был таким уж знатоком других рас, но что-то подсказывало ему, что таких ярких голубых глаз у полуаморфных мерианцев не бывает.
— Пустите, я… моя идти. Моя не любить драки…
Голос и акцент были чужие, а вот интонации — те же. Ох, пташка, не умеешь ты притворяться, так и не пытался бы! Аргза надавил на браслет сильнее — чужой облик замерцал и исчез, обнажив такое родное большеглазое бледное личико под шапкой пушистых синих волос. Правда, смотрел Лиам на него сейчас так, будто Аргза явился за ним в виде по меньшей мере посланника самого Сатаны, не иначе — столько безмолвного ужаса плескалось в знакомых глазах.
— Что, пташка, не ожидал, что я распознаю твою слабенькую маскировку?
В этот момент кто-то попытался ударить его по голове стулом (правда, слегка не дотянулся). Аргза, не выпуская своей добычи, развернулся к неудачливому нападавшему лицом, намереваясь как можно быстрее с ним разобраться. Боковым зрением он видел, как Лиам отчаянно затрепыхался, вырываясь с таким усердием, будто хотел вывернуть себе руку из сустава. Кажется, он даже начал что-то тихо, беспомощно скулить, словно попавшийся в капкан по дурости щенок.
— Прости, приятель, — усмехнулся Аргза, вырубая смельчака со стулом одним ударом. — Драка отме… чёрт!!!
Боль в руке была действительно острой, но вскрикнул он скорее от неожиданности. В немом изумлении уставившись на предавшую его конечность, пират обнаружил нож, торчащий в ладони ровно между большим и указательным пальцами его левой руки. Нож, который держал…
— Лиам? Что это только что было, твою мать?
От удивления он даже разжал раненую руку, хотя не сделал этого непосредственно в сам момент ранения. Да и не ранение это было, так, глубокая царапина, но сам факт того, что это сделал тот, от кого он меньше всего ожидал… Да и эрландеранец, похоже, сам был в не меньшем шоке, судя по расширившимся до каких-то ненормальных размеров глазам. Несколько секунд они просто глупо пялились друг на друга, пытаясь осознать случившееся, а потом Лиам отшвырнул нож — и опрометью кинулся к выходу. Аргза был так ошеломлён, что ещё какое-то время медлил, застыв в совершеннейшем ступоре.
— Держите его! — проорал он во всю глотку, опомнившись — кому как не ему было знать, как его Лиам умеет быстро бегать.
Сильвенио бежал, не разбирая дороги. Ему было попросту не до этого. Кажется, он в кого-то несколько раз врезался по пути, Аргза что-то кричал ему вслед, но он уже ничего не слышал и не видел: перед глазами маячила выступившая на руке варвара кровь, причиной которой стал он сам. Сильвенио бежал так быстро, будто бы хотел убежать от самого себя; нет, убежать от того человека, который вместо него схватился за нож в приступе паники. Чтобы этот человек не догнал его — и чтобы он не стал им, Сильвенио Антэ Лиамом. Потому что иначе придётся признать, что это действительно произошло, что это не галлюцинация и не вымысел, придётся разбираться с тем, другим, который встанет на его место в сознании. А он этого не хотел. Он этого боялся. Может быть, если он будет бежать с достаточной скоростью и прекратит наконец думать-думать-думать…
Поэтому, когда снаружи его схватили, он только начал вырываться сильнее. Он не мог остановиться, он не мог встретиться с самим собой, оставшимся в баре — и, видит Бог, он не мог вернуться на корабль Паука! Он не мог больше быть рабом, нет-нет-нет, никогда больше, почему они все пытаются заставить его сделать это, почему кому-то обязательно держать его в неволе? Столько усилий — все прахом! Он ведь правда пытался всего лишь построить нормальную жизнь, свободную жизнь! Нет, нет, он не мог, он не вернётся, они не заставят его, он должен бежать, потому что вместе с Аргзой его настигнет и понимание, а он этого не выдержит, он же умрёт, абсолютно точно умрёт, если остановится хоть на мгновение, если не сумеет обогнать и на этот раз само время, саму Судьбу!..