Передовой дозор, высланный по координатам, указанным Данилой после разведки, оказался уничтоженным. Следопытов просто вырезали, как случайно забредших в лес туристов. Без единого выстрела.
Наскоро собранное воеводой подкрепление обнаружило пять тел, разложенных полукругом на небольшой полянке среди зарослей чистотела и крапивы. Трупы оставили на самом видном месте, будто в насмешку.
Вид убитых никого не смутил. Прибывшие люди бывалые. Не такого пришлось насмотреться в своё время. Подобное отношение только вызвало вспышку неконтролируемого гнева на противника, проделавшего подобное с товарищами. Большая часть отряда мечтала немедленно начать преследование. Тем более что Манул и Сенька-Росомаха уже отыскали следы ассасинов и, встав в стойку почуявших добычу волкодавом, ждали команду.
Однако заместитель воеводы, совмещающий в своей работе и должности начальника штаба, и вооружения, и строевой подготовки, медлил.
Отряд, объединивший в своём составе следопытов, егерей и проверенных в сечах дружинников, поручили возглавить Гоше, командующему до инцидента, взводом дальней разведки. Сердюк, понимая, что операция в лесной чаще несколько отличается от обшаривания окрестностей бывших федеральных трасс, в поисках мелких бандформирований, решил лично приглядеть за горячим парнем.
Сейчас он смотрел на тела дозорных и думал, как тактичнее доложить о находке воеводе.
Пока он размышлял, Гоша Парис, прозванный так за то, что увёл жену у градоначальника Саранска, вызвал по рации дежурного.
— Сыч! — рявкнул тот, нажав тангету, — Хорош дрыхнуть! У нас пять двухсотых. Высылай похоронную команду!
— Заткнись, — прошипел Сердюк, сдерживаясь, чтобы не обложить по матери командира сводной группы при подчинённых, — Что ты орёшь как лось во время гона! Хочешь лечь рядом с ребятами?
— Прости, Романыч, — извинился Парис, напряжённо оглядываясь, — Не подумал.
— Для кого воевода на плацу распинался? Ты что абреков с гор надеешься в кустах отыскать? Эти утырки сейчас наблюдают за нами и радуются, что вместо спецназа сюда долбоящеров с пукалками прислали.
Двадцать бойцов, с особой тщательностью отобранных лично Лешим, наконец, перестали вести себя как самоуверенные старослужащие на прогулке в хорошо известном сквере и, вняв упрёку Сердюка, встревожено заозирались.
Лес есть лес. Неважно где. Джунгли Амазонки, Меконга или Конго. Разнятся только растения, произрастающие в них, да животные, населяющие заросли. Суть остаётся та же. Много деревьев, густой подлесок и практически нулевая видимость.
Ассасины прекрасно умели приспосабливаться к любой обстановке и оборачивать возникающие трудности в свою пользу. Их годами готовили не только выживать в незнакомой агрессивной среде, но и убивать любого противника.
Это и являлось основным отличием их от охотников из рода Леших. Последние специализировались исключительно на добыче пропитания, снабжении поселений и выставлении барьеров на пути проникновения в охраняемую зону мутантов. Для борьбы с бандитами и прочим криминальным контингентом существовала дружина.
Эти ребята были хороши каждый в своём деле. Ассасины же совмещали в себе оба эти качества, отчего являлись универсальными убийцами.
— Занять круговую оборону, — скомандовал Сердюк, — Я центр. Радиус пятнадцать метров. Каждый в пределах видимости соседа. О любой странности докладывать.
— Как в «Хищнике»! — вторил начальнику Парис, разжёвывая бойцам степень опасности, — Противник, возможно, использует камуфляж типа «хамелеон» или «невидимка».
Сердюк подошёл к худосочному кусту боярышника, вознамерившемуся отвоевать себе полянку, оглядел тела погибших. Бойцы лежали на животе, повернув голову вправо, по часовой стрелке. На шее каждого видна глубокая борозда запёкшейся крови, обрывающаяся под ухом. Руки безвольно вытянуты вдоль тела. Ноги вместе, носки охотничьих ботинок врозь.
«Что это? — подумал зам по общим вопросам, — Символизм? Послание с намёком? Или ублюдки просто глумятся над дружинниками, демонстрируя своё превосходство?»
Долгих шесть часов отряд провёл, охраняя тела убитых товарищей и одновременно ожидая нападения ассасинов. Шесть томительных часов, пока вдалеке не раздался призывный свист дрозда-белобровика, сигнализирующий о подходе основных сил.
Вместе с полусотней дружинников явился Малюта и бригада экспертов из следственного управления, подчиняющегося непосредственно шерифу федерации поселений.
— Извини, Семён Романович, — вполголоса обратился безопасник, предварительно отведя зама в сторонку, — Не моя инициатива. Леший распорядился.
— Я понимаю, — мрачно согласился Сердюк, — Борьба с диверсантами твоя епархия.
— Ну, раз всё понимаешь, читай приказ воеводы, — Малюта достал из внутреннего кармана блокнот, раскрыл на закладке и сунул под нос заместителю страницу, исписанную ровным, красивым почерком Василия Ивановича.
Семён Романович прочитал текст. Беззвучно пожевал губами, словно пробуя слова на вкус. Закинув голову, долго смотрел в ясное июньское небо, проглядывающее в густой кроне деревьев, и перечитал снова.
— И как это понимать? — наконец спросил он у безопасника.
— Сам в шоке, — признался Малюта, — Но с воеводой спорить не рискнул.
Сердюк понимающе кивнул и жестом подозвал Париса. Тот, давно внимательно следил за совещанием руководства. Увидев призыв, подлетел преисполненный служебного рвения.
— Поступаешь под начало Григория Лукьяновича, — не терпящим возражения голосом приказал зам, — Меня отзывают в гарнизон.
— А как же… — начал было возражать Гоша, но, взглянув в каменное лицо Сердюка, осёкся.
— Ты командуешь сводным отрядом разведчиков, но выполняешь распоряжения начальника службы безопасности. Ясно?
— Так бы сразу и сказали, — скорчив недовольную рожу, ответил Парис.
Малюту в дружине не любили. Да и как может боец, честно преодолевающий тяготы и невзгоды службы, уважать штабного работника, протирающего штаны в кабинете и постоянно вынюхивающего, не распространяет ли кто какую крамолу среди личного состава гарнизона?
— Десять бойцов забираю с собой, — продолжил Сердюк, не обращая внимания на недовольство Гоши, — Остальные, под командованием Бортника расположатся в паре сотен метров позади твоей группы. Ясно?
Гоша непонимающе замотал башкой, отчего льняные кудри, соблазнившие немало девок, выскочили из-под банданы, упав на ворот армейской куртки.
— Это что? Заградотряд? Боишься что я побегу?
— Господи! — вздохнул Сердюк, удивляясь тупости разведчика, — Наберут командиров по объявлению в придорожной корчме, а потом мне расхлёбывать! Это приказ! А приказы не обсуждаются!
Перед отбытием Семёна Романовича в гарнизон, Малюта, цепко ухватив за локоть, отвёл его в сторону.
— Ты, Сердюк, отличный хозяйственник и организатор, но командовать на поле боя доверь тем, кто имеет опыт.
— Всё равно не понимаю, — смирившись с приказом, зам не смирился с выказанным ему недоверием, — Я ведь тоже не возвращаюсь в гарнизон, а остаюсь в третьей линии заграждения. От кого? Зачем?
— Это ты обсудишь с воеводой после окончания операции. Имеешь полное моральное право даже на поединок его вызвать, если по-прежнему будешь считать, что он не прав. А сейчас делай то, что прочитал в блокноте. Хорошо сделай! Скажу тебе откровенно: Леший предполагает, что ассасины попытаются ликвидировать разведчиков так же, как вырезали дозор. Вот тут-то потребуется вмешательство Бортника со своим отрядом. Ну, а если и он не сдюжит, тогда вся надежда на тебя, Семён Романович. Дело вовсе не в том, побежит Гоша Парис или нет, а сможет ли кто-то оказать достойное сопротивление ассасинам. В противном случае путь в усадьбу окажется совершенно открыт. Смекаешь?
— Ты значит тоже смертник? — удивился Сердюк, уразумев общий посыл приказа воеводы.
— Первый раз что ли? Прорвёмся! — усмехнулся Малюта, хлопая товарища по плечу, — Главное сам не подведи.
Когда Сердюк ушёл, уводя десять проверенных в сечах бойцов, Гоша откровенно загрустил и, не понимая до конца свою роль в этой постановке, нерешительно приблизился к безопаснику.
— Какие будут указания?
— Как и прежде, — раздражённо ответил Малюта, ожидая выводов судмедэкспертов, — Бдительность и наблюдение за периметром. Мы пока не знаем что ожидать, поэтому гнать коней не смысла. Ждём. Если нечем голову занять, обойди своих ребят. Поговори с каждым, выслушай, успокой. Может, кто чего приметил необычного, но не придал значения. Мне тебя службе учить?
Наконец, протирая носовым платком линзы очков, подошёл глава экспертов. Сухонький, но жилистый мужичок, в свободное время подрабатывающий консультантом во всех правоохранительных структурах района.
— Значит так, — начал он, водружая очки на переносицу, — Точное время смерти установить без вскрытия невозможно. Сам понимаешь. Днём пекло, ночью прохладно. Перепад температур большой. Но могу уверенно сказать, что убиты ребята не сегодня и даже не вчера.
— Два дня назад радист дозора выходил на связь и докладывал, что принято решение остаться на ночёвку. Вчера утром сообщил о боестолкновении, — попробовал возразить безопасник, но Панков погрозил ему пальцем, словно воспитатель расшалившемуся мальцу.
— А ты уверен, что на связь выходил именно радист группы? Может ассисины специально пустили дезу, чтобы выиграть время?
Малюта задумался, переваривая информацию судмедэксперта.
— Почему, кстати, их так чудно´ кличут? — не сдержавшись, поинтересовался Панков.
— Не знаю, — отмахнулся безопасник, — Спрашивал у Лешего, он тоже не знает.
Через несколько минут, обуздав, пустившиеся в галоп мысли, Малюта задал главный вопрос, беспокоивший его всё это время.
— Почему диверсанты так легко разделались с дозором? Ребята не рекруты-первогодки. У каждого за спиной десятки поисковых рейдов. Как они подпустили ассасинов так близко, что им всем перерезали горло? Неужели никто не успел среагировать и открыть огонь?
Глава экспертной группы пожал плечами.
— С этим как раз всё просто. Их убили не здесь и не сразу.
— Давай только без своих профессиональных загадок. Чётко и подробно. А то знаю я вас. Любите мозг выносить, вместо того, чтобы разложить все факты по полочкам.
— Я, Григорий Лукьянович, с тобой меньше всего хочу ссориться. Это для здоровья вредно. Поэтому постараюсь быть кратким. Ребята не только успели открыть огонь, но некоторое время вели бой с противником. Насколько успешно, не ведаю. Твои следопыты должны определить, когда найдут место боестолкновения.
— Значит, их убили не здесь, — подвёл итог безопасник, выделив главное.
— Я бы сказал, что здесь ребят показательно казнили. Мой трупорез нашёл в теле каждого дротик с шприц-капсулой. Могу предположить, что в инъекции содержалось снотворное или какое-другое обездвиживающее вещество. Это установим только в лаборатории. У многих бойцов полностью или частично израсходован боекомплект. У крайнего слева два патрона в магазине и пустой подсумок. Тебе это о чём-то должно говорить. Так ведь?
Малюта кивнул. Выходило, бойцы дозора не только беспорядочно отстреливались, а вели бой с наёмниками.
— Значит, ребят обездвижили, притащили сюда, перерезали всем горло и показательно разложили вокруг куста боярышника?
— Получается так, — подтвердил догадку безопасника эксперт.
— Что ж, — принял решение Малюта, — Ты, Леонид Анреевич, свою часть выполнил. Дальше моя работа. Где свою похоронную команду оставил?
— Обозники стерегут телеги на просеке возле тридцать шестого визира. Сюда им не проехать. Сейчас вызову по рации и на носилках перенесём тела на подводы. Иначе никак.
— Понял, — одобрил план безопасник, — Действуй.
— Разговор слышал? — поманив Гошу, спросил Малюта.
— Охренеть! — обрисовал тот своё впечатление.
— Значит так. Ставь задачу следопытам: найти место боя с наёмниками и тщательно его изучить. Пусть носом землю нюхают, но все подробности выяснят. Потом внятно доложат. Уяснил?
— Ага, — радостно козырнул Гоша, полагая бандану вполне уставным головным убором, — Тебе, Лукьяныч, доложат?
— На кой мне? — рассердился безопасник, — Я, что ли их командир? Тебе доложат. А ты, суммируя их выводы, доложишь мне. Заодно посмотрю, как ты умеешь формулировать доклад.
Парис, обрадованный тем, что вынужденное безделье кончилось и появилось реальное задание, внезапно сник. Ясно и чётко выражать свои, вечно ускользающие мысли, Гоша не умел, да и не стремился к совершенству в риторике. Во время зачистки, у костра на привале или в постели с любимой подобное умение было совершенно ни к чему. А в большие начальники он выбиваться не стремился.
— Что замер? — подстегнул Малюта, — Бегом!
Леший сидел в штабе дружины, пил чай и нервно курил, осаживая себя каждый раз, когда рука непроизвольно тянулась к рации. С самого утра он лично распорядился ввести режим радиомолчания, опасаясь возможности диверсантов подслушивать переговоры поселенцев.
Несколько раз в комнату заглядывал Мотя Давыдов, числящийся порученцем при штабе, а после бегства Петьки, назначенный ординарцем воеводы. Василий Иванович либо требовал принести ещё чая, либо раздосадованный на отсутствие новостей, гнал парня.
Ещё утром ему казалось, что маховик контртеррористической операцией, разработанной на основе интуиции и предварительных данных, раскручен на полную и сбоев не даёт. Но к вечеру, тягостное безделие, усугублённое информационным вакуумом, гибелью дозора и нападением на рыбацкую артель, стало казаться невыносимым. Появились сомнения в правильности предпринятых действий, в скоропалительных выводах и целесообразности решений.
Нужно срочно отвлечься и не накручивать себя. Только как? Самый простой способ выпить пару стопочек крепкой настойки. Тревожные мысли от подобного воздействия мгновенно попрячутся в лабиринте извилин, не выдержав когнитивного диссонанса с внутренним наполнением и окружающей реальностью. Жаль только не с кем.
Сердюк с Малютой сейчас далеко, рискуют жизнями, выполняя его поручения. Они первыми увидят прав ли Леший или все предпринятые меры ошибочны. На них сейчас лежит огромная ответственность за судьбу не только отправленной экспедиции, но, возможно, поселений и рода Леших.
«Не нужно наматывать свои нервы на ворот, — успокаивал себя воевода, — Даже если Люська права и я слишком мнительный, это не повод заниматься самоистязанием. Ничего критически непоправимого ещё не произошло и, даст Бог, не случится. Спокойствие, как говорил в мультике Карлсон, главное спокойствие.»
Можно, конечно, сходить в гости к Карловичу. Этот обрусевший гуманист всегда рад гостям, невзирая на их чины и регалии. К тому же у него в загашнике обязательно найдётся бутылочка превосходного армянского коньяка.
Вот только пить сейчас Леший не имел права. Ситуация в любой момент могла измениться в самую неблагоприятную сторону и нужно сохранять способность адекватно мыслить и рационально реагировать на обстоятельства. Иначе, страшно даже представить, на какие решения подтолкнёт одурманенная алкоголем голова.
Снова Мотя просунул рыжую шевелюру в узкую щель между дверью и притолокой. Василий Иванович раздражённо отмахнулся, но парень не исчез, как регулярно поступал до этого момента. Только растерянно улыбнулся и сморщил вздёрнутый носик, отчего конопушки испуганно попрятались.
— Что? — предчувствуя недоброе, спросил Леший.
— Дежурный докладывает, что паломники прибыли, — сообщил порученец.
— Как не вовремя! — чертыхнулся воевода, — Откуда? Из Редькино заявок не поступало.
— Говорят из самой столицы. На микроавтобусе с конвоем. Говорят срочно. Требуют Данилу-проводника в провожатые до Уральского хребта.