В небольшой хижине ютились пятеро. Шестеро, если считать новорожденного мальчика, который сосал грудь матери и сжимал её палец.
За этим наблюдали три незваных гостя. Их дары лежали недалеко от колыбели малыша, и аромат ладана скрашивал бедное жилище плотника.
Сам он стоял в стороне и в недоумении чесал затылок, за что такое внимание к его первенцу? Пространные разговоры про звезду, про юного царя. Но тут же плотник перевел взгляд на золото, которое принесли гости, и улыбнулся. Он сможет купить инструмент получше, древесину подороже, и спустя несколько лет они с женой поменяют эту халупу на достойное жилище.
В помещении царила идилия, где каждый радовался своим мыслям. Троица дарителей шепотом предсказывали будущее и спорили друг с другом, мать кормила ребенка, а плотник радовался, что ему повезло, что в дом пришла удача.
Но раздался стук.
Не дожидаясь ответа хозяев, в дом ввалился средних лет мужчина. Он стряхивал снег с головы и улыбался. Казалось, что сапоги его состояли сплошь из швов и заплаток, справа на поясе висели потрепанные ножна, а поверх ремня веревка с несколькими десятками различных монет.
Плотник поймал себя на мысли, что никогда не видел таких монет, если это были они: костяные, деревянные, треугольные.
«Неужто еще один расщедрится?» — подумал он и расправил плечи.
— Пути нынче эмм… тяжкие. Бродяга, что крышу не найдет — дорогой станет. — не глядя на присутствующих заговорил новый гость. Его акцент менялся от слова к слову. — У вас же так принято выражаться? — с улыбкой спросил он, обвел взглядом присутствующих, задержал его на дарителях, на младенце и помрачнел. — Опять опоздал.
Плотник не мог оторвать взгляд от бродяги. В один миг тот будто постарел, ссутулился, а от улыбки не осталось и следа. А когда тот вздохнул, то хозяин дома готов был поклясться, что так вздыхают старики.
— Не грустите, — ответила жена плотника, глядя на ребенка, — порадуйтесь с нами — рождение моего сына предсказала молодая звезда. Так эти добрые господа сказали.
Бродяга поджал губы, положил дорожный плащ у двери.
— К сожалению, они правы. — помолчал и добавил. — Простите.
Конрад вытер нож об одежду одного из волхвов. Он запомнил всех троих. Месяц назад они забрали последних лошадей на конюшне, поэтому ему пришлось идти пешком. Поэтому он опоздал. Поэтому все мертвы.
Он отказывался встречаться взглядом с мертвецами. Они ведь смотрят. Они всегда смотрят. Кто-то с удивлением, другие с ненавистью, но чаще всего с мольбой.
— Тебе стоило подождать всего несколько дней. — обратился Конрад в пустоту, смешивая слова разных языков. — просто потерпеть и всё прошло бы хорошо. Лучше, чем обычно.
Он знал, что его не слышат. Знал, что ему не ответят. Но надо было хоть как-то спастись от чувства вины за лишние жертвы.
Конрад высвободил молоток из заскорузлых пальцев плотника, поискал среди даров мелкую монету, но таких не было — только золото. У хозяев тоже не нашлось других денег. Поэтому он взял гвоздь, проделал дыру в золотой монете и повесил на веревку.
— Надеюсь, последняя.
Сколько раз он повторял это, не счесть. Но точно знал, когда сказал это впервые — когда повесил на пояс первую.
Конрад вышел в морозную ночь и посмотрел на небо. Звезда, что его вела, погасла.