Когда Аминта добралась до внешних стен, охрана отказалась пропустить ее внутрь. Ничего не понимая, муза показала часы-коммуникатор, которые вынуждена была носить, несмотря на отвратный вид. Футуристическая элегантность, как же!
Только помахав рукой, Аминта увидела, что ее пальцы стали длиннее и тоньше. Пронесшись мимо охраны, она ворвалась в Калейдом и подлетела к первой зеркальной поверхности. Оттуда на нее смотрела взрослая женщина со слегка запавшими лиловыми глазами, заострившимся носом и выцветающими длинными локонами. Даже не девушка — взрослая женщина на пороге старости. Только узоры на плечах не потеряли яркости — они были частью ее пси-тела, а не физической оболочки.
— Ксо! — выразила свое не слишком радостное мнение Аминта. Полегчало. «Как хорошо, что я выучила несколько японских ругательств, — подумала муза. — Они и короткие, и звучные. Как и русские… Хм, кажется, я знаю, о чем мы поговорим с милой Милой в следующий раз».
Немного успокоившись, Аминта направилась в центр связи. Отросшие волосы неприятно хлестали по ногам, и ей стоило больших усилий укоротить их. Правда, от чрезмерных стараний локоны превратились в едва закрывающее шею каре, но Аминте было все равно. Главное, чтобы не мешали.
В такие моменты она искренне завидовала Макхосу и Иэросу. Да и вообще эротам и фобосам, которые с легкостью меняли свой облик. Хуже всего это удавалось музам, оттого они и любили красиво наряжаться и менять платья по несколько раз на дню. Аминта к тому же принадлежала к тем «счастливчикам», чей облик зависел от душевного состояния. Стоило музе настроиться на серьезный лад, как она тут же «взрослела». Вернуть привычный вид удавалось, только когда она отыскивала своего внутреннего ребенка. Поэтому сейчас приходилось терпеть эту оболочку.
С другой стороны, у взрослого тела имелись плюсы. Например, силы стало больше. А значит, можно треснуть по кнопке у входа и оттолкнуть дверные панели, едва они начнут разъезжаться.
— Иэрос! Нам нужно поговорить.
И говорить можно грозно и представительно.
— Ами! — фобос оправил свою куртку — никогда с ней расставался — и направился к музе. — Ты чудесно выглядишь. Не видел тебя в этом облике уже лет десять.
— Иэрос, нам нужно поговорить, — повторила Аминта с нажимом.
— Хорошо, я понял, — Иэрос махнул рукой в сторону своего кабинета. — Пройдем?
Теперь они молча шли рядом, провожаемые взглядами сотрудников центра связи. Ведь ничто так не бодрит по утрам, как новый повод для сплетен о начальнике. Муза только хмыкнула. Зато фобос чувствовал себя неловко.
— Ты не могла бы врываться чуть менее эффектно?
— Не могла бы, Эри. Не. Мог-ла. Бы.
— По-нят-но.
Они пересекли зал и оказались возле кабинета Иэроса. Вообще-то у дхеосов не принято обособляться. Но Иэрос был магистром, а значит, имел некоторые привилегии. И сейчас Аминта намеревалась ими воспользоваться.
Едва фобос закрыл дверь в кабинет, муза стала ему за спину. Он не обратил на это внимания и направился к столу.
— Так о чем ты…
Аминта ударила Иэроса по внутренней стороне колена. Он подогнулся и начал падать. Не дав ему оправиться, Аминта толкнула его в спину и навалилась, прижав коленом к полу и сведя руки за спиной.
— Что за…
Фобос опять не закончил фразу — муза вцепилась ему в волосы и запрокинула голову.
— Как так получилось, — шипела она, едва не задыхаясь от возмущения, — что ни один из фобосов не почувствовал, как отряд бандитов переместился в Зеленый мир?! Как так, Сцилла[1] вас порви, получилось? Коллективное помутнение разума, или что?!
— Тише, Ами…
— Не зови меня так, пр-р-редатель, — прохрипела Аминта, стукнув Иэроса головой об пол.
— Ами, кха, я клянусь, что ни я, ни остальные фобосы не преда…
— Тогда почему вы ничего не почувствовали?!
Муза прислушалась. Снаружи было тихо. Похоже, никто не понял, что у них допрос в самом разгаре.
— Аминта, — Иэрос попытался шевельнуться, но муза снова задрала ему голову.
— Да-да?
— Мы… Кха-х… Мы не умеем этого.
Глаза музы расширились. Фобос надеялся, что от удивления она ослабит хватку. Увы, вместо этого Аминта еще раз впечатала его головой в пол. И почему он отказался от ковра с мягким ворсом?
— А как же ваши с Сетосом лекции перед прежними магистрами? У каждого вида дхеосов есть особые способности, проявляющиеся у отдельных представителей, — пародируя манерность предыдущего главы связистов, продолжила Аминта. — У муз — умение перемещать многочисленные живые объекты. У эротов — способность полностью изменять облик даже по достижении зрелого возраста. У фобосов — способность ощущать, когда некто перемещается в мир, где они находятся…
— Ами…
— В Пурпурном мире эта способность не имеет ценности, поскольку там перемещения совершаются постоянно. Мы ее даже не ощущаем. Но здесь…
— Мы с ним лгали, Ами!
Иэрос выдохнул.
— Лет тридцать назад в Ордене задумались, есть ли смысл держать нас среди союзников, — продолжил он. — Сама подумай: мы обладаем невероятными способностями к трансформации и манипуляциям с сознанием, но используем их лишь себе на благо. Мы знаем об иных мирах, не об этих жалких шести, и молчим. Какая от нас польза? Информацию да вещи переправлять? Проще упросить беломирцев построить парочку новых порталов.
— И вы придумали эту байку.
— Да. Уникальная способность, которой мы готовы делиться. Незаменима, если местная техника вдруг выйдет из строя.
— А как же профессор Креспен?
— Была сделка. Тео сфабрикует результаты исследований по фобосам, мы поделимся с ним сведениями о нашей расе почти без ограничений.
— Вы даже других дхеосов обманули, — муза еле сдерживалась, чтобы не начистить фобосом пол.
— Верно. Зато сохранили авторитет и неприкосновенность Пурпурного мира.
— С чего мне тебе верить? — грустно спросила Аминта. Иэрос криво улыбнулся.
— Ты же знаешь, я люблю свой мир и свой народ.
— Патриотизм — хороший повод предать Орден.
— И мне далеко не пятьдесят лет. Я бы не поверил, что люди, обещающие мне блага в обмен на ложь, сдержат свое слово.
Аминта мысленно согласилась с ним и ослабила хватку. Но не отпустила.
— Иэрос, ты никогда не терпел лжи. И никогда не сомневался, что дхеосы отстоят свою независимость, с чем бы ни пришлось столкнуться. У тебя должны были быть более веские причины.
Иэрос тихо вздохнул.
— Ами, тебя даже сейчас недолюбливают. А ведь нынешние магистры куда терпеливее прежних.
Аминта вздрогнула и разжала пальцы. Воспользовавшись ситуацией, Иэрос принял облик взрослого мужчины, вывернулся и посмотрел на нее в упор.
— Не укрепи мы с Сетосом свой статус, я бы не смог отговорить магистров. И тебя бы выкинули из Ордена тоже.
— Ты ведь сразу мог так сделать, да? — понуро спросила муза. — Ты с самого начала мог изменить облик и вырваться?
— Конечно.
Иэрос сел на колени напротив нее. Аминта сделала так же.
Тогда он наклонился к ней и прошептал:
— Как и в тот день, когда я убедил Совет Филакаса, что тебя вместо абсолютного изгнания следует отправить посланницей в Орден, так и сейчас я верю, что ты единственная, с кем…
— Прекрати! — крикнула она, стараясь скрыть некстати проступивший румянец.
— … с кем я хочу пройти слияние, — закончил он и улыбнулся.
— Думаешь, это очень романтично?
Муза встала, спешно оправляя складки платья.
— По-моему, да, — фобос тоже поднялся.
Аминта ничего не ответила. С Иэросом она часто путалась и не знала, как его подколоть. Это ужасно нервировало. «Словно влюбленная по уши малявка», — думала она, усиленно растирая щеки, будто это могло сбить сжигавший их румянец.
Открыв дверь, она остановилась.
— Эри?
— Да, Ами?
— На следующем собрании магистров, — начала муза, изо всех сил стараясь избегать взгляда темно-синих глаз.
— Совете магистров.
— Без разницы. В общем, скажи правду. Сейчас им жизненно важно ее узнать.
— Как скажешь, mon Amie[2].
От того, как Иэрос произнес эти слова, стало не по себе.
— Старый каламбур. Ты его сто семьдесят лет назад придумал, — усмехнулась Аминта и вышла. Не глядя по сторонам, она пересекла зал и выбралась на лестницу, соединявшую центры связи на первом и втором этажах. Поднимаясь, муза изо всех сил пыталась вернуть привычный облик. Постепенно ее тело изменилось. «Наконец-то», — обрадовалась она, выбираясь вместо центра связи в коридор.
Тихо. По утрам все работают медленно. «Надеюсь, Кларетта наслаждается оставшимися минутами сна», — подумала Аминта, направившись в ателье.
Дхеосам не слишком-то нравилось жить в Ордене из-за запрета на перепланировку собственных комнат — вопиющее нарушение права на самовыражение. Поэтому они целиком погружались в работу, а комнаты использовали как склад одежды и вещей. Даже спали они либо на рабочем месте, либо в приглянувшемся им уголке. Иэроса, например, Аминта часто заставала в Аметистовом храме, в зале, посвященном Донанимизму.
Аминта предпочитала ателье. И как место хранения платьев, и как место отдыха.
— Кларетта, — на всякий случай позвала она, входя в заставленный шкафами зал. Как назло, ей ответили:
— О, моя чудачка Аминта, — откликнулась глава ателье, на тот момент расшивавшая один из нарядов. — Проходи.
— Спасибо.
Муза поджала губы, чтобы ее недовольство не вылилось в грубую фразу, и направилась внутрь комнаты. Обычно она любила рассматривать содержимое полок. Сейчас она скользила по стеллажам невидящим взглядом, изредка дотрагиваясь до ярких отрезов ткани.
— Мне кажется, ты не в настроении.
— Да, — лаконично ответила Аминта, замирая напротив материала, расписанного под поле подснежников.
— Я к тебе из центра связи заглянула, — как бы небрежно добавила муза.
— С Иэросом разговаривала?
Аминта вздрогнула и отдернула руку. Кларетта тихо вздохнула. Шаркнули ножки стула — должно быть, магистр Бенедетти поднялась из-за стола.
— У меня закончился ромашковый настой. Спущусь к ребятам Киро, вдруг они привезли свежий. Ты ведь не против?
— Нисколько, — равнодушно ответила Аминта, мысленно благодаря Кларетту за понимание.
«Вот странно, — подумала она, когда за главой ателье и архива закрылась дверь. — Она ни капли не маг, а состояние чувствует не хуже Рирхи… Впрочем, Рирха могла бы стать талантливой заклинательницей эмоций. Не дали».
Когда в Ордене еще помнили, что Рирха была принцессой и будущей верховной жрицей Каторхо, она вместе с отрядом новобранцев отправилась в Желтый мир. Они пытались поймать преступника, раздобывшего пустой камень-хранилище, поглощающий магическую энергию. Что ж, новобранцы нашли вора чужой энергии. А заодно Рирха чуть не погибла. Чудо, что ей удалось выжить после контакта с камнем. И еще большее чудо, что она сохранила после этого остатки способностей.
«Бедняжка, — подумала Аминта, пусть и не испытывала сочувствия к нынешней главе посланцев. — Наверняка, она сейчас мучается. Знает, что могла бы помочь в борьбе с эмоциониками, если бы тогда оказалась поумнее. Если бы…»
Аминта вздохнула. Стянула со стеллажа мятно-зеленый отрез ткани, завернулась в него и села, пристроив голову на упаковке набивного материала.
Почему она безоговорочно верила Иэросу? Знала же, что он предан Пурпурному миру и ставит его благополучие выше безопасности Ордена. И, что еще важнее, почему ее так задело, что он солгал магистрам?
Потому что он солгал и ей тоже? Потому что он…
Аминта мотнула головой, пока мысль не приняла форму слов, которые она не сможет игнорировать. Взгляд остановился н зеркале в конце прохода. В отражении хмурилась девочка-подросток.
— Влюбленная по уши малявка, — Аминта закрыла глаза, пряча слезы.
Она верила Иэросу, потому что считала его не таким, как другие обитатели Пурпурного мира. Он казался до смешного гуманным и порядочным. А по сути он не отличается от прочих дхеосов. Только вместо того, чтобы ее недолюбливать, Иэрос при каждой встрече предлагает с ним слиться. Черт, дамтум и все демоны мифологии, это ведь самое интимное предложение на свете! Дословно оно означает: «Я нуждаюсь в тебе настолько сильно, что готов остаться лишь фрагментом памяти в другом существе, если последние мгновения жизни я проведу в единении с тобой».
Однако даже Иэрос, ценящий другие миры и расы, очарованный ею, отвернулся от этого несчастного Ордена.
— Этой организации никто не поможет, — констатировала Аминта.
— Сами себя и потопят, — добавила она спустя время, плотнее закутываясь в ткань.
Так она и сидела. Кларетта, видимо, отправилась за ромашкой в Серый мир, Орден мирно продолжал свою работу, эмоционики постепенно его захватывали, Элли, Паулус и Зоя где-то отчаянно отбивались от предателей, а она сидела в мятном недоделанном плащике и думала.
— Нет. Не они. Мы себя потопим, — подвела она итог своим размышлениям. После этого встала, прошла к шкафу, где добрая Кларетта хранила ее платья, выудила единственное алое, быстро переоделась и пошла к выходу, по дороге стянув с какой-то полки заколку с красной лилией. На ходу она почувствовала, как тело возвращается в свою детскую форму. Платье хлестнуло по щиколоткам — ощущение, которая она встретила восторженной улыбкой.
Кларетта обнаружилась возле ателье. Она смотрела в окно.
— Тебе лучше?
— Однозначно! — прокричала Аминта и ускакала дальше по коридору.
Оказавшись на лестнице, она проверила карман, спрятанный в складках юбки: подаренный Матиасом Зеглером мини-бластер лежал там.
Солдатом в полном смысле слова муза не была, но стрелять обожала. Стрельба напоминала обмен колкостями с изощренным спорщиком с той разницей, что здесь от соперника можно получит пулю, но физические увечья мало беспокоили музу.
В коридоре первого этажа Аминта попыталась связаться с Дереком. Не получилось — сколько она не набирала код-идентификатор магистра, ответом был тихий треск.
— Странно. Дерек всегда отвечает. Даже связисты реагируют медленнее.
В глубинах пси-тела шевельнулась мысль об Иэроса, но Аминта затолкала ее обратно. Достаточно душевных стенаний на сегодня.
Почувствовав, как обретенная было решимость угасает, Аминта заставила себя выпрямиться и как можно спокойнее зашагала к входу в подвал.
Лестница, ведущая на нижний ярус Калейдома, находилась в безраздельном владении тишины и тусклого света старых лампочек. Неприятно. Но муза продолжала спускаться, вглядываясь вперед. Вот-вот должен показаться тюремный коридор.
Послышался шум: у одного из подразделений начался обеденный перерыв. А у Аминты едва не случился инфаркт, и спасло ее лишь то, что дхеосы людским болезням не подвержены.
— Вот я трусиха, — усмехнулась она, продолжая вжимать голову в плечи. Передохнув, муза продолжила спуск, на всякий случай сняв бластер с предохранителя.
— Ту-ту-ту-ту-ту…ту-тум…Тум-тум-тум-тум-тум, — тихо напевала она. И неважно, что поет она заставку из мультфильма про утку-супергероя, неважно, что это наиглупейший способ обнаружить себя перед врагом. Если она не будет напевать себе под нос, то вообще до врага не дойдет, а взбежит вверх по лестнице и скроется в ателье.
— Тум-тум-тум-ту-ту-тум! Ту-ту-ту-ту-тум!
Аминта спрыгнула с последней ступеньки. В тот же миг на полу перед ней расползлась широкая полоска света.
— Аминта?
— Киро?
Муза обернулась и небрежным жестом завела бластер за спину. Магистр Бенедетти стоял на входе в подземный зал собраний — небольшое помещение, о котором знали лишь избранные члены Ордена. И все дхеосы.
— Что ты здесь делаешь?
Свет бил Киро в спину, и разглядеть выражение его лица было трудно. Аминте показалось, что дыхание у него сбилось. Словно он что-то делал впопыхах.
— А ты?
Магистр Бенедетти посмотрел на нее так, что Аминта чуть не выхватила бластер из-за спины.
— Ради всех святых, Аминта, я третьи сутки без сна, полчаса искал очки в зале собраний, а минуту назад узнал, что Дерек каким-то образом потерял двух своих подчиненных и потерялся сам!
— Дерек пропал?!
— Да. Так что ответь без лишних словесных вывертов, что ты здесь делаешь.
Аминта вгляделась в лицо Киро. Бесполезно: он явно недоволен, а вот чем, непонятно. Возможно, он действительно потерял очки. Возможно, он спустился на совещание с заговорщиками, а муза ему помешала.
— И что у тебя в руках? — Киро скрестил руки на груди и выразительно посмотрел на Аминту.
— Ничего такого, — муза старательно изображала равнодушие.
— А именно?
Может, ей показалось, но в коридоре раздалось тихое гудение, за которым последовал писк. С таким звуком активировали бластер. Она быстро огляделась. Как будто никого. Помощи не будет… Ни ей, ни ему!
— Чем угодно готова поклясться, Киро, у меня просто фонарик. Не будь параноиком, — усмехнулась муза, готовясь выстрелить.
По коридору прокатился топот многочисленных ног. Аминта резко повернулась на шум и едва не вскинула бластер. Киро тоже развернулся быстро. И он тоже был напряжен. Или все-таки раздражен?
— О, ты уже здесь, Киро.
Первой спустилась Кларетта. Следом показалась Оникка. Киро поприветствовал обеих кивком. Воспользовавшись тем, что он отвлекся, муза вернула бластер в карман.
Последним появился Иэрос. Столкнувшись взглядом с Аминтой, он дружески улыбнулся. Как обычно. Будто она не вдавливала его в пол сегодня утром.
— Да. Я тут давно, — Киро бросил страдальческий взгляд на зал совещаний, то ли понимая, что очки рискуют остаться там навсегда, то ли оттого что его тайному собранию помешали.
«Такова жизнь», — хмыкнула Аминта. Впрочем, ей бы тоже не хотелось, чтобы магистры засели совещаться. Ведь пока они не уйдут, она не сможет обследовать подвал. А, учитывая исчезновение Дерека, задержка сейчас — непозволительная роскошь.
Аминта вздохнула. Заметили это Иэрос и Кларетта. Пропустив остальных внутрь зала, они обернулись к ней.
— Ами, — глаза Иэроса светились небывалой решимостью.
— В чем дело, Эри? — робко спросила муза. Вместо ответа фобос подошел к ней вплотную и наклонился. Как тогда, в кабинете. Кларетта хитро улыбнулась и скрылась в зале.
— Ты что-то искала? — спросил Иэрос.
— Да… Что-то или кого-то.
— Думаешь, предатели скрываются здесь?
— Не знаю. Но Элеонора, Паулус и Зоя пропали, когда обследовали подвальную тюрьму.
Иэрос кивнул и подмигнул ей.
— Думаю, эти ребята огорчатся, если их убежище найдет магистр… умеющий наводить страх… смертельный.
— Что за театральщина, Эри? — вздохнула муза, отстраняясь. Фобос ухмыльнулся, после чего направился в зал.
— Не переусердствуй со страхом, хорошо? — бросила Аминта напоследок. Иэрос обернулся. Его темные глаза сияли. И Аминта знала, что дело не в освещении.
Дверь в зал собраний закрылась. Муза окинула взглядом камеры.
«Может, стоит обследовать одну? Хотя бы попробовать», — подумала она, подходя. Первая же дверь встретила ее панелью с замком, требовавшим два пароля.
— И почему у меня нет надоедливого компьютера, научившегося взламывать любую охранную систему?! — ворчала Аминта, топая вверх по лестнице.
[1] Сцилла — морское чудище из древнегреческой мифологии. Наряду с Харибдой, Сцилла представляла собой смертельную опасность для любого, кто проплывал мимо неё.
[2] mon Amie (франц.) — мой друг, или в данном контексте моя Ами