Утро наступило вместе с ударами молотов и скрежетом пил. Конрад вышел из внутреннего помещения, рядом с кабинетом Расима, и зажмурился от солнца. Оно словно хотело выжечь глаза и изжарить каждого, кто посмел не спрятаться в тени.
Рабочие отвлекались на Конрада, но тут же возвращались к работе. Уже к полудню к нему попривыкли и перестали замечать.
Как раз тогда Расим и выбрался на улицу. Он был в той же одежде, что и ночью, и походил больше на заблудившегося бедняка, чем на уважаемого мастера. Тем не менее, едва он появился, строители перестали разговаривать. Лишь когда что-то нужно было по работе.
Расим зевал и не прикрывал рот. Из-за чего, при каждом его слове в воздухе повисала вонь нечищеных зубов.
— Значит, ты умеешь читать чертежи?
Конрад почесал в затылке.
— Приходилось, но это было лет двести назад. Может триста. Сейчас и не вспомнить.
Расим хмыкнул.
— Это как с завариванием чая — если научился, то пиши пропало. — он достал из сумки несколько тканных свертков и показал Конраду. — давай, расскажи, что ты видишь на этом чертеже?
Конрад всмотрелся в кучу линий, которые в первый момент рябили, а затем выстроились в узор. Отличный от западных или северных приёмов работы, но все же понятный. Язык цифр и условных обозначений.
— Вот здесь. — он указал на середину стены. — должна быть башенка, как и на противоположной стене, но её нет.
— И не будет. — качнул головой Расим. — ещё.
Конрад посмотрел чертеж, оглянулся, перевернул, посмотрел на архитектора.
— Это ведь старая версия здания. Есть другие чертежи?
Расим хмыкнул и подал еще один, который изображал планировку здания с торца.
— В задней части как будто решили изменить расположение лестниц. Так-то они выходили на север, но с имеющейся высотой они закончатся на южной стороне. Или правила изменились?
Расим забрал чертежи, свернул и убрал в сумку.
— Правила остались те же, но оказалось, что с крыши этой халупы можно будет разглядеть двор одного из приближенных Кагана. Ему не понравилось, что за ним могут следить, и что это вмешательство в его жизнь, куда только… В общем, пустая болтовня дурака, который боится показаться нагишом в своём саду.
— А башня у стены?
— Министр дорог возмутился, что в таком случае по этой улице не сможет проехать наш величайше-великий властелин со всеми своими подданными, согласно кодексу. А значит министрам и советникам придется сужать колонну, а для этого придется выдумывать новые правила, чтобы никто ни на кого не обиделся. Вот так мне пришлось из утонченного здания с выверенной симметрией делать кадавра, которого при рождении нужно утопить в ослиной моче. — он осекся и закричал во все горло. — вы куда плиту ставите? Смерти моей хотите?
Несколько рабочих, что держали каменную плиту замерли.
— Но так ведь было бы удобнее. И мы могли бы проходить по ней, да и на самый верх её не нужно было бы тащить. Она ж тяжелая.
В этот миг Расим действительно проснулся, а с ним и Конрад, хоть только сейчас и понял, что дремал до этого.
— Скорпионьи выродки, чтобы в ваших глотках желчь встала раскаленным камнем, а из вашего кала торчали колючки. Вы что делаете? Положите плиту, пока не пришел её черед! Если бы вам платили за ваши идеи, вы бы должниками остались!
Крик затих, архитектор попытался отдышаться, а затем посмотрел на Конрада.
— Так и приходится работать.
— Ночью меня бы такой крик напугал.
Расим отмахнулся.
— Ты не пытался из песни сделать свиной визг. Ладно, уже не из песни, но что они вытворяют? А теперь представь, что я бы поспал на полчаса дольше. Или пока я спал кто-то уже чего-то наделал. Мне теперь ходить весь день по стройке и смотреть не напортачил ли кто, чтобы потом переделывать?
— Наверное, нет.
— Да, Конрад. Да. И я сейчас пойду, а ты со мной, потому что ты мне должен за разбитую лампу, и будешь отрабатывать, и мы будем смотреть где и кто снова напортачил. Вот тебе чертежи, а я так пойду — мне они уже снятся. И хуже того, я их каждую ночь правлю, а на утро они такие, как ты и видишь.
Они пошли по стройке. Уже через несколько минут до Конрада стали долетать переговоры из разряда: «Кто этот чужак?», «Я его раньше не видел.», «Когда это его верблюд выссал?». Везение, что болтовня Зальдура оказалась полезной, сразу же компенсировалось неприязнью рабочих. Косые взгляды участились, а когда Расим требовал от Конрада высказать свое мнение, то на него смотрели так, словно хотели выложить вокруг него еще одну башню, но без дверей и высотой в десяток метров.
Расим оказался дотошным. Он трижды приказал перекладывать ряд из-за криво положенного кирпича.
— Это всего лишь кирпич. — возмутился молодой работяга.
— А у тебя всего лишь хребет. Если бы тебе в детстве сломали всего один позвонок, мог бы ты сейчас также ходить и разговаривать? Тебя отдали бы солнцу. Так что бери своё уродливое детище и вылечивай, пока я не решил, что твой род бесполезен во всех смыслах.
Конрад смотрел на злящегося юнца, на дворцовые башни, что высились над городом за его спиной, сдерживал стремление бездумно рвануть и действовать почем зря. Ведь сейчас надо было, как и хорошему строителю, неспешно выкладывать кирпич за кирпичом, чтобы создать здание идей и планов, на вершине которого очередная монета.
Он скрипнул зубами от этой мысли, помрачнел, и это не осталось без внимания окружающих.
— Даже мой друг Конрад недоволен тобой. — вставил Расим. — давай, скажи им.
Рабочие посмотрели на него исподлобья.
Тот самый неприятный момент, когда нельзя просто извиниться и уйти.
Конрад посмотрел в карие глаза мальчишки, затем на босые ноги и руки, что посветлели от каменной пыли.
— Ты давно кладешь кирпичи?
— Месяц, и что? — огрызнулся парень.
— Слишком спешишь. Тебе платят за каждый положенный или испорченный кирпич? Задумайся вот о чем…
Но Расим не дал ему договорить и стал размахивать руками перед лицом мальчишки.
— Не умеют они думать. Ты посмотри на него — сущий зверь. Ему бы только кирку, да камни колоть! Бесполезный сброд.
Конрад ждал. У него всё время мира.
"Почти всё время."
— Если казнить всех плохих… — начал Конрад фразу Зальдура, и мысленно добавил:
«Архитекторов.»
Расим это понял, фыркнул, отвернулся.
— То государство не увидит ни одного хорошего.
— Благодарю вас за мудрость, достопочтимый Расим. А тебе. — он повернулся к раоню. — стоит посчитать сколько ты положишь кирпичей, если будешь класть вдвое медленнее чем сейчас.
Юнец сплюнул.
— Вдвое меньше.
Расим покачал головой.
— А я что говорил? Они непробиваемы.
Но Конрад пожал плечами.
— Расскажи, если отважишься попробовать. Надеюсь, к тому моменту я еще буду здесь.
Парень фыркнул и принялся разбирать кривую кладку, бормоча проклятия.
Конрад не осуждал его. Что поделать? Если бы он поспешил в зале императора, с ним могло случиться кое-что хуже, чем кривой ряд кирпичей. И все же он оказался слишком быстр, хотя это не мог предсказать никто. Кроме богов.
Они закончили обход и Расим казался доволен.
— Эта лачуга растёт. А вот тебя мне прислала сама тень.
— Но найдется ли мне работа? Чтобы тебя сопровождать лучше обратиться к кому-нибудь более симпатичному.
Расим отмахнулся.
— С возрастом становится приятнее смотреть на чертежи и хорошо выполненную работу, друг Конрад. А её я тебе подыщу. Ты надолго у нас?
Конрад задумался, сколько ему понадобится времени на это дело. Неизвестно. Проникнуть во дворец можно, но надо и уйти живым. Войти и выйти тихо, а без нужной помощи или чертежей дворца это невозможно.
— На год или два. Может, больше. Мне нравятся здешние ветра, да и люди выглядят добрее.
Расим охнул.
— Вот эти мерзавцы и лентяи добрее выглядят? Или те негодяи, что обокрали тебя? Конрад, друг мой, тогда то, откуда ты пришел, настоящая житница солнца, где даже песок иссохнет.
Конрад улыбнулся и отшагнул в сторону, чтобы оставаться в тени.
— Я про тебя, Расим. Ты планируешь доверить мне ответственную работу, и не погнал меня в ночи.
Расим захохотал и тоже спрятался от солнца.
— Не выгнал, потому что испугался. Чего орать, когда не видишь на кого. А работа… чтож, если за три дня твоего наблюдения эти стены не рассыпятся, то будешь моим помощником.
— А если все пойдет не так? Кривые стены, балки не там?
Расим пожал плечами.
— Тогда тебя удушат сами рабочие — им же это всё придется разбирать. — и протянул руку.
Конрад пожал её.
— Тогда уж предпочту кирпичом по голове.
Первые два дня тянулись практически бесконечно. Конрад старался присутствовать всегда и везде, чтобы не допустить ни одной погрешности. Это нервировало и раздражало рабочих. Некоторые в его присутствовали останавливались, но как только уходил, возвращались к делам. Им явно не нравилось, что какой-то чужак объявился из ниоткуда и тут же стал выполнять роль надсмотрщика архитектора.
Как-то во время полуденной жары, когда все сделали перерыв в работе, Конрад сидел в тени и изучал чертежи. Изначальная задумка казалось красивой, высокой, но в ней не было характера. Симметричная, правильная. Как будто Расим осторожничал или боялся проявить фантазию. Был еще вариант, что он не умеет иначе, но он вдохновлялся старым другом Конрада, а значит в нем должны были быть позывы к неправильности. Почти всё, что делал Зальдур было асимметричным. Старался сделать так, чтобы эта неправильность шла в пользу. Как выбившаяся пряд из уложенных волос, как шрам под глазом у воина, как лучник у которого немного перекошены плечи. Всё это нарушало изначальную задумку, идеальность внешнего вида, но придавало ему если не душу, то особенность.
"И в конце концов он прославился." — порадовался Конрад за давно умершего друга.
— Эй, чужак. — окликнул его один из рабочих.
Конрад поднял глаза, всмотрелся в грубое и обветренное лицо, где один глаз явно был выше другого. То о чем он и думал только что — не красота, а индивидуальность.
— Ты целыми днями ходишь рядом с нами. — продолжал мужик. — отдохнуть бы тебе. А то…
— Я могу споткнуться или упасть с лесов? — перебил его Конрад. — да, я задумывался об этом.
— И?
— Тогда вам придется сидеть без работы, пока не пройдут расследования в моей смерти. Или травмы, или еще чего.
Рабочий посмотрел на товарищей, затем шагнул ближе, что его сандали коснулись ботинок Конрада. Последнему пришлось выпрямиться, чтобы не упереться лбом тому в пах.
— Солнце на высоте злое. Бьет в голову сильнее молота.
— А мои замечания такие же беспощадные, как крики голодных детей или возмущения жены?
Глаза мужика расширились.
— Чего?
Конрад свернул чертеж и отложил. Подальше. Туда, где его бы не достала возможная драка или брызги крови.
— Давай начнем с того, что я слежу, чтобы вы делали работу так, чтобы за неё заплатили. Верно?
— Неужто? Ты только и шныряешь, да слухаешь, что мы там разговариваем.
Конрад вздохнул. Заметил, что за ними наблюдают и другие строители.
— А есть что послушать? — Конрад встал и отступил на шаг. Работник оказался чуть выше него. — Посмотри туда, — он указал на чертежи. — Мне важно, чтобы ваша работа сложилась в то, что задумал Расим. А говорить вы можете что угодно, если это не мешает ни другим рабочим, ни Расиму, ни мне. Вам платят не за молчание, не за слова, не за угрозы толпой. Вам платят за положенные кирпичи, положенные балки, плиты.
— Так не мешай нам это делать. — сказал мужик и подошел ближе, но натолкнулся на ладони Конрада.
— Прошу, оставайся там, я пугливый.
— Ну а я нет.
Конраж смотрел ему в глаза.
— Тогда расскажи о своей смелости детям, жене и всем тем, за кого ты отвечаешь. И что из-за неё ты лишишься работы. И раз твоя смелость стоит больше, чем жизнь каменщика, то иди в солдаты, где подобные вещи могут быть в цене. А здесь и ты, и я, и каждый, кто на площадке делают общее дело — создают что-то новое. Вон тот мальчишка. — он указал на паренька, с которым уже сталкивался, — если за ним не присмотреть, выложит несколько десятков кривых рядов. А затем стена упадет. Но с большей вероятностью, что и тебя, и его заставят её разбирать, чтобы выложить ровно. А знаешь почему? Потому что никто из вас — опытных каменщиков — не помогает ему, не следит за его работой, и думает не обо всём храме, а о своей кладке. И только о своей.
Мужик смутился.
— Мы кладем кирпичи. За здание пусть думает архитектор.
— Вы делаете часть от целого. А я лишь помогаю не погрязнуть в своих ошибках, как в долгах из-за игры в кости.
Несколько людей в группе откашлялись и увели взгляды в сторону. Любители азартных игр всегда есть в любой толпе.
— И все же… — еще раз попытался мужик, но Конрад остановил его, подняв указательный палец.
— И все же, когда вы дадите понять, что за вами не надо следить, когда вы будете ответственны друг за друга, тогда я и Расим будем нужны, чтобы собрать нескольких из вас и сказать, что надо сделать за день. — Он посмотрел на всех. — А если вы хотите кого-то напугать, то хотя бы думайте чего боится он, и на что вы готовы. На что ты готов, чтобы я тебе не мешал работать?
Мужик посмотрел в сторону, замахнулся.
Конрад как держал руки, так и ударил. Правой рукой под челюсть, а левой ладонью заблокировал плечо каменщика. Всё кончилось в мгновение, и никто из рабочих не успел сообразить, когда Конрад поймал обмякшего мужика и посадил на свое место.
— Прошу вас. — сказал Конрад зевакам и взглядом указал на кучу кирпичей. — мы делаем одно дело.
Рабочие переглядывались. Кто-то смотрел на вырубленного мужика, морщился, с недобрением глядел на Конрада. Но тут раздался крик.
— Чаво собрались? Друг Конрад, ты им сказки рассказываешь? А ну пошли работать бестолочи. А он чево уснул? Давайте, забирайте его, да на солнце, пусть знает какого спать на работе. Прочь, прочь, за работу.
Расим расталкивал и тянул рабочих, как будто не замечал их настроя. Вдобавок ругался, жаловался на бездарную работу, и что такие работники сами должны доплачивать, что им позволяют прикоснуться в прекрасному.
Спустя минуту на этом месте остались только Расим и Конрад.
— Ты правда думал достучаться до их разума? — тихо начал архитектор. — они же… Послушай, они думают только как бы вечером надратсья в кабаке и набить брюхо. Им плевать что они делают. Скажи им выстроить тысячу нужников, они и за это возьмутся, только плати.
Конрад закусил губу. Да, наверное так и было. Приятно думать, что кому-то не всё равно, что кто-то горит общим делом. Проклятье, на эти пару дней он почти забыл про избранного, и что его надо убить. Он представлял как здание вырастет, как его…
Конрад дернул головой, чтобы прогнать мысли. У него другая цель. Расим и эта работа лишь способ добраться до чертежей дворца, получить к ним доступ и составить план. Всё.
— Тогда дай какую-нибудь цель им.
— Я им плачу. Этого хватает.
— Это верно и в отношении тебя?
Расим помрачнел и сжал кулаки. Неумело. Как это делают грудные дети.
— Ты в своем уме? Если решил поучиться у них, то лучше прекращай. Думаешь, я здесь из-за денег? Мне что больше заняться нечем, чем продавать свои таланты?
— Но это здание скучное. — не стал юлить Конрад. — и то, что потребовали убрать башенку лишь спасало его.
Расим захлопал глазами и тихо спросил.
— Моё здание скучное?
Конрад решил воспользоваться случаем, взял чертежи и развернул их.
— Если ты восхищаешсья Зальдуром, то я удивлен, что ты стал ставить такое квадратное здание. Везде углы. Арки? ИХ нет ни на одном плане. Всё выглядит так, как будто автор боится любой ошибки. И это было бы простительно только в одном случае: если он не умеет иначе.
Расим медленно взял план здания из рук Конрада.
— Я не умею иначе?
— Все слишком… — Конрад попытался подобрать слово. — опасливо? Как будто несколько домов, которых тут полно, поставили друг на друга и снесли стены. И если бы не размер, то даже самая последняя бездарность могла бы это слепить.
Расим комкал чертеж.
— Это я бездарность? — он начал тихо, но Конрад уже понял, что наступил на свежий ожог. — Да я столько домов и храмов построил! Какой-то чужак, которому я позволил у себя остаться, которому дал такую работу смеет выливать на меня помои? Пошел вон! Слышишь? Вон. Всё. Такую наглость невозможно терпеть. Забирай свои вещи. Сколько там тебе за работу дать? Три, четыре дня? Держи за неделю. Всё проваливай, и чтобы я тебя тут не видел! Эй, вы чего смотрите? Ну ка взяли и вытащили это наглеца вон. Да не стойте колоннами, не небосвод держите. Сами же хотели это сделать. Я видел! Гоните его!
Рабочие казались ошеломленными. Только что их разгоняли, как через несколько минут уже натравливают на Конрада.
А он молча выслушивал эти крики. С каждым словом они становились для него тише и тише, как будто звучали издалека. Он грустно улыбался — слишком знакомая картина. Заслужить доверие, а затем непрошенным советом лишиться его. Ничего нового под солнцем.
— Дай мне две минуты. — сказал Конрад и пошел за вещами. Хотя основное было при нём: нож и веревочка с монетами.