Мысль о том, что Хыг, это Хыг, пришла Хыгу совсем недавно. Он отлично помнил предыдущие дни, но не помнил, чтобы лично он принимал в них участие.
Вот первые Бесы, с головы до ног перемазанные грязью, выбираются из Чана. Они щурят глазки на палящее солнце и с восторгом и ужасом взирают на богоподобную фигуру Вождя, что уперев руки в боки, стоит перед ними. Хыг видел, какое смятение и безоглядочная вера угнездается в их сердцах, а руки сжимают копья, готовые…
Вот Сцилохор — огромный и быстрый, весь закованный в броню. Он поводит клешнями, каждая из которых может перекусить Беса пополам, и зыркает из-под массивного костяного нароста на лбу, готовясь к атаке.
Вот накатывающая волна верещащих кочевников. Она раскинулась, от горизонта до горизонта и грозит затопить и Дыру вместе с Хыгом и весь мир.
Вот жуткая мясорубка при штурме Гахагана…
Вот…
Хыг помотал головой, отгоняя воспоминания. Ночь вступила в свои права, выкатив на небосвод вереницу разнокалиберных лун. Шык сказал, что Кузнец сказал, что Повелитель сказал, что это его верные псы. Там, за бледным сияние, скрываются холодные зевы туннелей, что ведут прямо в обитель Повелителя. Но он далеко… Так далеко, что пока не в силах лично предстать пред своими другими верными псами.
Хыг прокрался вдоль улочки из нескольких Хижин Бесов, перебежал переулок, ведущий к южным вратам, и оказался перед Кузней.
Двойной стук. Дверь растворилась, и из тьмы на бледный лунный свет вынырнула мрачная фигура, полная острых углов.
— Он далеко, но однажды придет, — сказал Кузнец тонким голоском.
— Придет и покарает казлов, — отозвался Хыг. Этому отзову его научил Шык.
В Кузне уже было несколько Бесов. Хыг узнал их. Все давние ветераны. Как из «Черного» легиона, так и из «Гахагана-2». Вот злобный Уф, с коим вчера у него была драка за сладкие мозги Раба, вот трусливый Шыш, вот мрачный Ащ, что зело ловок в битве. Неужели, теперь они все станут его братьями? Нет, Ащ парень хороший или Мрущ, что уселся позади всех и внимательно разглядывал новоприбывшего, или Хрыл, что медленно пережевывал нуразгскую жвачку из прелых листьев хахатога… Но Шыш… Капитан Быр говорит, что нет большего позора, чем показать спину врагу без приказа… А коли так, то Шыш уже покрыл им себя с ног до головы.
— Все? — вопросил Кузнец, когда Хыг уселся на свободное место.
Шык, коего Хыр вначале даже и не приметил средь укрытых тьмой голов Бесов, коротко рыкнул.
— Хорошо, — сказал Кузнец и вдруг снял шлем, явив Тьме голову с чуть поблескивающими желтыми глазами. Хыг слыхал, что Вождь называл их «змеиными», чтобы это не значило.
— Вчера Повелитель сказал мне, что настал час, когда он набрал достаточно сил, чтобы поделиться ими со своими последователями. Но лишь с теми, кто действительно жаждет припасть к его мощи…
Кузнец сказал много слов, смысл которых Хыг едва мог понять, но этот пассаж вызвал его искреннее недоумение. Да разве кто-то может не желать испить мощи Повелителя? Да как такое вообще может быть?
Положив шлем на верстак, Кузнец прошелся вдоль сидящих Бесов, что слушали его, открыв рты.
— Из Тьмы, что не Тьма, из Звездных Глубин, что таят Его Врагов, он протягивает руку и дает силы, тем, кто решится. Тем, кто достоин…
— Я, я достоин! — тут же всркикнул Уф с перекошенной злобой гримасой. Хуг словно наяву видел, как он желает занять место Капитана Быра или стать Капитаном нового, еще не созданного легиона. Эта жажда легко читалась в его выпуклых глазах даже в практически полной тьме Кузницы. И Кузнец не мог ее не видеть.
— Тогда ты будешь первым, — коротко сказал он, и Уф подскочил к нему на четвереньках, заискивающе глядя снизу вверх.
Бесы подобрались, заворчали, послышалось еще несколько возгласов «Я!», но было уже поздно. Кузнец снял латную перчатку, обнажив узкую руку с очень светлой, почти белой кожей. Во тьме она сияла нереальной в этом моменте белизной. Он медленно возложил ее на лоб Уфа и, закрыв глаза, зашептал незнакомые слова.
Хыг напряг слух, пытаясь запомнить их все. Они полнились мощью, ледяной далекой силой, силой их Господина, но растворялись в воздухе, едва Кузнец оканчивал их произносить. Набор звуков, что рассыпался подобно пыли, набранной в ладонь.
Вдруг Уф откинулся назад, едва не свернув себе шею, а в кулаке Кузнеца появился черный кинжал. Со скоростью атакующего Сцилохора он полоснул им по ладони и на длинный высунутый язык Беса упало несколько капель.
Уф тонко захрипел, выгнулся дугой в невидимом экстазе и наконец, опал, глядя в одну точку прямо перед собой.
Кузнец же удовлетворенно заурчал и посмотрел на остальных собравшихся Бесов. Несколько тяжелых капель упали с его запястья, на котором распластался тонкий порез.
— Ты, — он указал на Хрыла.
Тот, не переставая пережевывать жвачку, перебрался через впереди сидящих и опустился на колени перед Кузнецом. Но едва тот возложил руку на его лоб, как мелькнул черный кинжал, и Бес с коротким всхрипом завалился на пол.
Хыг вздрогнул, как и остальные сидящие на корточках воины. В том, что заменяло ему душу, промелькнул испуг и еще что-то… непонятное. Но Кузнец лишь обронил:
— Он не достоин. — И указал на Хыга. — Ты.
На подгибающихся ногах Бес переполз под руку Кузнеца, отпихнув булькающий кровью труп.
Когда Хыг оказался подле мрачной фигуры, то внезапно понял, что за новое чувство коснулось его сердца. Он слышал о нем от Вождя, и называлось оно «ужас». Оно сидело в желтых глазах Кузнеца, а потом почти смертельным прыжком перепрыгнул прямо в сердце Хыга, сковав его незримыми оковами и выжгя силы из рук и ног.
А затем Кузнец коснулся его лба ледяными пальцами.