На следующий день произошло событие, потрясшее Лешего до глубины души. Так бывает, когда ты чего-то сильно опасался, уже почти поверил, будто чаша сия минула и вдруг бац, оно случается.
Около полудня оператор доложил, что один из дозорных разведчиков вышел на связь и сообщил о боестолкновении с диверсантами. Причем по сбивчивому и короткому докладу выходило, что охотники сами попали в ловушку и последствия могут быть весьма плачевными.
Воевода задумался. Нервно закурил, глядя на карту района.
— Высылать на помощь тревожную группу не вариант, — предположил заместитель, оценив реакцию командира, как растерянность, — Противник очень хорошо подготовлен, а в её составе обычная казачья полусотня. В лесу им делать нечего. Необходимо поднимать охотников на мутантов. Этот контингент по их специальности.
— Действуй Сердюк, — поддержал Леший и ногтем провёл линию на карте, — Пусть выдвигаются сюда и всеми средствами препятствуют продвижению противника к Погореловке и Медвежьей пади.
— Ты не уверен, что нашим ребятам удастся одолеть столичных?
— Не в том дело, — отрезал воевода, — Из любой ситуации нужно уметь извлекать пользу. Сейчас мы знаем, где наёмники и можем контролировать их продвижение, навязывая бой. Таким образом, всё их внимание сконцентрировано на схватке с дозором. Подтянув резервы, мы заблокируем их на южном направлении и получаем возможность отправить Данилу с паломниками, не опасаясь преследования.
— Умно, — согласился Сердюк, — Значит, выход группы должен состояться немедленно. Опасно. Скоро ночь.
— Ты сейчас сказал полную ерунду. До Уральских гор таких ночей у них будет пара десятков. Одной больше, одной меньше — не принципиально.
Через пятнадцать минут объявили общую тревогу и, пока Сердюк занялся комплектованием спецбригады, Леший отправился инструктировать Данилу и торопить путешественников с выходом.
Общая суета не имела ничего общего с паникой. Да, люди бегали туда-сюда, но молча, сосредоточенно выполняя поставленные задачи. Даже женщины вели себя соответствующе. Без особого волнения и беспокойства снимали и прятали постиранное с утра бельё, закрывали окна ставнями, да покрикивали на сильно расшалившихся детей.
Из общей картины запланированного хаоса выбился истошный крик Людмилы Макаровны, гнавшей испуганного ординарца от избы.
— Я тебе обещала ухват в зад засунуть?! — орала жена воеводы, хлестая парня мокрой половой тряпкой, — Ты окончательно достал меня, ублюдок хренов!
— Это у вас ублюдки! — улепётывая, визжал Петька, — А в цивилизованных странах нас бастардами кличут!
Завидев главу рода, парнишка бросился ему за спину, укрываясь от оплеух Людмилы Макаровны.
— Прекратить! — заорал воевода, останавливая несанкционированное линчевание, — Что опять стряслось?
Супруга, утирая той же тряпкой раскрасневшееся лицо, на одном дыхании выпалила мужу все претензии, накопившиеся у неё на Петьку. Впрочем, невольные свидетели ссоры, услышали только, что «охламон вконец берега попутал». Остальное женщина предусмотрительно говорила тихо, приложив губы к уху супруга.
— Требую защиты от необоснованных наветов! — успел крикнуть парень, прежде чем воевода схватил его за шиворот и швырнул на коновязь.
Двое конюших опасливо посторонились за телегу, но Леший отобрал у одного вожжи и трижды вытянул ими по спине ординарца. Силы не пожалел. Рубашка мгновенно пропиталась кровью, а в одном месте, сквозь порванную ткань, оголилась красная полоса посечённой кожи.
— Марш в санчасть! — приказал он и, не оборачиваясь на жену, заспешил в казарму.
Сборы длились недолго. Вещи паломников ещё при санобработке раскритиковали и перебрали. Негодные для долгого путешествия выбросили и заменили имеющимися в наличии аналогами. Бывшие на туристах модные городские шмотки предложили снять и переодеться в проверенные в полевых условиях охотничьи костюмы. Единственное, что разрешили оставить, это термобельё.
В провинции таким никто не пользовался и ушлые торгаши из местных предлагали обменять его на обычное исподнее, но Сердюк, оценив качество ткани и важность похода, распорядился оставить паломников в покое, а менял гнать взашей. Особо непонятливых, пойманных повторно на попытках подзаработать за счёт приезжих, пороть на конюшне.
Выход постарались не афишировать. Данила увёл группу через боковую калитку. Леший, для отвлечения внимания, в тоже-самое время назначил построение на плацу. Решил провести беседу об опасности со стороны диверсантов и необходимости сохранять бдительность, а так же докладов обо всём необычном в службу безопасности или в штаб дружины.
Ради придания веса внушению, воевода решил выступить с трибуны, построенной исключительно для приёма присяги дружинников да проведения парадов. Минут двадцать он убеждал собравшихся в реальности, нависшей над усадьбой, опасности, перечислял способности наёмников столичной ведьмы и даже поведал пару иллюстрирующих ситуацию эпизодов из собственного опыта, вспомнив службу в подмосковном гарнизоне.
— Если кто-то думает, будто я вас пугаю или набиваю себе цену, могут сразу брать лопату и идти на погост копать могилу. За сорок лет, что возглавляю род, мы не сталкивались с подобной угрозой. Говорю честно. Эти отъявленные головорезы слишком умны и хорошо обучены, чтобы мы смогли одолеть их малой кровью. Самые кровожадные мутанты, с которыми нам приходилось сталкиваться, всего лишь голодные животные, стремящиеся утолить свой аппетит. Они тупы и поступки их легко предсказуемы. Здесь всё будет по-другому. Многие рискуют увидеть противника лишь за секунду до момента, когда нож перережет горло. Поэтому я объявляю военное положение. Женщины с детьми, собрав дома самое необходимое, перемещаются в ледник под столовой. Командиру третьего взвода поручаю организовать внутреннюю караульную службу, согласно положению о чрезвычайных обстоятельствах. Командиру второго взвода удвоить число постов на КПП и вышках, а также организовать охрану внешнего периметра. Командиру первого взвода выдвинуться на охрану колхозных и фермерских хозяйств. Выполнять.
Буквально через пять минут плац опустел, и только поднятая пыль, медленно оседала на хорошо утрамбованную землю.
Военизированное поселение это не толпа городских бездельников, думающих только о собственной безопасности. Каждый знал своё место в расчёте и неукоснительно выполнял заученные на зубок инструкции.
— С третьего КПП доложили о выходе группы Данилы, — сообщил Сердюк, вставляя рацию в чехол сбоку разгрузки.
— Ну и Бог ему в помощь. От нас уже ничего не зависит.
— С селянами Батлай намается, — участливо посочувствовал заместитель, — Непривычные они к подобным манёврам.
— Пусть хотя бы запрутся по хатам и по ночам не шлындают. Не думаю, что ассасины начнут резню. Чай не абреки. Да и послали их с совершенно другой целью. Пусть думают, что мы напуганы и принимаем все меры для охраны территории.
— Думаешь, узнают о нашем кипише?
— Уверен. Есть у них либо соглядатай, либо каким ещё образом. Это же Москва. Какой-нибудь козырь в рукаве обязательно имеется. Может БПЛА, а то и съемка с разведывательного спутника. Не удивлюсь, если парочка до сих пор работает.
Леший сплюнул, посмотрел на часы. Когда-то дорогущий швейцарский хронометр ценился исключительно из-за стильного дизайна и престижного бренда. Сейчас его можно обменять на десяток овец, корову с телёнком или хорошо объезженного скакуна. Только котировался не палладиевый корпус и бриллианты на безеле, а ударопрочный механизм и влагонепроницаемость.
Следовало создать иллюзию бурной деятельности и немедленно удалиться в штаб, но Леший решил пренебречь предписанной нормой и выкроить время на визит домой. Откровенно говоря, его бесила необходимость играть по чужим правилам.
Нужно было ещё вчера выслать всех торгашей да праздношатающихся с усадьбы. Малюта упёрся. Ежели, говорил, есть шпион, так он не с гарнизона. Выгоним посторонних — спровоцируем лишние подозрения.
Над головой, между редких барашков полупрозрачных облачков, парил коршун. Мало обращая на него внимания, носились ласточки и стрижи с ближайшего крутого склона речной излучины. Слишком мелкая и быстрая добыча для неповоротливого хищника.
Воевода матюкнулся, сетуя, что нельзя птицу рассмотреть в бинокль, и, не спеша, направился к хате.
Супруга сидела на лавке под окном, разглядывая двор через жалюзи закрытых ставен.
— Ты не переусердствовал, когда Петьку вожжами охаживал?
— Крепкий, сдюжит, — отмахнулся воевода, — Нутром чую, кто-то зорко следит за всем, что происходит в гарнизоне. Знать бы кто, так я бы ему лично дезу на блюдечки преподнёс. А так страховаться приходится. Народ у нас языкастый. Те, кто видел, слух о порке по всей округе разнесут. Судачить будут так, что глухой услышит. Да ещё в красках дорисуют такого, чего в принципе быть не могло.
— Ох, — Людмила Макаровна перекрестилась, после чего смахнула скатившуюся слезу, — За мальца переживаю. В кровь ведь исполосовал. Не заигрался бы ты в шпиёнские страсти.
— Не малец он! — отрубил Леший, расставляя приоритеты, — Это, во-первых. А, во-вторых, всё должно выглядеть достоверно. Царапины Карлыч обработал. У него с дезинфекцией не забалуешь. В остальном справится, уверен.
— Дай-то Бог, — прошептала супруга, — Ты что пришёл? Может покормить?
— Тебя успокоить заглянул. Не вздумай на люди с опухшими от слёз глазами появиться. Жёстче будь. Так, мол, и надо охламону, предупреждала его. Эпизод надо доиграть до конца.
Женщина промолчала, но смотрела с укоризной. Василий Иванович подсел на лавку, обнял жену за плечи.
— Да пойми ты, — уговаривал он, — Может, я перестраховываюсь, и мне черти по углам мерещатся, но лучше перебдеть, чем недобдеть. Этих ассасинов московских в прямом бою не одолеть. Если б Инесса хотела лично мне отомстить, то привезла десятка полтора, и они бы всю усадьбу с прилегающими фермами подчистую вырезали. Я знаю, о чём говорю. Тут другое. То, что несут паломники настолько опасно для неё лично, что ведьма закрыла глаза на прежние обиды. Что-то помешало ей показательно расправиться с учёными, и она решила разобраться с ними чужими руками. Знать бы что…
— Так что ж не узнал?
— Каюсь, психанул. Как увидел эту тварь перед собой, рука сама за шашкой потянулась.
Помолчал, ожидая новых упрёков, но, не дождавшись, поспешил ободрить:
— Всё будет хорошо, Люсьен. Вспомни, как Петька за полгода до совершеннолетия инициацию прошёл. Не каждый мужик с опытом, пойдя на свиданку, сумеет сориентироваться и мутанта завалить. Так что и здесь справится.
— Повезло ему тогда, — хмыкнула супруга, прекращая сокрушаться, — Перед девкой своей решил повыпендриваться и дедову шашку с наганом прихватил. Кабы не это, волк обоих бы порвал.
— Не скажи. Иной и с пулемётом обделается, да побежит. Так что право называться мужчиной и носить именное оружие он заслужил законно. Моего потворства в том нет.
Леший встал, считая, что миссия с уговорами закончена и уже с порога, приказал:
— Слёзы вытри, макияж бесстрашия намалюй и айда бабским гарнизоном командовать. Ты жена воеводы, а не поросячий хвостик.
Любой в детстве хоть раз да пробовал делать то, что строжайше запрещают взрослые. Вообще, в юном возрасте слово «нельзя» воспринимается не как строжайший запрет, а как предупреждение и руководство к действию. Поэтому любой мальчишка в усадьбе и близлежащих посёлках знал несколько верных способов попасть туда, куда, в силу возраста, заходить возбранялось.
Гарнизон не исключение. Петька, хоть и вырос на хуторе близь авторемонтной базы, с друзьями частенько лазил на охраняемую часовыми территорию. То парад посмотреть, то присягу, а то и просто для форсу. Конечно, пройти можно было и абсолютно легально, отметившись на проходной, но ощущение совершенно не то. Нет сладкого чувства риска и осознания опасности. А без него любое мероприятие становиться пресным.
С возрастом это проходит, но опыт остаётся. Едва стемнело, Петька, никем не замеченный, выбрался за ограду и уже не таясь, метнулся к лесу. Бдительный часовой на вышке заметил метнувшуюся тень, и попытался осветить беглеца прожектором. Второй пару раз выстрелил вслед. Скорее для острастки, поскольку приказ недвусмысленно гласил: препятствовать любому проникновению внутрь. А вот распоряжения гасить на глушняк покидающих расположение не поступало. Мало ли. Может, какой бедолага-любовник, застигнутый врасплох введённым режимом военного положения, решил незаметно убраться восвояси.
Отойдя метров на триста от опушки, Петька остановился. Ночью бродить в лесу глупо и опасно. Без необходимости такое, даже в далёкие безмятежные времена, никто себе не позволял. Так, то без надобности, а коль приспичит — бегом побежишь. Спотыкаясь и уворачиваясь от хлещущих по лицу веток.
Замер, несколько секунд прислушиваясь к доносившимся со всех сторон звукам. Затем ощупал рюкзак, проверяя его целостность, и достал плащ-палатку. Закутавшись в водостойкую ткань он привалился боком к дереву и закрыл глаза.
План чуть не сорвался из-за обманчивых воспоминаний. Перелезть через трёхметровый забор из профлиста невозможно, а лаз, через который он пацаном проникал в гарнизон, оказался слишком узким для раздавшегося вширь парня. Пришлось лихорадочно углублять его голыми руками. Извиваясь ужом протискиваться наружу. С армейским вещмешком проделать такое не получилось. Острый металлический край упорно цеплялся за все неровности ткани, и секция начинала гулко дрожать, привлекая внимание часовых. Пришлось возвращаться назад, перебрасывать рюкзак верхом и снова протискиваться под преградой. Это котам хорошо. Если голова прошла, то и всё остальное пройдёт. У людей по-другому. У них есть задница, которая совершенно не желает ужиматься.
Во втором часу ночи Малюта поскрёбся в жалюзи ставни, закрывающей кухонное окно, и, дождавшись, когда Леший выйдет на крыльцо, доложил:
— Утёк, камикадзе хренов. Утром объявлю его в розыск как дезертира. По закону военного положения за подобное полагается расстрел.
Раздражённо сплюнул, но не отказался от предложенной сигареты. Закурили.
— Что наблюдатели докладывают?
— Спокойно. Я трёх человек специально выделил для контроля за воздушными целями. Ни дронов, ни каких других летающих объектов не обнаружено. Около одиннадцати часовые с вышки среагировали на движение от забора в сторону леса. Открыли огонь, но промахнулись. Оправдываются тем, что стрелять на поражение приказа не было. Может, стоило их предупредить? Могли ведь и попасть.
— Никакой утечки! — грозно шипя, прошептал воевода, — То, что знают двое — знает и свинья.
— Василий Иванович, — прыснул Малюта, — Так нас в аккурат двое. Думаешь, свиньям уже всё известно?
Леший юмор не оценил и погрозил кулаком. Кулак, надо признать, выглядел увесисто и управлялся им воевода умело.
— Что ещё?
— Штат у меня маленький, — пожаловался безопасник.
— Вот только ныть сейчас не надо!
— Я не ною. Объясняю. Народ волнуется, судачит разное. Большинство не понимает из-за чего весь сыр-бор. Говорят, что ты собственной тени испугался. Когда два года назад банду абреков из Дагестана в капусту порубили, такого кипиша не было. Ещё обсуждают твою выходку с поркой ординарца. Тут вообще разброс мнений. Бабы, в основном, одобряют. Жинку твою поддерживают. Походу верят, что Петька твой внебрачный сынок.
— А мужики?
— Тут сложнее. Большинству пофиг. Почитай каждого третьего пороли на конюшне. А в детстве так каждого. Меня батя сёк, как Сидорову козу. И ничего. У мужиков другие заморочки. Считают, что военное положение ты ввёл из-за отказа Нефтекамска поставлять топливо для Москвы. А ведьмины наёмники — это так, типа, прикрытия. Война, дескать, скоро. Олигархи не согласятся делиться прибылью от перекачки ресурсов в Европу. Придут зачищать территорию от неугодных людей. Как это уже делали в пятьдесят пятом и семьдесят восьмом.
— Я тебя услышал. В дружине какие настроения?
— Тут будь спокоен. Ни пяди родной земли и далее по тексту. Рекруты вообще живут одним днём. Прикажешь идти Москву брать — пойдут. И пофиг, что до неё тыща вёрст. У старослужащих несколько иная точка зрения. Район будут оборонять до последнего вздоха. Это понятно. У многих тут родные, семьи. А вот Москва… На кой ляд она кому нужна? В дружине семеро из Ульяновска. Рассказывают, что там жизнь только вокруг Президентского моста. И то, исключительно потому что это стратегический объект. Вся округа скидывается, чем может, лишь бы пацаны его не бросали. Им терки с горючкой и финансами побоку. Предлагают трезво смотреть на вещи. Ижевск — оружие, мы — продовольствие. Наш район почти единственный, кто сумел создать крепкое сельскохозяйственное объединение. Прибавь сюда ещё три усадьбы, где воеводят твои сыновья и получится крепкий кулак. На кой чёрт, спрашивают они, нефть? Мы на лошадях справимся. Более того можем сами диктовать условия губернаторам. Топливо вещь хорошая, но и без него обойтись можно. А вот без жрачки ноги протянешь.
— Чего мне делать — сам решу, — недовольно буркнул Леший, — Мне тут диссиденты не нужны. Следи за этими ульяновскими.
— Нет, ну издеваешься, гражданин начальник? — скорчив недовольную рожу, законючил Малюта, пародируя обвиняемых из ментовских сериалов, — Штат, говорю тебе, маленький. А теперь ещё лучшие силы бросил на ассасинов. Кстати, почему их так окрестили? Они из Сирии что ли или Турции?
— Да бес его знает, — пожал плечами воевода, — Бзик какой-то у Инессы был на этот счёт. А может эти вояки действительно были когда-то супер крутые? Называла не всех, а только свою личную гвардию. Возможно символизм какой чернокнижный, как ведьмин круг или пентаграмма?
— Не, ну если бы они бабы были, а Инесса мужик, я бы понял. А так мутнота одна.
— Теперь меня запутал. Объяснись.
— Ну, при таком раскладе, «отсосины» весьма логичное название для личной гвардии, — серьёзно сказал Малюта, но не удержался и через пару секунд заржал.
— Так, вали отсюда, — делая вид, что рассердился, приказал Леший, — Набери себе человек десять из рекрутов. Уже присмотрел, небось, кого? Хотелось бы из тех, кто ещё присягу не принял, но время поджимает.
— Подберу, — пообещал безопасник и, козырнув, растворился во тьме.