Очередную прядь оттянуло назад. С тихим щелчком раскрылась заколка.
— Это неспроста, — Кларетта вздохнула и закрепила локон. Мила вздрогнула. Беспокойство в тоне Кларетты не пугало. За две недели общения посланница успела понять, что глава архива с волнением рассказывает даже о мелких неприятностях, вроде пропавшего из ремонтной мастерской набора отверток. Однако сегодня обычно аккуратная Кларетта вгоняла заколки резко, с напряжением. Значит, странные звери-мутанты с окраин Оморено, о которых она говорила, представляли серьезную проблему.
— Вы уверены, что они не появлялись раньше?
— На островах Оморено нет густой растительности, а эти существа размером с волка. Посланцы бы давно их обнаружили.
Кларетта покачала головой.
— Совсем скоро коронация принца Реджинолда. Уверена, это кто-то из придворных. Хочет помешать наследнику занять трон.
— Среди придворных всегда есть те, кто хочет чему-нибудь помешать, — ответила Мила и поморщилась — очередная заколка оцарапала висок.
— Неплохо сказано. И все же мне это не нравится. Семья Рапак-инве, эти гордецы, отказались от помощи Ордена. А ведь понимают прекрасно, что мутантов ни заклинательством, ни местной наукой не создашь. Кто-то воспользовался иномирными технологиями. Впрочем, Рапак-инве по-прежнему обижены, что их старшего ребенка забрали в Орден без их согласия.
Последняя фраза врезалась в мозг Милы так же сильно, как до этого шпилька в волосы. «А вдруг и мои родители были против? Да что там, я даже не уверена, что их предупредили, прежде чем забрать меня в Орден», — посланница поникла.
— Выше голову, Мила, — теплые пальцы Кларетты прошлись по затылку. — И еще, пока я помню. Возьми те листы бумаги, пожалуйста. Нужно передать их Зое.
***
Мила перевернула лист и тряхнула рукой. Уже целую страницу исписала, а ведь только начала рассказ. Но нельзя не уверить родителей в том, что кормят вкусно, люди кругом дружелюбные, а обстановка миролюбивая и безопасная. «За здоровье тоже не волнуйтесь. Врачи здесь очень умелые, — Мила хмыкнула, — особенно мистер Глаубер». Уже на первой неделе посланнице пришлось признать, что без помощи Рейна она бы долго оправлялась после операции. Сдержанно вежливый, скрупулезно внимательный и поразительно образованный, он лечил быстро и умело. Однако вслух Мила отделывалась сдержанной благодарностью и обещанием соблюдать предписания. «Кстати, его любимая фраза — «я полагаю». А «glauben» на немецком значит «полагать». Забавное совпадение, верно?» — вспомнила Мила, как пыталась подколоть Рейна. Улыбка быстро сползла с лица. В памяти всплыла холодная усмешка, которой Глаубер наградил ее шутку. «Лучше бы ворчать начал, как Херта», — подумала посланница и снова склонилась над листом. Самое время рассказать о том, как ее тренируют…
Херта тренировала жестко. Мила могла по тридцать раз отрабатывать один и тот же удар, а стражница даже не думала ее прерывать. Если посланнице давали передышку после двадцати раз, это считалось поблажкой. За поблажкой всегда следовала череда упражнений, чтобы не сбавлять темп.
Хуже всего пришлось, когда Рирха сочла, что Миле пора применять в бою оружие. Против того, чтобы посланница использовала фау-плекс, никто не возражал. Кларетта рассказала потом, что магистр Вайшер отчитал мистера Зеглера за своеволие, но его это мало волновало. Наоборот, он неоднократно заглядывал на полигон, чтобы узнать, как идет освоение его изобретения.
Но Миле было тяжело. Когда она тренировалась на манекенах, у нее неплохо получалось, если не брать в расчет множество промахов. Но вот сражаться с кем-то более живым, чем набивная кукла, Мила не могла. Сама мысль о том, чтобы ранить человека до крови, вызывала тошноту и липкий страх, сковывавший все тело.
Херта злилась. Она старалась это не показывать, но Мила видела перерастающее в ярость недовольство на лице стражницы.
— Великие Духи, да что с тобой такое?! — не выдержала она, когда Мила в очередной раз полоснула мечом по воздуху.
— Промахнулась, — Мила старалась не выдавать тревоги. Подобные «проявления слабости» сердили стражницу еще больше.
— Я вижу. А еще я видела, как ты этим же приемом разрубила деревянного болванчика надвое.
— Я предупреждала, что не могу сражаться с живым человеком.
— А в бою ты что будешь делать? Ждать, пока враги выпустят вместо себя зачарованных кукол?
Мила отвела взгляд.
— Давай хотя бы заменим мечи на деревянные шесты. Так мне будет легче.
Херта вздохнула и направилась к встроенному шкафу. Мила отчеркнула носком кроссовка линию — границу между собой и стражницей. «Почему она так злится? Людей в Сером мире учат, что убийство — это плохо. Она не может этого не знать. И потом, на свете мало проблем, для решения которых обязательно нужно убивать», — размышляла Мила, чувствуя, как глаза наполняются слезами. Отвратительное, обезоруживающее чувство. Хотелось забиться в темный уголок и сидеть там, пока ее не вытащат и не согреют. Мила обхватила себя руками.
«Привет, я твой рассудок, — заговорил внутренний голос. — Хватит утопать в жалости к себе. Пора сосредоточиться на деле». «Да катилось бы все к черту!» — фыркнула Мила, но расстраиваться почти перестала. Как раз вовремя — к ней быстрым шагом возвращалась Херта. Она отдала Миле деревянный шест и забрала фау-плекс.
— Держи! Это обычный дзё.
— Спасибо, — тут посланница заметила, что стражница оставила себе клинок. — Эм, Херта, а тебе удобно сражаться с мечом на поясе?
— Нет. Поэтому меч будет не на поясе.
Херта достала оружие из ножен. Мила попятилась.
— К-как так?
— Вот так. В чем дело? Нападать на других ты пока не можешь, но защищаться точно в состоянии.
Меч рассек воздух там, где стояла посланница. Она присела и попыталась подставить Херте подножку. Та подпрыгнула, и едва ее ноги коснулись земли, замахнулась мечом. Мила оказалась быстрее — быстрым тычком шеста она оттолкнула Херту назад.
Стражница выпрямилась и пропала из виду. Едва успев перестроить зрение, Мила заметила, как светящаяся тень пронеслась сбоку. Посланница метнулась вперед, и меч лишь оцарапал ей спину.
Дальнейшее сражение напоминало те, что Мила видела в старых боевиках. Например, в «Матрице». Вот только никто не предупреждал, что реальные враги более меткие и ловкие. Даже когда это не настоящий враг, а противник на тренировке.
Времени осмотреться не было. Все силы уходили на то, чтобы уловить движение Херты и, попытавшись предсказать, откуда придет удар, увернуться. Пару раз Миле удалось попасть по Херте шестом, но это не помогало. Постепенно стражница начала оттеснять ее к стене. Сил почти не осталось, отчаяние и страх захлестнули сознание. «Она ведь не убьет меня?» — вот все, о чем думала Мила. А стена между тем приближалась. Разум окончательно сдался, уступив место волне эмоций. Сделав очередной отскок назад — Херта пыталась ударить по ногам, — Мила упала. Шквал из волнения и страха достиг пика. А затем резко схлынул. Наступило затишье — время спокойного рассудка. Больше посланница не боялась и не сомневалась.
Откатившись в сторону, она вскочила на ноги — в другое время она бы поразилась своей прыти — и помчалась к другому краю площадки. Херта бросилась следом. Мила чувствовала, как противница приближается со спины, но продолжала бежать, готовясь к прыжку. Стражница прыгнула, посланница тоже. Херта приземлилась на твердый пол. Мила оказалась рядом. Перехватив шест двумя руками, она ударила стражницу плашмя по животу. Херта попятилась назад, Мила нанесла еще один удар, а затем еще — по руке. Меч выпал и с глухим лязгом ударился о пол. Стражница лежала рядом. Шест уперся ей в живот, а правую руку Мила придавила ногой. Противницы тяжело дышали, не сводя друг с друга взгляда.
— Вот видишь, — прохрипела Херта, спихивая с себя дзё. — Можешь, когда захочешь.
Мила тут же убрала шест и отошла в сторону.
— Давай закончим на сегодня, хорошо?
— Ни за что.
Стражница рывком поднялась на ноги и оказалась возле посланницы.
— Скажи мне честно: ты почувствовала, как внутри тебя что-то сломалось, как ты ступила на путь зла, или как там принято говорить?
— Нет! — воскликнула Мила и отвернулась. Совесть действительно всколыхнулась лишь на мгновение, когда посланница наступила Херте на руку. Остальное время Мила не испытывала стыда. И вот за это было стыдно.
— Неужели это нормально — отнимать чью-то жизнь?
— Ты совсем глупая? — Херту буквально трясло от негодования. — Во-первых, хватит драматизировать. То, что ты замахнешься на кого-то мечом или пустишь в него град льдинок, еще не значит, что ты его убьешь. Во-вторых, нет, это не нормально.
— Но это необходимо! — крикнула стражница, набрав воздуха для новой речи. — Не можем мы иначе решать серьезные конфликты, не умеем достигать истинно мирных соглашений. Мы раним и убиваем, чтобы не быть ранеными или убитыми. Такие уж мы есть — что озерники, что эмотивисты, что люди. Смирись или эволюционируй…
«Нет».
Мила тряхнула рукой и отложила лист. «О тренировках родителям рассказывать не стоит. Вдруг они не поймут? Я бы еще месяц назад не поняла».
***
Странно продолжать письмо, к которому не притрагивалась уже месяц. Но что поделать, если достойный повод нашелся только вчера ночью. Мила щелкнула ручкой и принялась писать:
«Помните, как я сдавала английский в десятом классе? Когда у Маргариты Захаровны сломался аудио-проигрыватель, и она передавала по рядам свой телефон с наушниками, чтобы мы посмотрели видео для первого задания. Так вот, здесь условия сдачи экзаменов еще страннее…»
Вчера Мила проснулась от того, что ее настойчиво трясли за плечи. Или от того, что ей не менее настойчиво кричали в лицо:
— Вставай! Ну, вставай же! Тебе нельзя спать, сегодня важная ночь!
— Прекратите выть, пожалуйста.
— Выть?!
Хватка на плечах мгновенно ослабла, и посланница рухнула в постель.
— Да ну тебя!
Поняв, наконец, что голос принадлежит Элли, Мила открыла глаза и привстала.
— Так-то лучше. Живо собирайся, а то не успеем.
Элеонора включила свет. Теперь Мила отчетливо видела лихорадочный блеск в глазах подруги, а потому сразу вскочила с кровати.
— Что-то случилось? — спросила она, пока натягивала рубашку.
— Для чего дхеосам энергетический обмен и как он проходит? — Элли бросила на Милу пристальный взгляд. — Отвечай быстро.
— Ну, для подпитки их пси-тела. Дхеосы испускают волны энергии и вводят мозг человека в нужное состояние. Мозг человека тоже начинает испускать волны, и, — тут Мила чертыхнулась, поняв, что криво застегнула пуговицы. — И дхеосы поглощают их часть.
Мила хотела спросить, к чему внезапный допрос, но Элли вытолкала ее из комнаты. В коридоре было темно, и пришлось зажечь фонарики в мульти-ручках — так правильно назывались «волшебные палочки». На расспросы Милы ответ был короткий: «Экзамен в экстремальных условиях».
«Экзамен?! — Мила чуть не споткнулась. — Но ведь до него неделя. И меня должны проверять Рирха и магистр Клэптон, а не…»
Элли ворвалась в мысли Милы с вопросом о желтомирских расах.
— …озерники заклинают воду, дриады, как и сильфы, — потоки воздуха, эльфы — жизненную энергию, — бормотала Мила, пока они шли через архив Бирюзового дома, — а змеелики — огонь… Где ты взяла ключ от мастерской?
— У коллеги-оружейника хранится дубликат. А змеелики управляют теплом в принципе, — ответила Элли тоном бескомпромиссного профессора. При этом замок она открывала с видом бессовестного взломщика.
— Теперь скажи, какие родственные узы связывают правителей Волессия и Оморено?
Через мастерскую они промчались, словно на Стрижах. Мила даже не успела рассмотреть металлические грибы, расставленные на столе. Стремительно поднялись по лестнице, молниями пролетели по газону до внутренних стен. Остановились всего один раз — Элли запнулась о развязавшийся шнурок. Даже у ворот она едва замедлилась:
— Мы в ангар, магистр Клэптон поручил выгрузить из флайера записи с полета.
«Какие еще записи?» — недоумевала Мила, проходя мимо зевающих стражников. Спросить Элли она не успела — та умчалась вперед. Рука была вскинута так, словно она разговаривала по коммуникатору. Посланнице пришлось поторопиться.
«Хотя бы вопросами больше не мучает», — Мила вздохнула. Раньше именно она среди друзей была главной любительницей вопросов обо всем на свете. Артем даже дарил ей самодельный значок с полосатой лентой — «орден любопытной Варвары первой категории». Но сейчас Артем в другом мире, а вместо придуманного титула у нее должность в настоящем Ордене. И иногда Миле очень хотелось поменять все обратно. Особенно сейчас, когда Элли вела себя не как иномирка, а как настоящая инопланетянка.
— Когда основали Орден?
Вскинув голову, Мила поймала пристальный взгляд Паулуса. Впрочем, ловить было не сложно — зеленые глаза исследователя смотрели прямо в ее голубые. Будто Паулус пытался залезть Миле в мозг.
— О, привет. А что ты делаешь… тут? — посланница только теперь поняла, что они добрались до ангара возле пятой тренировочной площадки. В отличие от четырех других, эта стояла в стороне, едва не подпирая внешние стены.
Паулус повторил вопрос. В глубине ангара раздался топот шагов.
— Семьдесят один год назад. А куда ушла Элли?
Шаркнуло, словно кто-то споткнулся. Зато стало понятно, куда пропала исследовательница.
Паулус развернулся и зашагал в том же направлении. Мила последовала за ним. Лицо исследователя было таким же серьезным, как и у коллеги. Разве что глаза блестели не так ярко. И все равно Миле чудилось в их глубине нечто нездоровое. На оклики ни Паулус, ни Элли не реагировали. Сердце заколотилось так, словно посланница мчалась на пределе сил.
Элеонора нашлась возле небольшого самолета — флайера, как их называли в Ордене. Изящный аппарат с округлыми боками и тонкими крыльями заинтересовал Милу давно. В тот день она увидела его скользящим к посадочной площадке словно по шустрой водной горке. Флайер находился в личном пользовании магистра Клэптона. Однако сейчас в нем по-хозяйски сидела Элли. Ее компьютер был подключен к панели управления. Судя по мигающему огоньку, Сид общалась с бортовой системой. Догадка выпрыгнула из череды мыслей, но озвучить ее Мила не успела. Элли и Паулус переглянулись и хитро улыбнулись. Секунду спустя экзамен превратился перекрестный допрос:
— Какое состояние вызывают ониры?
— Ну, ой, ту фазу сна, когда приходят сновидения… Вам точно не нужна помощь?
— А эроты?
— Влюбленность… Может, вы уже объясните, что…
— Чем ограничено применение камней-хранилищ?
— Тем, что заклинательскую силу нужно направлять. А для этого нужен мозг. А у камня его нет. Так что сами они активируют лишь простейшие заклинания, вроде очистительных, — Мила надеялась, что Паулус улыбнется. Она же процитировала его саркастичный монолог слово в слово. Но исследователь хмуро спросил:
— Какие расы существуют в Синем мире?
— Те же, что и в Сером. А еще там есть раса пришельцев с другой планеты.
Элли стрельнула взглядом вниз и поморщилась. Мила начинала сердиться.
— Запомни, — к Элеоноре вернулся тон бескомпромиссного профессора, — будешь делить обитателей Синего мира на расы — получишь большой и тяжелый втык от Старших друзей. Даже их самих инопланетной расой называть не следует — это некорректно, вот.
— Да знаю я, знаю! — вспылила Мила; Паулус и Элли шикнули на нее, разозлив еще больше. — Я бы прекрасно ответила на этот вопрос. Но утром, после спокойного пробуждения и чашки волессийского отвара с французским круассаном. Почему вы вместо этого допрашиваете меня посреди ночи в транспортном ангаре? И что вам нужно в флайере Дерека?
— Они хотят выяснить, в какую часть здешних лесов он летает и для чего.
В воротах ангара стоял Нобуо. Приглушенный свет фонарей с подъездной дорожки очерчивал его силуэт, словно у самурая-одиночки из фильма. Того и гляди заиграет японский струнный инструмент, а Нобуо выхватит катану и скажет что-нибудь про честь, дружбу и дружную честь. Но вместо этого стражник облокотился на створку ворот, и кинематографичный образ разрушился.
— Ребят, вам не надоело?
Со спины раздалось тихое фырканье. Мила обернулась и поняла, что разрушилась еще одна иллюзия. Блеск в глазах исследователей больше не казался ей лихорадочным или пугающим. Элли и Паулус всегда так смотрели, когда задумывали очередную авантюру.
Увидев, как насупилась Мила, исследователи перестали сдерживаться. Волна их хохота столкнулась с возмущенным возгласом посланницы:
— Так вы меня шутки ради вытащили?!
— Отчасти.
Элли глубоко вдохнула, отгоняя смешок.
— Экзамен действительно будет не из легких. Мы хотели убедиться, что со знаниями у тебя полный порядок.
— Да и если кое-кто вмешается, ты могла выступить смягчающим обстоятельством, — лукаво прошептала Сидасионна из портативного компьютера. Элли наигранно невинно отвела взгляд, Паулус ухмыльнулся и спросил:
— Мацусита, ты же никому не расскажешь, что мы пытались сделать?
— Надо бы.
Нобуо отчего-то перевел взгляд на Милу.
— Но я не уверен. У вас ведь ничего не вышло?
Элли недовольно цокнула языком.
— В бортовом компьютере пусто, — подтвердила Сид.
— Тогда обещаю молчать.
— Замечательно, пойдемте спать!
Элли зашагала к воротам, как ни в чем не бывало. Паулус виновато улыбнулся Миле и поспешил следом. Посланница закусила губу от недовольства. Мимолетная улыбка — и это все извинения?! Да она бы после такой выходки неделю в глаза им не могла смотреть!
В подтверждение мыслей Мила мотнула головой в сторону Нобуо, но и он быстро отвернулся.
— Вы не думали, что магистр ищет в лесу разумных существ, но пока безуспешно? — обратился он к исследователям, когда те вышли из ангара. — Оттого и записей нет.
— Тогда почему логи геолокатора чистые? Зачем стирать, если все равно ничего не нашел? — возразила Элли.
Мила оглянулась на флайер. Теперь она отчетливо видела сеть белых травинок на шасси и оборванный бордовый лист, застрявший в прорези крыла. Сердце снова заколотилось, но теперь уже от предвкушения новой тайны. Когда Мила нагнала друзей, она окончательно отказалась от идеи обижаться на них.
— Слушайте! — воскликнула Элли. — Стрижи ведь летают! Если взять…
— Давайте оставим магистра Клэптона и его вылеты на природу в покое, — перебила ее Мила. За спиной раздался смешок Нобуо.
— На время, — продолжила посланница после драматичной паузы. — Может, что-нибудь еще придумаем. Нас же теперь трое.
Краем глаза она заметила, как с лица стражника сползает улыбка.
«Иногда Мацусита кажется таким занудой, — написала Мила в качестве заключения. — Вот что плохого с ним случится, если мы проследим за Дереком?». Так себе вывод, конечно, но Мила не эссе на литературный конкурс писала. Добавив на прощание пару добрых пожеланий, посланница с радостью скрепила листы письма. Копию делать не стала. Пусть хотя бы ради весточки от дочери ее родители побудут вместе.
***
Кипа листов раздвоилась посередине, а потом снова сложилась на полу. Мила не смогла подобрать их — застыла, буравя Аминту взглядом.
— Что значит «Не можем отправить»?
Муза повела плечом.
— Милая Мила, есть вещи, которые нельзя рассказывать.
— Почему нельзя?
— Потому что слишком многое придется объяснять. Где ты, почему с тобой нельзя связаться, за какие заслуги тебя выбрали.
— Значит, мои родители не знают, что я здесь?! — горло сдавило, и конец фразы вышел невнятным. Аминта пожала плечами.
— Меня это не касается.
Мила подобрала листы и снова протянула Аминте.
— Может, отправишь им? А объяснения придумаешь. Ты же муза.
— Вот именно, муза. Я помогаю выдумывать другим, но не занимаюсь этим сама. А ты посланница, которой через неделю проходить испытание. Думай о нем, а не о тех, кто остался в Сером мире.
Аминта поджала губы и отвернулась.
— И больше мне сказать нечего.
Мила огляделась. В каждом углу центра связи сидели дхеосы. Судя по косым взглядам, они внимательно следили за разговором. Вот только вмешиваться не собирались. «Ну и катитесь куда подальше со своей помощью!». Посланница очень жалела, что двери в Калейдоме автоматические. Хотелось от души ими хлопнуть.