Допрашивать Малюта любил и умел, возведя весь процесс в степень то ли искусства, то ли ритуала. Подозреваемого он подводил к общению под протокол долго, вдумчиво и с виртуозной изощрённостью. Никогда не орал, не раздражался, не психовал, если подопечный начинал юлить или отрицать предъявленные ему обвинения. Всегда был спокоен и даже приветлив. И улыбался. Особенно, когда на первом этапе живописал во всех красках, как и чем будет пытать задержанного. В мельчайших подробностях рассказывал и показывал, какими инструментами начнёт терзать его плоть и какими закончит. Тут требовался индивидуальный подход.
Наиболее эмоционально он описывал телесные муки и запредельную боль, которые испытает пойманный бандит. В мельчайших подробностях делился нюансами каждого пыточного орудия и преимуществами одного перед другими.
Затем отводил задержанного в одиночную камеру в подвале и пару дней мариновал, ожидая, когда испуг перерастёт в панику. Как правило торопиться не было причин. Никто не ставил конкретных сроков, не требовал выполнения плана по раскрытию и отчёта по результатам.
Затем опять тащил в пыточную, привязывал к верстаку, сняв штаны с бедолаги и смакуя, с неизменной улыбкой, признавался в самом любимом виде истязаний. Отпиливанию коленной чашечки. При этом раскрывал тайну данного метода. В мышцах много крови, но мало нервных окончаний. Поэтому если просто пилить ногу, то будет грязно и допрашиваемый, не успев признаться, сначала потеряет сознание, а потом умрёт от потери крови. А вот колено состоит из трёх костей, хрящей и сухожилий. Масса нервных окончаний делаю адскую боль максимально продуктивной.
Как правило хватало лёгкого надреза, чтобы клиент заговорил, признаваясь во всех косяках, вплоть до возраста грудничка, когда из вредности кусал сосок матери.
Таким образом, к кузнецам, с просьбами выковать испанский сапог или железную деву он никогда не обращался. Его набор был предельно скромен: пара ножовок по дереву с крупным зубом и максимальным разводом, секаторы, струбцины и рашпили. Ничего необычного. Всё имелось в хозяйстве любого плотника.
В общем пытки, если говорить по большому секрету, Григорий Лукьянович не любил и считал это крайней мерой. Показаниям, добытым подобным образом не доверял. Считал, убедившись неоднократно на личном опыте или из практики коллег, что от нечеловеческих мучений даже невиновный оговорит себя и признается в чём угодно.
Пытки, во-первых, считал уделом маньяков, получающих наслаждение от людского страдания. Во-вторых, их использовали не как средство дознания, а как метод запугивания, добиваясь покорности и повиновения. Взять для примера практику инквизиторов или конкистадоров.
Тем не менее слухи, распускаемые о его жестокости, гуляли по всему поселению и за его пределами. Вот что улыбка и доверительная беседа творит!
Зуфара для допроса безопасник выбрал сам. Тот знал подробности произошедшего здесь и, весьма вероятно, предполагал, где Данила скрывается после ухода с блок-поста.
Второй, гордо представившийся сталкером из клана «Долг», его не интересовал.
Оставив пленника под присмотром Карача, Малюта отошёл к «Тигру». Прогнал Петьку с водительского места, где тот прижух, отчаянно вращая широко раскрытыми глазами и приказал прогуляться. Дескать, ноги разомни и не подслушивай. Парень навесил на мордашку гримасу обиды, но возражать не стал. Хватило ума не хвататься, как малец за батины портки и не канючить, напоминая, что совсем недавно его ценили и угощали сигаретой.
Затем, открыв дверь багажного отсека, спросил:
— Слышь, Граффити, ты же эмпат?
— Можно и так сказать, — проскрипело из груды сумок и чехлов, — С какой целью интересуешься?
— Раз ты питаешься эмоциями, значит умеешь их различать?
— У меня специфический вкус. Предпочитаю боль, страх, бессильную злобу и все оттенки отчаяния.
— Да ты гурман! А понять, врёт человек или говорит правду могёшь?
— Если он будет испуган, то легко.
— Тогда поможешь. Заодно узнаем куда увели жителей Марьинки и твоих сородичей.
Карач подтащил зашуганного татарина к броневику и усадил на порожек багажника. Соединил запястья пластиковой стяжкой и встал сбоку, держа пленника на прицеле.
Малюта, приспустив повязку, дружелюбно улыбнулся, отчего Зуфару поплохело окончательно.
— Я ни в чём не виноват! — залепетал он, — После нападения и пожара мы убежали. Хужа направился в Зону Отчуждения, где собирался попросить убежища у сталкеров. Он не был напуган, но не понимал, что происходит. Харон, лидер Монолита, тот, кто контролирует все инвестиции и местную валюту, сначала помогал. Даже предоставил Ринату вертушку, чтобы отследить потерянный табун, но потом заартачился и потребовал оплату. За гостеприимство и помощь. Все знают, что сталкеры чокнутые ублюдки! С ними спорить бесполезно! Ринат вспомнил про стимуляторы, хранящиеся в подвале капонира, и предложил расплатиться ими. Эта наркота ценнее золота, оружия и горючки. На ней строится весь бизнес сталкеров. Я правду говорю! Спроси у Митяя! Он прапор в Долге! Он тут за старшего! Я только показывал дорогу.
Безопасник, мало того, что ничего не понял из путанных объяснений татарина, так ещё и впервые слышал про каких-то сталкеров, промышляющих наркотой, и Зону Отчуждения. Это ему было абсолютно не интересно, но по выработанной привычке не перебивал пленного. Человек должен выговориться, сбросить всю кашу, весь негатив, скопившиеся в голове и только после этого с ним можно общаться конструктивно.
Скосив глаза на чётко выделяющийся в полумраке отсека абрис нежити, Малюта вопросительно боднул воздух подбородком.
— Не врёт, — подтвердил Душила, — Как на исповеди глаголет. Спроси за селян.
Скрип нежити никто слышать не мог, но все напряглись, а Карач нервно передёрнул плечами.
— Местных угнали в рабство. Что за это знаешь?
— Там они, в Зоне. Рабы тоже ценный товар. Когда прибывают туристы из Москвы, то первым делом, как заведено, обдолбятся стимуляторами. Как вшырит, начинается игра в сталкеров. Всё по франшизе. Народ разный приезжает. Одни фанаты ролевых игр. Ищут артефакты и выполняют разные задания. Другие чисто поохотиться. Невольников гримируют под зомби, снорков, слепых псов или кабанов.
— Чё за бред он несёт? — шёпотом спросил безопасник у Карача, но тот успокоительно повёл ладонью, то ли побуждая пленного продолжать рассказ, то ли подтверждая его слова.
— Какова их судьба? — спросил Малюта, дождавшись паузы в признаниях Зуфара.
— Пока Ринат в заложниках у Харона им уготована роль жертвы. Всё зависит от их сноровки и способности прятаться. Рано или поздно московские охотники перестреляют всех. Но как только Ринат откупится и вернётся в Казань, он соберёт все кланы контрабандистов и отобьёт невольников. Селяне нам не чужие. Обслуживали караваны и дежуривших на базе наёмников. Мы их не бросим! Клянусь!
— Пока вы доберётесь до Казани, выручать будет некого, — спокойно подытожил безопасник, переходя к интересующему его вопросу, — Расскажи про Выживальщика и его группу.
— А что про них рассказывать? — растерялся татарин, не понимая зачем федеральному спецназу информация о случайном попутчике, — Я покажу, где Зона и где держат Рината. Он поставляет отборных скакунов ко двору самого раис-хана и его приближённым. Зачем вам простой проводник?
— Хочешь со мной поспорить или набиваешь цену? — словно глубоко задумавшись, спросил безопасник, — Знаешь, сейчас боец прострелит тебе коленку. Левую. Сначала будет болевой шок. Возможно, на несколько минут потеряешь сознание. Но от потери крови не умрёшь, а будешь более сговорчивым. И сразу дойдёт, что вопросы здесь задаю только я!
— Не делай этого, минем эфенди, я всё скажу. Только намекни, что именно хочешь знать о Выживальщике.
— Что здесь произошло?
— Я не знаю! Видит Аллах, не знаю! Данила решил добираться до Тагая Подлесного, как и планировалось с самого начала, но потом оказалось, что не хватит бензина. Вернулись сюда, открыли ГСМ, начали заправляться, а потом напали жуткие собаки. Можно глоток воды?
Малюта подошёл к стоящему на треноге питьевому баку, зачерпнул полную кружку. Вернулся и половину плеснул в раскрасневшееся от духоты и волнения лицо пленного. Вытащил из сумки вафельное полотенце и протянул Зуфару. Затем передал кружку.
Татарин, сделав два глотка, остальное вылил на ткань и принялся растирать лоб, щёки, шею и грудь.
— Продолжай, — мягким, заботливым тоном попросил безопасник, продолжая улыбаться, — И прекрати врать! Собаки, ведь, вас не удивили? Вы уже убили нескольких на околице Марьинки.
— Не мы! — испугавшись наказания, залепетал водитель, — Наёмники, сопровождавшие обоз! Выживальщик с ребятами прикрывали от обезумевших птиц, стаей нападавших на пулемётчиков конвоя. Это был какой-то кошмар. Я только крутил баранку, подчиняясь его командам и думал, что вся фауна ополчилась на нас. А в гостинице накинулась прорва грызунов. Клянусь Аллахом, там были все, кто водятся в степи, подвалах и хлевах. Выживальщик как-то объяснял это, но я от страха не понял.
— Не врёт, — монотонно скрипел Душила и в интонации чувствовалось наслаждение от эмоций пленного.
— Подробнее о нападении здесь.
— Не видел, клянусь! — захныкал Зуфар, — Я был на ГСМ с Репом и Скипом. Сливали топливо с бочек. Когда вернулись, всё уже закончилось. Одна тварь утащила Жанну. Женщина-врач, которую все звали Анна Витольдовна и охранник Кравцов уже начали преследование. Но пропали. Так решил Данила. Он приказал сжечь трупы пса и человека, которого все называли то ассасином, то гемодом. А потом ушёл с полковником Крайновым на поиски пропавших.
Водитель попросил ещё воды. Отпил глоток, самостоятельно умылся и продолжил.
— Через час они вернулись. Выживальщик долго смотрел, как горят трупы, а потом приказал найти лопаты и копать могилы для погибших внизу. Все копали. Даже профессор. Данила следил за ним, а потом спросил, почему тот не устаёт? Возраст ведь у Дмитрия Николаевича почтенный. Тот начал объяснять что-то про витамины, стимуляторы, ЗОЖ и какую-то хрень, типа, генной модификации. Данила сначала кивал, а потом просто пристрелил профессора, полковника и лейтенанта. Я не знаю, что было у него в голове! Может, сошёл с ума от пережитого? Спрашивать мы боялись. Затем приказал похоронить и этих троих. Сам всё время держал нас на мушке. Клянусь Аллахом, он стрелял очень метко и единственный шанс выжить, был беспрекословно подчиняться ему. Я правду говорю! Я думал, что буду следующим и молился! Меня словно парализовало от ужаса, и я копал, будто во сне!
— Успокойся, — вкрадчиво, словно заботливый доктор, сказал Малюта и погладил по коротко стриженному затылку, плачущего Зуфара, — Не убил ведь?
— Сказал, взять максимальный запас топлива и отвезти Репа со Скипом в Тагай Подлесный. Клянусь Аллахом!
— Бориса Зотова и Антона Хрулёва?
— Откуда мне знать! К ним всегда обращались только по прозвищам.
— И ты уехал?
— Рванул, как от эпидемии ковида! Первое время не верил, что проводник просто так отпустил. Ждал подвоха. Что в голове у этого человека, ума не приложу?! Но я всё выполнил! Довёз альпинистов до Тагая, связался с Ринатом и вернулся в Зону. Тогда ещё хужа был уверен, что Харон поможет и отпустит домой.
— А Выживальщик?
— Да не знаю я, клянусь Аллахом! Он остался здесь. С ним вторая девчонка. Дана её звали.
— Она была жива, когда вы уезжали?
— Да! Испуганна, но жива. Сидела на рюкзаке под тентом.
Допрос продолжался до самого вечера. Григорий Лукьянович менял темы, векторы интереса, подходы и способы развязывания языка. Для улучшения памяти щедро давал обещания и применял угрозы.
Расспрашивал, что послужило причиной заезда в Погореловку, согласия взять попутчиков и почему хужа, изменив привычный маршрут, рванул к Марьинке. Понятно, что многого из поступков главаря он не знал, но из рассказа водителя Малюта сумел набросать в уме определённую схему развития событий. Больше всего его поразило предвиденье Выживальщика и умение быстро принимать верные решения. На простого охотника, каким знал Данилу безопасник, это не походило.
В конце концов утомился сам и довёл пленника до состояния на всё согласного манкурта.
— Убери пока этот мешок с костями в комнату с ГСМ, — устало сказал Карачу, — Стяни лодыжки и поставь растяжку на дверной проём. Чтоб не выполз.
Боец кивнул и, ухватив татарина за шкирку, поволок в капонир.
Малюта включил трансивер и послушав тишину в эфире, побрёл искать напарника.
Место нахождения сержанта подсказал Жимба. Тот как раз помогал снять бесчувственное тело прапорщика из Долга с пушки второго БТР-90, куда его подвесили за руки для допроса. Санинструктор сделал сталкеру какую-то инъекцию в плечо, то ли обезболивающее, то ли антидот сыворотки правды, и махнул в сторону одинокого строения, обшитого виниловым сайдингом.
Шрам сидел в будке учётчика и пытался разобраться, как подзарядить аккумуляторы старенькой радиостанции.
— Хочешь связаться с Хароном? — спросил вместо приветствия.
— На фига? — пожал плечами сержант, — Для этого есть рация в «Буханке». В одном из журналов нашёл частоты и коды. Возможно, начальство местных контрабандистов. Полагаю, связаться с ними с неучтённого передатчика не получится. Не поверят. Нужно реанимировать этот аппарат.
— Пошли Духана на склады. Там наверняка имеется приличный запас.
— Мля! А я-то не догадался! — выругался напарник, но обострять не стал, — Уже. Как успехи?
— Знаю всё, кроме главного. Выживальщик, походу, обманул всех.
— Кто бы сомневался, — вздохнул Шрам, совершенно не удивившись, — Выйдем, покурим. Чуешь? Погода меняется. Дождик будет.
Присаживающееся за горизонт Солнце закрыла набегающая с северо-запада туча. Тяжёлые, пропитанные водной взвесью облака, ползли медленно и очень низко, одновременно изливая на изнывающею от жары землю, косые струи воды. Усилился ветер. Воздух не мог мгновенно остыть, поэтому лица командиров лишь на мгновение обдало приятной свежестью. Потом стало душно. Принесённая влага создала эффект банной парилки, отчего на лбу выступила испарина. Только спустя минуту новый порыв ветра, разогнав духоту, напомнил о необходимости поскорее укрыться от непогоды.
— За ночь пройдёт. К полудню дорога просохнет, — успокоил Григорий Лукьянович, прикуривая, — Для нас это обычное дело. Вот если зависнет на два-три дня, тогда считай чудо. А так нормально. Летний ливень.
Потемнело настолько, что матовые огоньки сигарет, превратились в ярко-алые цветки, тщетно прикрываемые грубыми мужскими ладонями.
— Зайдём в будку, — предложил сержант, озадаченно оглядываясь, словно подобный разгул стихии был для него в диковинку.
Прикопали окурки. Зашли. Часа полтора обменивались добытой от пленных информацией, не делясь способами её получения. Заодно Шрам поведал напарнику, кто такие сталкеры.
— Есть такая старая легенда, будто в Припяти, на месте взорвавшегося ядерного реактора Чернобыльской АЭС, образовалась паранормальная зона. Там постоянно происходили разные мутации и физические аномалии. Из одной книжонки родилось целое направление в субкультуре.
— Вспомнил, — кивнул Малюта, — В молодости попадались такие игрушки на стационарных компах. Только в реальность их никто при мне не переносил, да и трудно воспроизвести такое в реале. Другое дело квесты. В них играли все в нашем квартале.
— До того, как придумали генерирующие направленную иллюзию препараты, никто и не задумывался. Позже случился краткосрочный бум. Просто повальное увлечение этими психостимуляторами. Сталкер здесь не причём. Балдели кто во что горазд. Фантастика, эротика, техно, сюр. Читаешь книгу или смотришь фильм, раз, вколол этой дряни, и ты участник действия. Забористая штука. Подобное воздействие назвали «эффектом попаданца». Кто-то наверху сообразил, что просто барыжить среди желающих накладно. Копеечная прибыль. Психоделики официально запретили, а для элиты организовали несколько закрытых зон. Хочешь развлечься — поезжай и плати по максимуму. Ближе к Москве в основном виртуальные бордели. А то, что здесь…
— Отборное дерьмо решили подальше спрятать, — негодуя, перебил Григорий Лукьянович, — Хорошая видать у этой Зоны крыша, если мне ничего не известно. А ведь практически под боком! У нас порой люди пропадали. Редко, но случалось. Мы голову ломали, версии строили. Думали, народ соблазняется слухами о райских кущах или счастливом Эдеме. Или просто сбегает по дурости. А оказывается, вон оно как! Теперь понятно!
Шрам молча выслушал возмущение напарника, выглянул наружу и предложил:
— Давай решать проблемы по мере поступления. Потом можешь привести сюда всё войско Лешего и стереть Зону в пыль, но сейчас у нас иная задача. Айда в капонир, пока ливень не хлынул. Что-то чайку с печеньками захотелось.
Дождь окончательно прекратился к двум часам ночи. Малюта слышал бубнёж дежурной смены, спустившейся на минус первый этаж подвала и согревающейся чаем перед сном. Но подниматься не стал. Его с Петькой очередь наступит позже.
В шесть из капонира вышел, пряча в ладонях кружку с бодрящим травяным настоем, Шрам. Поёжился и побрёл за угол, то ли умыться, то ли справить нужду. А скорее и то, и другое сразу.
Малюта проводив сержанта ироничной улыбкой, свистнул, привлекая внимание расположившегося на крыше ординарца. Тот выглянул, кутаясь в тонкое термоодеяло.
— Не спи! Командир на территории!
Парень, не поняв, что это шутка, торопливо скатал одеяло в рулон и засунул под разгрузку.
После завтрака Шрам приказал освободить пленников от пут и привести к нему.
— Копать заставишь? — поинтересовался Малюта, — Правильно.
— Я их отпущу, — неожиданно заявил сержант.
— А доклад куратору?
— Мне лишняя головная боль не нужна. Доложу, что большая часть беглецов-радикалов уничтожена, а Выживальщик с девчонкой скрылись. Так будет правильно.
— А сталкеры и наркота?
— Ты серьёзно? Сам говорил, что крыша у них серьёзная. Слишком серьёзная. И не сверкай зенками — о тебе забочусь!
— Это как?
— Если доложу, то информация мгновенно распространится по управлению. Тебе с Лешим никто не позволит этих уродов даже пальцем тронуть. А тронете — такую ответку из Москвы получите, что либо война, либо отступные выплачивать пожизненно. Оно тебе надо?
Григорий Лукьянович остыл и задумался. А ведь прав сержант! Пока в столице уверены, что о Зоне Отчуждения никто, кроме заинтересованных лиц не знает, то и спрашивать не с кого. Шрам со своей группой вернуться в Москву, получат выговор за невыполнение приказа. Задачу возложат на второй отряд, уже разместившийся где-то под Новосибом16. Будут ждать контейнер там, сохраняя строжайшую тайну операции. Что доложит Шрам по Марьинке? Придумает. Ему не впервой прикрывать свою задницу, докладывая лишь то, что укладывается в основную версию.
— Наркоту уничтожим? — спросил, глядя как выползают на свет продрогшие пленные, разминая затёкшие мышцы.
— Зачем? Добро понятие субъективное. Вряд ли имеющаяся в капонире партия, сделает погоду на чёрном рынке. У Харона свой траффик, а про эти запасы он даже не знал. Маленький гешефт для личной выгоды. Зуфар с Митяем отвезут препараты в Зону. Выкупят Рината и его лошадников. Чем не благое дело?
— Не боишься, что Харон доложит наверх?
— И поделится прибылью с Московскими покровителями? Вряд ли. Молчать будет и складывать в кубышку выручку. А у тебя появится союзник, если надумаешь зачистить весь район от этой мрази. Ты что не выспался? Мозгами поскрипи — выгода очевидная. Договоришься с Ринатом, ударите с двух сторон. Пока до столицы дойдёт, будете местными героями. А как вы узнали про Зону, никто разбираться не станет. Копаться в дерьме опасно. И сам испачкаешься, и других перемажешь.
— Выходит, пришло время прощаться? — с сожалением спросил Григорий Лукьянович.
— Почему прощаться? — хмыкнул Шрам, — Не верю я, что ваш Данила поведёт Дану Фокину в Новосиб. Не спрашивай почему. Считай, пресловутая чуйка. Пройдёт пара-тройка месяцев, максимум полгода. Коллеги из второй группы доложат, что объект не появился и начальство обязательно направит сюда кого-нибудь. Такие дела никто не позволит отправлять в архив, не выяснив всё досконально.
— Значит, планируешь вернуться?
— Это, как карта ляжет, — пожал плечами сержант, — За косяк с радикалами могут и со службы турнуть. У нас с этим строго. У тебя, в службе безопасности Лешего, вакансии есть?
— Конкурс большой, — грустно пошутил Малюта, — Придется проверку проходить. Тесты там разные.
— Мне не привыкать.
— Как по паспорту-то тебя? Шрам, больно на бандитское погоняло смахивает. В канцелярии не поймут.
— Денис Игнатов.