Уно уверенно показывал путь.
Проблема была в том, что он делал это в пятый раз. Первые четыре попытки, не привели их ни к чему. Болотистая местность, в которой находились Ахерон с Уно, была богата местной разновидностью рисовых полей малинового цвета. Крестьяне возделывавшие эти поля, жили в мелких деревушках. В одной из них, и находился тот, кого они искали.
Человек, что был нужен им, звался Лео и он был бывшим придворным художником Императора Десяти Тысяч Сезонов, верховного правителя и наместника Божественного Изумрудного Императора. Громкие титулы, но по сути, в землях культиваторов, этот человек был не более чем церемониальной фигурой. Попытайся он приказать что-либо культиватору высоких ступеней, и у Десяти Тысяч Сезонов, появился бы новый Император.
Тем не менее он существовал, имел свой двор, содержащийся с древних привилегий и именно на него работал Лео, прозванный «руками бога». Гениальный художник, что заставлял свои картины оживать в глазах зрителей, по крайней мере, по словам Корицы. Верить этой розовой задаваке было сложно, но других способов поиска, у Ахерона не было.
Что же он делал здесь, на другом конце империи?
Прятался от Императора.
У того, как и у любого уважающего себя человека из знати, была одна жена, но почти бесконечное количество наложниц.
Аристократы!
Что с них возьмёшь.
И вот, как-то путешествуя к своей летней резиденции, Император встретил юную красавицу, по имени Маракуя. Дочь императорского мастера охоты, она сразу приглянулась ему. Скажем так, на Земле, эта должность называлась бы сокольничий, здесь же охотились на грифонах.
История умалчивает о том, как отреагировал старик отец, узнав о выборе императора. Но тот факт, что его дочь станет раздвигать ноги перед тем, кого она никогда в жизни не видела, сыграл свою роль. Что произошло дальше, широкой публике неизвестно. Известно лишь одно, Маракуя глянулась художнику Лео, а затем они бежали вместе, на любимом грифоне Императора.
История умалчивает, по чему больше скучал правитель — любовнице, грифону или художнику, но он назначил награду за их поимку. И вот уже несколько лет, пара ставшая мужем и женой, пряталась в этих землях.
Уно клялся и божился, что двоюродная сестра его бабушки, что была замужем за одним трактирщиком, что слышал от сестры своей снохи, а уж той то золовка точно рассказывала о молодой женщине с таким именем. С каждой новой попыткой впрочем, вера Ахерона в его знания, становилась всё меньше и меньше.
Вот и сейчас Уно пёр как трактор Беларусь, утверждая, что вот-вот и они найдут искомое. Нашли они правда, лишь лагерь разбойников. Те так удивились, что аж голос потеряли, но они быстро нашли его.
— Глядите-ка, добыча сама в руки идёт, — весело произнёс здоровенный головорез в обносках, зато с дубинкой.
— Бегите Молодой Мастер, я их задержу, — храбро бросился на встречу врагам Уно и попытался применить огненное дыхание, но попал по себе, загорелся и в панике бросился в болото.
Жабёныш фигов.
Ахерон громко хлопнул в ладоши, и Зубастик упал на громилу с дубиной, затем последовали секунды, за которые голем обратил разбойника в мясную лепёшку. Затем Зубастик плюнул в спину драпающего разбойника кислотой, и от пытавшегося убежать труса, осталась только вонючая лужа.
— Я устал, голоден и весьма зол, так что если вы не знаете женщину по имени Маракуя, то я, пожалуй, отправлю вас в болото, — процедил Ахерон.
— Так эта, она же совсем в другой стороне живёт, уродка редкостная, чиста ведьма, да и грифон у неё, мы к неё не лезем, покажем, где она, только в живых оставьте, — обратился к культиватору разбойник посмышлёнее, видимо атаман.
Вскоре Ахерон и Уно шли в нужном направлении, а на гневные взгляды, жабьеголовый отвечал пожатием плеч, мол в главном то я был прав. Смущало разве что уродство местной Маракуи, но красота как говорится в глазах смотрящего, да и скрываясь, она могла изменить внешность или просто подурнеть со временем. Тут ведь болота, а не отель. Так что грифон был явно, самым верным ориентиром.
Через час другой, они нашли развалившуюся хибару с сараем без крыши, но с чем-то вроде вонючего одеяла из шкур животных. Вонючие кучи с торчавшими перьями, говорили об одном, они пришли куда надо. Уно постучал, а когда не открыли, постучал ещё раз и ещё, и ещё…
Пока в окно не выглянула недовольная заспанная физиономия мужчины и недовольным голосом произнесла:
— Кому неймётся по утрам.
Ахерон, достал алхимические часы из кармана, на них было два часа дня.
Художник, понял он.
Кивком он приказал Зубастику перелететь через забор и открыть им. Что голем и сделал.
Недовольный и полуодетый хозяин, вылетел с топором во двор, зубастик отнял у него топор и свалил на землю ловкой оплеухой.
— Здесь ли проживает женщина по имени Маракуя? — спросил растрёпанного мужика Ахерон.
— Нет её, упустили вы её, улетела она и только вы её видели, выкусите падлы, — глупец пытался хорохориться, но когда Зубастик приблизился к нему, побледнел. Голем поставил его резким рывком, на ноги.
— Да и наплевать, она мне ни за каким демоном не сдалась, искал то я тебя, а не её, просто грифона найти было проще. Ты ли Лео по прозвищу «руки бога»?
— А, а вам зачем? — К такому вопросу хозяин дома не был готов.
— Молодой Мастер наследник благородного Дома культиваторов, прослышав об известном художнике, решил приобрести картину другую! — С возмущением выговорил ему Уно.
— Эрм, я уже давно ничего не пишу, да и ни бумаги у меня нет, ни красок, — смущённо произнёс Лео, это действительно был он. Корицу, эту мошенницу, похоже ждало незавидное будущее, уж Ахерон об этом позаботиться.
— И что, совсем ничего нет, — на всякий случай уточнил Ахерон.
— Есть одна картина, но она не для продажи, у меня кроме неё ничего не осталось от прошлого, — нехотя произнёс Лео.
— Пойдём покажешь, — командирским тоном пригласил Ахерон художника, в его собственный дом. Внутри, всё пожалуй было ещё хуже, чем снаружи.
— Что за дыра, Уно приберись тут, — приказал помощнику Ахерон. Его помощник, как культиватор духа в бою, был менее чем бесполезен, но в бытовом плане, был выше всяких похвал. Вскоре на сияние алхимического очистителя, вылезло два ребёнка — мальчик и девочка.
— Тятя, тятя, а кто это, а кушать когда будем? — Заголосили они и Ахерон с радостью посмотрел на своих союзников.
— Уно возьми детей и прикупи в местной таверне, что-нибудь пожевать и сладкого, а мы поговорим о делах?
— Никуда вы моих детей не поведёте!? — Разозлился Лео, явно шокированный самоуправством культиватора. Занчит придётся его сломать, решил Ахерон.
— Хорошо, поговорим при них. Что же ты за отец, если растишь детей в халупе и не можешь без жены прокормить их, а? Тем более обладая тем, на чём можно заработать? И не стыдно тебе своим детям в глаза смотреть?
Как и всякий любящий отец, он сломался быстро. Уно отправился с детьми за продуктами, а Ахерон с Лео, пошли в кладовку, где художник достал тубус и с помощью покупателя, расстелил картину на кровати.
— Это мой шедевр, однажды по велению Императора, культиваторы переместили двор в иную вселенную, для увеселительной поездки. Там я и встретил их, отстав на время от процессии. Мне хотелось проверить слух, что донесли до меня местные, о злобной твари, что буйствует в регионе — драконе. Но когда я приехал, дракон был уже мёртв, а я застал четверых героев, они не отказались попозировать, для императорской галереи.
Лео, открыл шторы, пустив в комнату свет.
— Узри же — это мои «Охотники на Драконов», — с гордостью произнёс Лео и гордость его, была заслуженной.
На полотне была изображена таверна, где позировавшие четыре человека, несколько смущённо улыбались. Словно свалившаяся слава, была неожиданна для них.
Первым, в левом нижнем углу был воин, что сидел на стуле. Он был мускулистым гигантом в доспехах, с двуручным мечом и длинным луком за спиной.
Вторая, что справа от него — поджарая разбойница с ёжиком тёмных волос. На её бедре, висел короткий меч, а из-за спины выглядывал короткий лук.
Третьей была ведьма, что стояла, опершись на спину война. Её распущенные светлые волосы, свободно спадали на плечи, на голове был венок из цветов. На одной из рук ведьмы, уместился кот бандитского вида, в другой, был посох из дерева.
Четвёртым, стоявшим за разбойницей, был презентабельного вида волшебник, с бородой в острой шляпе и при металлическом посохе.
Четвертка была как живая, и Ахерон, уже начавший разбираться в культивации разума, понял — в картине действительно заточена частичка души, каждого из героев. Цивилизованные люди порой грешат на дикарей, что те боятся похищения души из-за фотосъёмок, а вот поди же ты, правда.
Когда предсказание Корицы подтвердилось, Ахерон взял свою трость со знаком лотоса. Она была изготовлена по его заказу и своими ментальным сигналом, он снял навершие в виде лотоса. А образовавшаяся полость, втянула картину вовнутрь.
Помести он полотно в кольцо-сумку, он не смог бы взаимодействовать с ним. Пока же картина была в трости, можно призывать големов мгновенно. Мысленно, Ахерон пообещал купить Корице, самый розовый подарок на свете.
— Эй! — Недовольно воскликнул Лео.
— Всё в порядке, картину я беру, теперь поговорим о цене, — успокоил его Ахерон. Дальше начался торг, где поиздержавшийся художник, торговался до последнего. Чем вызывал едва сдерживаемый смех у Ахерона, Лео вымогал у него, в сущности, горку серебра. Для Ахерона же, пусть он в последнее время и поиздержался, это не было суммой.
Вскоре подошли дети с Уно гружёные сумками, и они перекусили, а затем вернулись к торгу. Тут слуга Дома решил выслужиться и приперев Лео к стене, сбил цену, чем заставил своего господина поморщиться.
Из-за ерунды ведь собачились!
— Вы закончили? — Поинтересовался он у Лео с Уно.
— Больше не скину, у меня дети!
— У меня тоже дети, и что? — Шипел Уно.
Так могло продолжаться бесконечно, так что Ахерон выложил золото и присовокупил к нему кучку серебра, что просил художник. Уно тут же сменил пластинку.
— Ты должен быть вечно благодарен Молодому Мастеру, за его бесконечную щедрость!
Эта песня могла длиться вечно, пока кто-нибудь не вытащит батарейку. Посидев немного, культиваторы с художником решили выпить и поговорить о жизни.
— Работай в этом стиле, думаю хорошо пойдёт. Представь себе изображение, художник заискивает перед могущественным культиватором, а на заднем фоне, его голодные дети гадают, поедят ли сегодня.
Слегка выпив Ахерон, решил помеценатствовать. Он решил научить художника, как правильно торговать картинами. Взгляд Лео, был совсем не ласковый, но с перспективной идеей, он тем не менее согласился.
— Да, может и сработать.
Тут их прервали дети:
— Тятя, тятя мама прилетела!
И точно, гигантский грифон промелькнул за окном, с тушей в зубах и женщиной на спине.
— Как же я ненавижу это прожорливую и вонючую тварь, — произнёс Лео и ненависть в его словах, выдала годы неустроенности и семейных сор.
Затем Маракуя, видимо вообразив себя женщиной культиватором из легенд, что так любят маленькие девочки, вломилась в дом. Своей внешностью она могла бы напугать и медведя, вся в крови и жире, с тела грифона. Неудивительно, что разбойники считала её уродиной.
Тут Лео, видимо вспомнив, после получения денег, что штаны в этой семье носит он, выдворил благоверную из дому. После серии криков и непродолжительного ожидания, парочка вернулась домой. Умывшись, Маракуя уже не выглядела уродиной, а была вполне симпатичной женщиной. Она рассыпалась в извинениях и принялась готовить.
Решив, что посиделки могут затянуться на долго, Ахерон взял с хозяев слово довезти Уно до Академии на грифоне.
Сам же он, приказал Зубастику взять себя подмышки и отнести в Академию. Прямой полёт без самолёта, штука не из приятных, но Священный Щит Ахерона защитил его от невзгод, а на остальное ему было наплевать.
Он торопился заняться культивацией.
Похоже, что Ахерон, всё больше и больше вживался в этот мир.
Полёт закончился резким пике, обереги Академии, воспрещали попаданию в неё по воздуху. Поэтому часть пути, пришлось пройти пешком, а затем был полёт до дома Ахерона. Вернувшись, он начал подготовку к процессу, что уже так долго готовил. Но для начала следовало принять ванну, отдохнуть и поесть.
Подготовившись, Ахерон принял ряд средств алхимической медицины, и запил всё целебным элексиром. Теперь чтобы не случилось, свой эксперимент он переживёт.
Затем пришло время отпереть трость и достать картину. Позже, благодаря связи между големом и его создателем, вливать энергию культивации можно будет без тактильного контакта, но не в первый раз.
При более внимательно просмотре, картина переставала быть такой уж невинной. Волшебник и ведьма на ней имели похожие кольца и улыбаясь смотрели друг на друга, из чего можно было предположить, что они состояли в браке.
Однако именно к голове война, ведьма прижалась своей большой грудью, а её другая рука, что вроде бы держит кота, тайно ласкает шею сидящего перед ней мужчины. Волшебник же, вообще не скрываясь, сжимает левую грудь разбойницы, медленно прижимая её голову к своей промежности.
Похоже смущение здесь, создано не славой, а распутством старших, более могущественных коллег. Видимо Лео, действительно запечатлел, если не украл, частицы души четырёх человек. Здесь всё, и героизм победителей дракона, и распутное желание залезть в штаны к любовникам помоложе и смущение тех, кто понимает, что поступают они неправильно, но и отказать своим боевым товарищам не могут.
Интересная должно быть была история.
Алхимия начала действовать и цвета заплясали перед глазами Ахерона, он зажмурился и поднял кристалл духа волкобегемота.
Затем он поместил его прямо перед своим дыханием и закрыв глаза, начал размеренно вдыхать и выдыхать воздух. Котёл что был в его разуме, начал кипеть.
Свои попытки, Ахерон продолжал где-то около получаса. По началу, он думал, что прошло всего пару минут. Пока звонок алхимического будильника, отмеряющего время, не оповестил его об этом. Примерно на пятьдесят девятой минуте, началось поглощение кристалла и как же болезнен был этот процесс.
Будучи нагруженным алхимией по самые уши, Ахерон в теории не должен был чувствовать боли.
Но это только в теории.
В реальности же боли были дикие, словно у него выдирали все зубы мудрости одновременно. Ощущение было, что он пытается проглотить железнодорожную шпалу или бетонный столб.
Он мучался и едва сдерживался, чтобы не отключиться и когда казалось, что у него не получилось, кристалл треснул. Но это произошло в реальном мире, а в разуме Ахерона, в его алхимическом котле с красной жижей, появилось оранжевое пятно.
Занятно, оранжевый после красного, уж не радуга ли?
Которую как известно, президент России украл у п. ов!
Если Ахерон мог шутить, значит у него, не всё было так плохо, и он приступил ко второй части ритуала, вылив содержимое котла не картину. Затем пришло время, испытать новых големов душ.
Ахерон, постанывая вышел на улицу и попытался воплотить в реальность волшебника, ноль реакции. Тогда он попробовал обратиться к ведьме, ответный сигнал был, но слабый. Затем он попробовал разбойницу, но хоть и чувствовалось слабая возможность воплотить её, сил просто не хватало. Последним Ахерон воплощал война и тот явился на зов.
Двухметровый гигант, закованный в доспехи, с двуручным мечом и длинным луком со стрелами. Даже и он, был похож на мираж, просвечивал и был неустойчив, похоже картина требовала дальнейшей культивации.
Повинуясь ментальному приказу Ахерона, воин всадил в дерево полудюжину стрел, некоторые прошили дерево насквозь, что впечатляло. Затем воин достал меч и срубил дерево одним ударом. Он просуществовал несколько минут, а затем исчез.
Мощь големов душ, что воплощались из картины по его воле, явно превосходила големов плоти, вроде Зубастика.
Пусть пока и в лёгком весе, но Ахерон вошёл в группу могущественных культиваторов.