Сразу после разговора с Дереком Зоя и Паулус собрались в комнате Элеоноры — единственной, где совершенно точно не было ни подслушивающих устройств, ни скрытых камер. Даже если их там устанавливали, то Элли, перепрограммировавшая все системы в комнате, давно их вырубила. Или случайно переделала под свои нужды.
Начать решили с изучения архивов. Пока Сидасионна сканировала базу данных, Паулус отправился изучать печатные книги в архиве Бирюзового Дома, а Зоя и Элеонора взялись за архив Калейдома. К сожалению, поиски девушек закончились быстро и не принесли почти ничего. Шесть книг — пособия по истории и устройству Ордена и их переиздания — да один старый строительный план.
— Негусто. Вряд ли мы найдем здесь хоть одну зацепку, — ворчала Зоя, разворачивая чертеж.
— Увы, — развела руками Элли, сползая с кровати — строительный план в разложенном виде занимал ее целиком. — Вся надежда на Паулуса.
— Я бы не надеялась. В Бирюзовом доме хранится развлекательная литература, да несколько пособий для членов Ордена.
— Ты не знаешь нашего эльфика. Он любой артефакт отроет, если захочет.
— Да-да, разумеется, — кивнула Зоя, удивившись той теплоте, с которой Элли говорила о Паулусе.
— Ликуйте, люди! С нами нынче дух удачи! — воскликнул Паулус, врываясь в комнату. В руках он держал небольшую книжку в потертом зеленом переплете.
— Что это? — вмиг забыв про теплоту, спросила Элеонора с нескрываемым скепсисом.
— Это дневник одной из основательниц Ордена, Аядаиле Фоиламмив.
— Ой, имя-то какое, — Элеонора поморщилась. — Она вообще кто?
Паулус посмотрел на коллегу с укоризной.
— Вообще она из числа последних чистокровных эльфов. А еще она моя бабушка… Только не надо говорить, какими нечестными путями я получил работу в Ордене, — тут же добавил Паулус, увидев хитрую ухмылку на лице Элли.
Зоя, буквально ощутив, как мысли о поручении Дерека улетают из голов исследователей, раздраженно покашляла.
— Давайте скорее изучим то, что удалось найти.
— Что? Ой, точно!
Элеонора и потянулась к дневнику в руках у Паулуса.
— Ни в коем случае, им займусь я. А у тебя есть еще… Сколько? Десять?
— Шесть.
— Так мало? Хорошо, еще шесть книжек. Вот их и изучай.
Элеонора насупилась, взяла в руки портативный компьютер, после чего повелительным тоном изрекла:
— Сидасионна, будь добра, отсканируй печатные книги и проанализируй их содержимое.
— Я еще с общей базой архива не закончила! С каких пор я у тебя в качестве рабыни?!
— С момента создания. А будешь препираться, отключу тебе эмоции.
— Хм, — будь Сид живой, непременно бы дернула плечом.
— И возможность создавать проекции отключу. Насовсем.
— Хм.
Однако на экране высветился запрос о материалах для сканирования.
— То-то же, — самодовольно улыбнулась Элли, раскрывая первую книгу и перелистывая страницы под лучом сканера. — А мы с Зоуи спокойно чертежом займемся.
Все четверо погрузились в работу, и в комнате стало непривычно тихо.
Несмотря на жалобы, Сидасионна завершила свою часть быстрее всех, нарушив установившуюся тишину:
— Поиск завершен. Ничего не найдено.
— Как так? — удивилась Элли. — А ты хорошо искала?
— А ты мне сказала, что именно нужно искать? — парировала Сид.
— Ой.
— Вот именно. Но предусмотрительная я искала очень хорошо. Нет ни единого упоминания о подвальных помещениях, кроме того, что используется как тюрьма для особо опасных преступников. Нигде не говорится о скрытых туннелях для эвакуации. Никаких убежищ, никаких недостроенных складов, никаких магически созданных подпространств — если такое вообще возможно — нет. Ничего. Абсолютно. А бумажные книги, что вы нашли, не отличаются от своих электронных копий.
Элеонора поникла.
— Большое спасибо, Сидасионна! — вдруг оживился Паулус. — Теперь мы точно знаем, что в Ордене кто-то прячется.
— С чего ты взял? — насторожилась Элли. Зоя тоже оторвалась от ползания над картой с электронной лупой.
— Смотрите. Вот, что Аядаиле …
— Зови ее бабушкой, пожалуйста, а то у меня уши в трубочку заворачиваются.
Паулус пропустил колкость мимо ушей: сейчас были проблемы намного важнее.
— Вот, что бабушка пишет в дневнике: «Четырнадцатый лунный день Пробуждения. Работа над подземным уровнем Дома-Калейдоскопа идет на удивление хорошо. Не думала, что люди и озерники так быстро подготовят темницу для наложения охранных заклинаний. Слава Духам! Совсем скоро я смогу заняться более интересными делами. Работы на первом наземном уровне начнутся еще до окончания Распева».
— И? — увидев искреннее непонимание на лицах девушек, Паулус вздохнул.
— Бабушка была очень скрытной.
— Тогда откуда ее личный дневник взялся в архиве?
— Его не было в архиве. Я хранил дневник у себя. Бабушка потребовала.
Паулус ожидал колкости от Элеоноры, но та молчала, сосредоточившись на его объяснениях.
— Вот, смотрите. «Заняться более интересными делами». Зная бабушку, речь явно о потайном ходе или убежище — она обожала их проектировать. Уж поверьте, я помню, какие игрушечные замки мы строили. Ни один не обходился без парочки скрытых тоннелей.
— И еще вот это: «Работы на первом наземном уровне начнутся еще до окончания Распева». Распев — это название пятого месяца в эльфийской системе летоисчисления. А Пробуждение — третий месяц. Понимаете?
Паулус придвинул стул к углу кровати.
— Подземную темницу они закончили в середине третьего месяца, а над первым надземным уровнем начнут работать в конце пятого. Вот вам полтора месяца на строительство убежища или потайного хода!
— А ведь верно! — оживилась Элли.
— Но тогда получается, что кто-то изменил содержание книг из архива, — заметила Сидасионна.
— Учитывая, что все они хранятся в компьютере, это не так уж сложно, — ответила Зоя.
Элеонора со вздохом оглядела стопку томов, сложенных возле кровати — от падения их удерживало разве что чувство книжной солидарности.
— И сдается мне, что все неподходящие книги были уничтожены.
— Эм, честно говоря, я в этом не совсем уверена. Или совсем не уверена.
Зоя вскочила с пола и скрылась за дверью. Вскоре она вернулась с фолиантом в чернильно-синем переплете.
— Что это? — спросил Паулус. Зоя не успела ответить: Элли уже выхватила книгу и открыла ее. Сложенные между страниц листы спланировали на пол.
Паулус вернул листки обратно. На каждом были карандашные рисунки.
— Я…Эм… Здесь красивые иллюстрации, — Зоя потупилась. — Вот я их и…
— Зоуи, да это же потрясающе! — Элеонора успела схватить один из набросков в придачу к книге. — Завидую белой завистью: у меня так ни за что не получится.
Зоя окончательно смутилась.
— Но зачем ты ее принесла? — спросил Паулус. Зоя аккуратно забрала фолиант у Элли и принялась перелистывать страницы.
— Некоторые иллюстрации при ближайшем рассмотрении отличались, — пояснила она. — Линии на них ровнее, а цвета насыщеннее. Как будто это копии, причем современные.
— Вижу, — протянула Элеонора, нависая над плечом Зои. — Я посмотрю повнимательнее, хорошо? А ты пока закончи с планом.
— Вообще-то…
— Только не говори, что уже закончила.
— Не совсем. Но я нашла кое-что.
Зоя поднесла лупу к нижней части чертежа.
— Видите?
Исследователи дружно покачали головами. Архивница вздохнула.
— Здесь стоит подпись главного архитектора. Вам не кажется, что она поддельная?
Резкие росчерки темных чернил подозрения не вызывали. Подняв глаза на Зою, исследователи повторили отрицательное качание головой.
Паулус был уверен, что архивница рассердится. Но она молчала. Насупившись. Значит, обиделась.
— Не переживай, Зойя. Есть другой способ проверить подлинность подписи.
Паулус провел пальцами по линиям, выпуская легчайший разряд заклинания. Зеленый огонек прокатился по бумаге и впился в ближайший живой объект — в ладонь Элеоноры.
— Ай! Да сколько можно?!
— Извини, — Паулус усмехнулся.
— Но Зойя права, — продолжил он. — Подпись бабушки — это наш родовой знак-заклинание. Будь он настоящим, отреагировал бы на мой призыв.
Элеонора кивнула. После чего пихнула Паулуса под дых.
— Значит, документы в архиве были изменены или подделаны, — пробормотала она, пока ее коллега откашливался. — Как же магистр Бенедетти это допустила?
Зоя смутилась.
— Я не всегда нахожусь рядом с ней. Возможно, она тоже предательница. Быть может, она и занималась подделкой.
Элеонора кивнула. Паулус тоже. Оба готовы были сорваться с места от напряжения.
— Может, начнем искать убежище заговорщиков? — нарушила молчание Сидасионна. — Наша задача состоит именно в этом.
Ответом программе была тишина.
— Ох, во имя всех антивирусов! — на стене возникла проекция Сидасионны. На этот раз она выбрала для появления короткое темное платье и пламенно-красную куртку и берет — не то солдат элитного подразделения, не то девушка перед свиданием.
Судя по лицу Элеоноры, даже она не всегда понимала виртуальный гардероб своего творения.
Убедившись, что приковала все доступные взгляды, Сидасионна продолжила:
— Если верить дневнику Аядаиле, на подземном этаже есть потайная комната или ход. Так почему бы не обследовать подземную тюрьму?
— Точно! Возьмем на складе сканеры-локаторы — с их помощью можно определить наличие пустого пространства за стеной, — подхватила идею Элеонора.
— Но если там есть скрытые помещения, — встряла Зоя, — почему никто не заметил, что они пропали?
— А ты вспомни, когда в нашу тюрьму последний раз кого-то сажали? — Паулус хмыкнул. — Дерек говорил, что за последние пятнадцать лет такого не случалось. А больше ни для чего подвал и не используется.
— Надо же, как все просто, — Элеонора закусила губу. — Кто угодно мог организовать тайную базу темных сил под носом у Ордена.
— Зато теперь их убежище мгновенно перестанет быть тайным.
Паулус заговорщицки улыбнулся, после чего нажал кнопку связи на коммуникаторе.
— Господин магистр, мы кое-что нашли. Идем на проверку. И если хотите послать кого-то, чтобы присматривать за нами, пусть ждет у входа на подвальный этаж.
Элеонора в спешке обулась и рванула к выходу.
— Я за оборудованием! — крикнула она, выбегая в коридор.
Зоя аккуратно скатала чертеж. Паулус помог ей подняться на ноги.
— Зойя, ты действительно считаешь, что госпожа Кларетта могла предать Орден?
— Ну, эм, да.
Паулус нахмурился.
— Своему магистру надо верить. В конце концов, она больше всех здесь о тебе заботится?
— Верить? Как Элеонора Дереку? — оказывается, тихая Зоя была способна на язвительность. Не дав Паулусу ответить, она ушла вперед.
— Я помогу Элеоноре с оборудованием. Вдруг не найдет, — пробормотал исследователь ей в спину.
Зоя не ответила. Паулус взъерошил волосы на затылке, после чего поспешно пригладил обратно — его вихры и без того не подчинялись правилам эстетики и законам гравитации.
«Странная девушка, — подумал он, выходя в коридор. — Видимо, только такие в нашем Ордене и водятся».
***
На остров Филакас опускалась ночная темнота. Сидя за обеденным столом напротив окна, Мила могла видеть, как небо окрашивается в темно-синий, превращая пестрые стены соседних домов в их же блеклые подобия. На душе у посланницы было неспокойно. Не успев окончательно смириться со смертью Нобуо, она узнала о том, что Орден — место, успевшее стать ей вторым домом, — окутан заговором. Теперь выяснилось, что их враги где-то здесь, совсем рядом. И сегодня они их упустили. И, быть может, это случилось по ее вине. Думать о хорошем не получалось, как бы Мила не старалась.
Будь у нее работа, она могла бы отвлечься. Но, к сожалению, у нее не было дела важнее, чем доесть несчастный салат из водорослей и морепродуктов, приготовленный старательной Жоэль. Переживания накатывали, как волны — одна выше другой. Хотелось уткнуться в подушку и выплакаться. И чтобы мама обняла, как в детстве, и подбодрила: «Все будет хорошо. Поверь мне, старой и опытной, все непременно наладится».
Мила повернула голову. Судя по выражению лица Жоэль, она тоже остро нуждалась в утешительных объятьях и возможности поплакать на чьем-то плече. «Бедняжка, — вздохнула посланница. — Сколько ей? Пятнадцать? Шестнадцать? Наверное, она встревожена даже больше меня».
Скосив взгляд в другую сторону, Мила посмотрела на дхеосов и Реджинолда. «Похоже, нам требуется групповая терапия», — еще раз вздохнула она, на сей раз уже громко. И, подобно тому, как грустный вид Жоэль отвлек Милу от собственных волнений, вздох Милы вырвал из раздумий Макхоса. Эрот отставил тарелку и обвел всех внимательным взглядом.
— Предлагаю лечь спать позже обычного!
— Мы и так собирались всю ночь дежурить, — вяло возразила Фэйдра.
— Если будем дежурить в столь подавленном состоянии, нас завалит даже неваляшка.
Фэйдра вздохнула. Однако в изменившейся позе читалось оживление.
— И что ты предлагаешь?
— Что-нибудь интересное. Ты же муза, вот и придумай.
Фэйдра пробубнила что-то про расизм и снова уткнулась в тарелку.
— Может, устроим ночь сказок? — робко предложил Орфей.
— Отличная мысль! — от возгласа Жоэль вздрогнули все присутствовавшие.
«Тем лучше, теперь точно взбодрятся», — подумала Мила и, чтобы окончательно отвлечь всех от невеселых размышлений, спросила:
— А что такое ночь сказок?
Макхос только открыл рот, как его перебила Жоэль:
— Это вечева, во ввемя котовых мы вассказываем двуг двугу легенды, мифы или сказки наших культу’ и мивов. Пвавда, мы их давно не устваивали.
— Действительно, — Фэйдра хлопнула в ладоши. — Пора возобновить традицию.
— Полностью согласен, — Макхос ухмыльнулся. — А традиция предполагает, что на стол накрывают дамы.
— А господа двигают мебель и создают атмосферу, — повелительно кивнула муза.
— Я займусь атмосферой, — тут же среагировал эрот. Мила успела только моргнуть, а от эрота остался топот шагов на лестнице. Орфей и Реджинолд одновременно закатили глаза.
— Покажете, что и куда нужно ставить?
— Конечно, Ваше Высочество.
Дамы между тем удалились в соседнюю комнату — маленькую кухню, забитую мебелью и техникой.
— Наш принц на удивление хозяйственный, — Фэйдра подмигнула Миле. — В твоем мире это ценное качество. Не упусти его, моя дорогая.
До этого дня Мила не знала, что можно закашляться без причины. «Такое ощущение, что Фэйдра знакома с моей тетей. И бабушкой. И со Светланой Сергеевной парой слов перебросилась».
Вскоре на подносах возвели башни из сладостей, фруктов и маленьких закусок вроде сыра с виноградом на шпажках — последний раз Мила пробовала их на школьном выпускном. Жоэль быстро подняла подносы в воздух и унесла за собой вместе со стопкой чашек. Миле и Фэйдре оставалось лишь завидовать — горячие чайники пришлось нести в руках.
К этому моменту диван и стол в гостиной уже сдвинули в угол, а в центре комнаты образовалось нагромождение пледов и подушек, на которые уже пристроились Реджинолд и Орфей. Завершал композицию невысокий металлический столик, напоминавший сплющенную консервную банку. Очень большую банку, например, для маринованных акул, если такое возможно.
— А что это? — спросила Мила, с облегчением пристраивая чайник на край столика.
— Трофей, если можно так выразиться, — ответил Макхос, пытавшийся впихнуть среди подушек старые янтарные лампы с кружевными абажурами.
— Ткань пространства вокруг нашего мира часто прорывают. Возможно, из-за того, что мы сами часто перемещаемся. Вот и залетает к нам всякий мусор. Полгода назад перед нашей лавкой приземлилось вот это, — эрот кивнул на предмет мебели.
— Мы его подправили и оставили себе. Беломирцы разрешили, — закончил Макхос с усмешкой. Мила пригляделась: по боковой стороне «консервной банки» протянулась цепочка непонятных символов, становившихся еще более непонятными из-за своей приплюснутости.
— Беломирцы сказали, откуда оно прилетело?
— Да. И надпись перевели. Но там такая бессмыслица, что даже Афина не разберет. Как же они сказали…
— Чей-то-там-на-букву-ша зонд. Пройдет и добьет любой дом во вселенной, — продолжила Фэйдра.
— Нет, найдет и пробьет себе в любой дом во вселенной.
— Давайте уже начнем рассказывать истории! — встрял в разговор Реджинолд. Тон у него был непривычно нетерпеливый. Видимо, принц и сам это понял, так как сразу замолчал и отвернулся.
— Его Высочество прав. Итак, кто начнет? — спросила Фэйдра, когда все расселись вокруг зонда-столика.
— Может быть, Его Высочество и будет первым? Порадует нас историей о становлении Желтого мира? — предложил Макхос, хитро улыбаясь. Реджинолд смутился.
— Я слышал, что сказания Желтого мира невозможно по достоинству оценить, читая рукописные тексты, — продолжил эрот. — Их непременно нужно слушать.
— Да, — подтвердил принц, успокаиваясь. — Однако слушать надо мастера.
— Ничего, мы обойдемся.
Реджинолд опять смутился. Но, заметив умоляющий взгляд Жоэль, он улыбнулся — щеки девочки сразу вспыхнули — и закрыл глаза. А потом начал говорить. Певучим, низким, совершенно не своим голосом.
— Давно ушли из жизни те, кто мог знать, правдива эта история или ложна. Но говорят, наша земля помнит времена, когда не было ни одного существа, которое бы осмелилось считать себя повелителем. То была эра Великих Духов — вечных странников нашего мира. Одни путешествуют с потоками воды, иные — по корням деревьев и стеблям растений, третьи — с самим воздухом…
У Милы по спине пробежали мурашки. Когда на ее глазах Дерек делился мыслями с корриганой, для нее исчезло время. Сейчас исчезло пространство. Исчез мир за пределами гостиной, исчезло все внутри нее, даже сам Реджинолд. Остался его голос и эта легенда.
— Животные, растения и древние желтомирцы были такой же частью природы, как ухи. Потому все они существовали в согласии. Древние чтили Духов, и не смели просить их о большем, чем урожай от земли, чистота воды, тепло солнца и прохлада ветра. Но подобно движению Духов, наши предки тоже двигались вперед. Они стали искуснее, ловчее, хитрее. И наступил момент, когда иные из них познали власть над природой, ту, которой раньше обладали лишь Духи. Великие Духи покорно приняли новую власть, ведь Духи вечны, и их цель — такой же вечный путь. А великие предки не собирались этому препятствовать. Однако даже власть над законами мира не принесла им счастья. Ибо их существование не имело цели, к которой они могли бы устремить многовековые жизни.
— Годы сплетались в десятилетия, а десятилетия в века. Великие предки провозгласили себя Повелителями. Они стали править простыми народом, не познавшим власти над природой. Но их несчастья от этого не приуменьшились. Более того, их боль и вечная жажда смысла обратились в агонию. В отчаянии Повелители принялись истреблять мир вокруг них, ибо они были вольны изменять самую суть мироздания. Повелители двигали горы, поворачивали реки, выжигали поля и насылали смертоносные болезни. Порой они могли проявить милость и воскресить умерших, но оставить их в старой, изуродованной оболочке.
Мила представила толпы оживших мертвецов, медленно бредущие по пустынным городам — воображение, правда, упорно рисовали современные мегаполисы, — и поежилась.
— День за днем Повелители рушили свой мир, не заботясь ни о подданных, ни о себе. И тогда, в отчаянии, наш предок, имя которого давно растворилось в быстротечном потоке жизней, принялся горячо молиться Духам, кои еще не покинули умирающий мир. Он молил о силе, которая остановит обезумевших Повелителей. И Духи дали ему эту силу. Духи дали ему, его народу и всем, в ком еще теплилась жизнь, великую силу. Сила эта заключалась не во власти над природой, но в единении с ней, и в союзе этом рождалась мощь.
— Заклинательство, — прошептала Мила.
— Предки дали отпор Повелителям и погребли их навеки в недрах земли, чтобы те не смогли вернуться. Но новая сила, которую обрели предки, имела свою цену. Они более не могли быть единым народом. Их тела изменились под стать стихии, с которой они соединились. Одни сгорбились и сжались, дабы не возвышаться над землей и скалами, которые отныне вступали с ними в связь. Их стали называть гномами. Их некогда собратьев ждало иное превращение: кожа обратилась жесткой багровой коркой, от которой веяло невыносимым жаром, лица вытянулись и сплющились, зубы заострились, а языки раздвоились — мелодичность прежней речи стала им недоступна. Таковы были последствия союза с мощью огня. Отныне они стали зваться змееликами. Жителям степей выпало превратиться в крох — невесомых существ, ведомых и ведающих ветром. Теперь они стали сильфами. Те, кто обрел дар заклинать потоки воды, изменились мало, ибо водная гладь отразила их былые черты, лишь неуловимо исказив их. Селились они возле озер, и потому были прозваны озерниками. Жители лесов, вдохнувшие в них жизнь и очистившие от разрушений, власть над жизнью и получили. Они стали целителями, способными излечить любое живое существо. С той поры и до сего дня их зовут эльфами.
— Так мир, некогда единый, разделился на части, а Духи продолжили свой вечный путь, скрывшись в глубине мироздания.
Реджинолд выдохнул и открыл глаза. В комнате стояла благоговейная тишина.
— Уже можно аплодивовать? — едва сдерживая дрожь, спросила Жоэль.
Все дружно похлопали, но тихо, чтобы не рассеять чарующую атмосферу, воцарившуюся в гостиной.
— Кто следующий? — спросила Мила. При этом, сама отвечая на вопрос, она перевела взгляд на дхеосов.
— Ну, раз уж мы начали с поучительной и жестокой истории, вот еще одна похожая, — начал Макхос, приосаниваясь. — Правда, рассказчик из меня не лучший…
— Давай обойдемся без притворного самоуничижения, — перебила Фэйдра.
— Ладно-ладно. Итак, история, которую я хочу вам поведать, произошла очень давно, настолько давно, что все, кто были ей свидетелями, успели пройти слияние, а может, и не одно. Мы, дхеосы, мало зависим от плоти. Мы можем изменять ее так, как нам угодно, становиться сильнее или слабее по собственному желанию. Однако наши пси-тела имеют жизненно важную ценность. И лучший источник силы для наших пси-тел — люди со своими мыслями, чувствами и эмоциями.
— Дхеосы ценят людей, пусть и намного меньше, чем себя, — Макхос усмехнулся. — Но однажды дхеосы, наши предшественники, осознали, что их любимые человечки — далеко не ангелы. Они от природы наделены даром разрушения. И некоторым, да что некоторым, всем дхеосам это не понравилось. Дхеосы испугались: а что если люди догадаются о нашем существовании? Ведь наступит день, когда наша способность скрывать свое присутствие перестанет их обманывать. И что тогда? Вдруг они нас переловят и перебьют? Они поступают так с животными, от которых зависит благополучие их тел, с сородичами, от которых зависит становление их душ и разума, отчего не сделать того же с нами? Большинство дхеосов смирилось. Они по-прежнему отправлялись в мир людей, по-прежнему подпитывались от их мыслей и эмоций. Вот только желающих задержаться в мире людей стало… эм… ни одного.
— Но нашлись и параноики. Они были готовы искать альтернативный способ выживания, но только не рисковать своим пси-телом в мире людей. Первым делом они попытались вернуться к истокам. Когда-то, знаете ли, дхеосы использовали энергию животных — наших собратьев по миру. Правда, в ту эпоху наша раса была куда малочисленнее. Вскоре стало ясно, что бедные животные не могут дать необходимого запаса сил. А если и смогут, то вскоре после этого откинут лапки.
— Макхос, ради всех предков! — Орфей устало потер виски. — Я уже чувствую, как встревожилась Жоэль.
— И ничего я не вствевожилась! — хмыкнула та.
— Пусть обнимет Его Высочество и успокоится.
Орфей кивнул. Заметив его мрачный взгляд, Жоэль осторожно придвинулась ближе и похлопала его по плечу. Мила понимающе улыбнулась. Жоэль покраснела, но осталась возле Орфея.
— Короче говоря, пришлось искать другой вариант. Тогда наших собратьев осенило: а ведь можно использовать друг друга! Мы тоже видим сны, мы вдохновляемся, можем влюбляться, хоть наше чувство иного рода, чем у людей — зов плоти нам не свойственен. А уж как часто мы боимся!
Реджи придвинулся к Жоэль, и теперь они жались друг к другу втроем — Орфея юная посланница тоже не оставила. Мила даже не знала, умиляться ей этой идиллии или завидовать.
— Итак, дхеосы-параноики стали питаться эмоциями друг друга.
— И сваботало? — осторожно спросила Жоэль, когда пауза затянулась.
— Конечно! Какое-то время все шло великолепно. Они были полны сил и при этом могли оставаться в родном мирке. Но, — воодушевился эрот.
— Макхос! — шикнул на энтузиаста Орфей.
— Но вскоре они стали терять способность поглощать энергию, — равнодушно протараторил Макхос.
— Поначалу они решили, что эксперимент просто завершился неудачей. Увы, это была не неудача. Это была катастрофа. Вместе с энергией, они поглощали частички чужих пси-тел. Когда их сущности перемешались, дхеосы уже не могли насытиться энергией ни от животных, ни от людей, хотя некоторые из этих болванов все же рискнули вернуться в Серый мир. Даже их попытки слиться друг с другом — если кто не знает, именно так мы продолжаем свой род — не дали результата. Они уже ничего не боялись. Страх уступил место беспросветному отчаянию. Лекарства не было. Все, что им оставалось, это заботиться о телесных оболочках и доживать свой короткий век в одиночестве, ведь ни один здоровый дхеос не осмеливался приблизиться к ним даже на милю. Я ведь упомянул, какие мы трусы?
— И не раз, — Фэйдра поджала губы. Правда, не от обиды — в ее глазах стояли слезы.
Мила опустила голову. «Как печально, — подумала она. — А ведь люди… Мы поступили бы точно так же».
Макхос обвел всех взглядом и вздохнул:
— Не лучшую историю я выбрал.
— Это точно, — кивнул Орфей. — Даже не знаю, кто будет следующим.
В комнату пыталось заглянуть неловкое молчание, но его согнал настойчивый стук в окно.
— Кто это? — тихо спросила Жоэль. Несмотря на легкий испуг юной посланницы, Мила заметила, что энергетический рисунок ее ладоней уже пульсировал от зарядов. Малейшая угроза — и Жоэль атакует. Впрочем, то же можно было сказать про Реджинолда. На дхеосов Мила не смотрела, сосредоточив внимание на окне. Знакомых искр и пятен она не увидела. За плотными занавесками маячил расплывчатый силуэт, постоянно менявший очертания. Энергетический рисунок был странноватым — похож на человеческий, но совершенно иной формы.
— Это не эмоционик, — прошептала Мила. Рванула к окну, взметнула занавески и распахнула его. Ее хлестнули по щекам. Правда, очень слабо. Если это убийца, то он явно пришел к ним натощак и после тяжелой болезни.
— Гу!
— Ой! — через секунду возле Милы стояла Фэйдра. — Солон, извини, мы и не думали, что ты так рано вернешься.
Мила не знала, что ее удивляет больше — нежность в голосе Фэйдры, или то, что непонятная тень оказалась обычной совой.
— Как ты, дружок? — муза протянула руку, на которую «дружок» с удовольствием сел. Судя по вздоху Фэйдры, весил Солон достаточно. Да и размерами не обижен: когда он перебрался на плечо к Фэйдре, голова оказалась выше макушки музы.
— Это Солон, наш друг и помощник, — ответил на немой вопрос Реджинолда и Милы Макхос, пока муза торжественно несла сову в кресло возле шкафа, а Жоэль обустраивала там гнездо-кормушку-царский трон.
— Он у нас большой умница — вечно держит ушки на макушке, — добавил эрот. Мила улыбнулась: над головой Солона действительно торчали «ушки» — два пучка перьев с рыжим рисунком.
— Гух! — подтвердила сова, пристраиваясь в своем гнездышке, основным элементом которого был ворсистый плед цвета хвои. Темное оперение птицы, кое-где перемежавшиеся рыжими и коричневыми пятнами, практически сливалось с покрывалом. Только большие круглые глаза поблескивали в приглушенном освещении.
Орфей тоже подошел к Солону и аккуратно пригладил ему перья на голове — птица одобрительно зажмурилась.
— У Солона отличное чутье на все плохое, — сообщила Жоэль, возвращаясь на место. — Напвиме’, если ему кто-то не понвавился, значит этот кто-то пвинесет нам непвиятности.
— О-о-о, — восхищенно протянула Мила.
— Гу-гу! — подтвердила сова.
— А если Солон рано возвращается с разведки, значит, он почувствовал надвигающуюся беду, — добавил Орфей, легонько щелкнув сову по клюву — та в ответ этим же клювом клацнула.
— Что? — удивился он, увидев растерянное лицо Жоэль, напряжение в глазах Милы и Реджинолда и недовольные взгляды остальных дхеосов.
— А вы говорите, будто я вам вечер испортил, — пробормотал Макхос.
Орфей покачал головой и отвернулся к окну.
— Орфи прав, — вздохнула Фэйдра. — Нам нельзя расслабляться. К тому же, давно пора ложиться спать. Только караул выставим.
— Предлагаю дежурить по двое, — взял слово Реджинолд. — Каждой паре по два часа. За временем следят те, кто на посту. Они же разбудят следующую пару.
Дхеосы согласно закивали.
— А кто с кем?
— Пожалуй, Миле стоит быть в паре с Реджинолдом, — предложила Фэйдра. Мила не совсем понимала логику музы, но возражать не собиралась. Она сама хотела побыть с принцем.
— Тогда я с тобой, Фэй, — отозвалась Жоэль.
— И мы с Орфи, — закончил Макхос. — Осталось решить, кто первым вступит в неравный бой со сном.
Добровольцев ожидаемо не нашлось. По предложению Орфея решили тянуть жребий.
— Только не пускайте Макхоса, — сказала Фэйдра. — Он будет жульничать.
— Я? Никогда! Ну, не в этот раз. Все-таки, участвуют дамы.
Судя по лицу музы, доверия к эроту у нее не прибавилось. Зато появилась обида: учитывая, сколько раз он обыгрывал ее в карты, ее он дамой точно не считал.
— Пусть выберет самый непредвзятый, — Орфей посмотрел на Солона.
Кандидатура совы тут же вызвала массу возражений.
— Гу-ух? — спросил Солон, склонив голову набок.
Все возражения отпали сами собой. В креманку сложили три свернутые салфетки с именами.
— Те, чьи имена наш Солон сейчас вытянет, будут дежурить первыми, — сказал Орфей, протягивая вазочку птице. — Потом определим вторую пару.
Недолго думая, Солон вытащил две салфетки одну за другой.
— А ты точно не мухлевал? — спросила Фэйдра, когда Макхосу досталось дежурить третьим.
— То есть меня ты подозреваешь, а того, кто стоял рядом с Солоном во время жеребьевки, нет?!
— Именно.
Орфей улыбнулся. Солон удивленно ухнул, глядя в опустевшую креманку. Фобос подмигнул ему и понес посуду на кухню. Третья бумажка осталась зажатой в кулаке.
Честь бдеть и охранять первыми выпала Миле и Реджинолду. Чтобы сделать сон менее соблазнительным, они оставили подушки остальным, а сами с пледами перебрались поближе к двери. И к шкафу. И к Солону.
— Как ты мог нас подставить? — Мила обиженно стукнула птицу по клюву. — Ты же такой милый.
— Гу? — Солон сверкнул рыжими глазами. Посланница усмехнулась и села возле принца.
Послышалось негромкое «Кух», затем хлопанье крыльев. Солон сел на подлокотник кресла и пристроился возле Милы.
— Гу-гух-гу!
Обида исчезла сама собой.