О чертовы черти! Еще никогда я так не был рад сраному божеству, как сейчас! Если миссия Кузнеца увенчалась успехом, значит, надежда есть. Слабая, но есть!
Осталось только «продержаться». Знать бы еще, сколько. Все попытки достучаться до Зога и выведать подробности натыкались на глухую темную стену.
Ну и хрен с ним. Медлить и топтаться на месте было подобно смерти. С каждой секундой положение становилось все хуже.
И мы поворотили на наш правый фланг. По дороге Гончие раскидали пару встретившихся отрядов ополченцев, и Бесы рванули так, что замелькали пятки.
Сложнее всего было с наемниками. Мы прихватили тело Зухара, и я криком приказал Абрыку, принявшему командование отрядом, двигать вслед за нами. Правда, выйти из боя им оказалось не столь уж легко, но, в конце концов, громадины Сцилохоров с вившимися у их ног Драппами, заняли свое место в нашем арьергарде. Сбившиеся в круг солдаты Ордена, было, порывались организовать преследование, но их командир не решился ломать оборону и подставлять своих людей под удар. Привратная площадь, вместе с прилегающими к ней хижинами кобов, сейчас была опасным местом. Со стены, группками, отступали парни Фингала и Одноглазого, перемещался мой отряд, рыскали одинокие песики.
В этом хаосе воины обоих сторон вступали в скоротечный схватки, где было непонятно, где фронт, а где тыл, ударяли по флангам, чтобы тут же нарваться на встречную атаку. Крики умирающих людей, истошные визги Бесов, рык Гончих — все слилось в ужасающую какофонию смерти.
Наконец, я увидел Саню. В окружении стайки Бесов Одноглазого, он бодрым шагом топал вдоль северо-западной стены. По пятам на них наседал небольшой отряд Рыцарей, но наши лучники ловко осаживали их залпами остатков зачарованных стрел, чем держали на безопасном расстоянии. С ними же ковылял и один из Шаманов.
Пара минут и мы оказались средь хлипких хижин кобов.
Для обороны у нас оставаясь лишь одно удобное место. Двухметровый уступ, что ломанной линией наискось пересекал крепость с северо-запада на юго-восток. Там, на втором ярусе, находилась центральная площадь с аркой портала, а по ее бокам были разбросаны хаотично накиданные строения «Отбора». Если в Дыре их расположение было похоже на рассыпанный бисер, то в Гахагане система и вовсе не утруждала себя созданием даже подобия какого-то порядка.
Отход на уступ был тем более выгоден, что позволял сократить фронт обороны до четырехста метров, а значит существенно насытить боевые порядки моей потрепанной армии. К тому же, я предвидел теоретическую возможность его обороны и в предыдущие дни Рабы и Бесы соорудили здесь небольшой парапет из Камня. (Твою мать, знал бы я, что все обернется так хреново, возвел бы здесь настоящую стену!) Но перегруппировываться надо было быстро. Сквозь пролом в стене валом валили все новые отряды, формируя боевое построение и изготавливаясь к новой атаке. И самое неприятно, что среди солдат Ордена уже замелькали тяжелые угловатые фигуры Големов-Огнеметчиков.
Тем временем, до меня добрался Саня.
— Как-то все хренова. Может, свалим? — как ни в чем не бывало, спросил он, явно намекая на недавно высказанные рассуждения об оставлении Гахагана. Но одного мрачного взгляда хватило, чтобы он заткнулся. Я не намерен был оставлять крепость, пока не исчерпаю все возможности по ее защите.
— Мы расположимся там, — я ткнул в склон второго яруса. — Где Одноглазый?
— Убит.
Бл*дь! Какое неприятное известие. Этот ветеран мне откровенно нравился. Я припомнил его радостную рожу, горланящую песни на застолье, и мне стало грустно. Сколь ни очерствело мое сердце в этом жестоком мире, оно все еще болит при таких известиях.
— Назначаю тебя командовать правым флангом, — сказал я Сане и, видя его недовольство, добавил. — И не спорь! Мыслесвязь барахлит, если что шли гонца.
Я оставил ему четыре десятка сержанта Глыла и отошедших со стены Бесов Черного легиона и легиона «Лукари», общей численностью еще десятка в три (одинокие фигурки отставших воинов, по одному, по два, все еще пробирались к нам, взбадриваемые стрелами улюлюкающих наемников меерала, что заняли стену и теперь, словно в тире, отстреливали моих юнитов). В резерве у него были Гончие.
Бесы один за другим принялись карабкаться на уступ и шустро располагаться вдоль парапета. Гончие оказались там много быстрее, вознесясь огромными розовыми молниями. А я с остальными отправился в центр нашей обороны.
Противник здесь отошел, чтобы также поправить свои боевые порядки. Но от «Славы Дутура» остались рожки, да ножки. Едва полсотни Бесов перекрывали пологий подъем на второй ярус, а позади них, прямо на граните, развалились Рыцари Хаоса. Ну надо же, оказывается, этим монстрам тоже надо отдыхать!
Все пространство перед Бесами было усеяно трупами. И, увы, по большей части это были тела моих воинов. Лишь изредка виднелись темные силуэты павших Железных Рыцарей, как правило, развороченные секирами ребят Галила.
Сам Галил лежал под стеной ближайшего Загона Гончих. Лицо Рыцаря Хаоса представляло собой жуткое месиво из раздробленной кости и вывороченного мяса. Было решительно непонятно, где находится рот, а где нос. Из пустых глазниц сочилась черная кровь, он судорожно дышал с таким хрипом и хлюпом, словно собирался выплюнуть легкие.
Не знаю, как он смог учуять мое приближение, разве что по запаху. Еще удивительнее было то, что он вообще находился в сознании. Рыцарь Хаоса вдруг приподнял изуродованную голову и еле слышно просипел:
— Повелитель… Знай… Я дрался за твою… с-славу…
Бл*дь, не знаю, что творилось в этот момент в набитой программами «Отбора» голове этого юнита. Успело ли возникнуть там сознание, подобное тому, что постепенно зародилось в моих Капитанах? А, быть может, вообще — это сознание — всего лишь подобие разума? Виртуальный имитатор? Какой-то вид самообучающейся сети? Живая микросхема?
Но мне плевать, что это было. Этот разумный монстр умирал за меня, и только это имело значение.
Я подошел, аккуратно присел возле судорожно дергающегося огромного изломанного тела и положил руку на плечо Рыцаря Хаоса.
— Я знаю, Галил. Знаю. Покойся с миром.
И резко отвернулся от хрипящего чудовища. Рыцарь Хаоса в последний раз обратил пустые глазницы к вечернему солнцу и ушел в иные миры.
Тут я оставил Быра и подчиненных ему собачек, а сам с бывшим отрядом Зухара поспешил на левый фланг, где дела были совсем швах. Здесь кипел бой. Из моих сил здесь были лишь разрозненные группки успевших сбежать со стены Бесов. Правда, их было довольно много. Мелькающие тут и там отряды в корявых доспехах, а то и вовсе без них, цепляясь за уже полуразрушенные хижины кобов, с трудом отбивались от наседающих на них Ветеранов. Здоровенные мужики в качественной, хотя и разномастной броне, также сбившись в группки по три-четыре рыла, с помощью такой-то матери, постепенно отдавливали моих воинов в сторону центра. Бесов спасало лишь то, что здесь было всего пяток Рыцарей, но позади, на пустыре, метрах в пятидесяти, уже почти был сформирован отряд, что сомнет нас ко всем чертям. И хуже всего то, что там наблюдалось три голема-огнеметчика!
Комтур Харпе очень быстро нащупал наше слабое место и по всем воинским канонам собирался ударить именно по нему.
Кстати, а вот и он, собственной персоной! Не поленился забраться на Сторожевую Башню. В окружении нескольких подручных он оживленно жестикулировал, раздавая приказы, которые должны были нас уничтожить.
Я уже понял тактику сраного ублюдка. Скотина не спешила, делая свои ходы с тройным запасом прочности. Он мог, к примеру, ворваться в застройку на наших плечах, но предпочел подтянуть войска и перегруппироваться, так, чтобы ударить наверняка. Это его качество проявлялось и в боях на Равнине Малого Сура, и в первых штурмах крепости. Да, такая тактика могла вести к упущенным возможностям, но, думаю, чаще приводила, как говорится, к запланированной победе.
Но сейчас, эта перегруппировка послужила нам хорошую службу. Правда, время, отпущенное нам Комтуром, было уже почти на исходе. На привратной площади и прилегающем к ней пустыре сосредоточилось под тысячу воинов Ордена. Здесь были все: и Ополчение Ветеранов, и наемники меерала и, конечно, сами Рыцари, коих, несмотря на все понесенные потери, было еще не менее двух-трех сотен. В центре пустыря догорали останки Гаккорука. Могучая тварь, лишившись хозяина, начисто утратила волю к жизни и была сожжена големами-огнеметчиками.
Я отдал приказ Абрыку и два Сцилохора врубились в ряды противника. В воздух полетели перерубленные клешнями тела. Прошло всего несколько секунд, и дрогнули даже Ветераны. Они прыснули во все стороны, пытаясь укрыться за хлипкими строениями из камней и шкур, но Абрык и Суф — два лихих бородача, управляющими этими ужасными монстрами, с гиканьем и свистом бросились их преследовать, расчищая наш левый фланг.
Твою мать! Знал бы, что равнинные монстры будут настолько страшны против войск Ордена, порезал бы Зухара на ленточки, но узнал, где они их берут!
При помощи родного старорусского, я собрал разрозненных Бесов и погнал их на уступ, выстраивать подобие обороны, и потому чуть было не проворонил момент, когда ряды противника качнулись и возглавляемые Големами-Огнеметчиками, перешли в наступления.
— Абрык, назад! — крикнул я что было сил, призывая увлекшихся наемников к отходу.
И весьма вовремя. Длинная струя огня чуть было не поджарила Сцилохору Абрыка хвост. Монстры заверещали, заклацали клешнями и, словно нехотя оторвавшись от разбегающихся ополченцев, вскарабкались на второй ярус. Я тут же отправил их в тыл, приберегая для возможных контрударов.
Не прошло и минуты, как тугие струи огня ударили по сложенному из Камня парапету. Косматое пламя разлилось, словно это была жидкость, заставив Бесов скорчиться за укрытием. Похоже, это было что-то навроде греческого огня или коктейля Молотова, и магия здесь была не причем.
«Ор-ра!» — грянул слитный крик. Сразу под сотню Ветеранов прильнуло к откосу. Кто-то тащил Камни, кто-то обычные валуны, какие-то ублюдки даже сгребли несколько трупов моих воинов! Очень быстро они начали складывать сразу три подъема. Высота уступа с парапетом едва ли превышала 3 метра, а кое-где и вовсе была много ниже. Уже скоро по всей длине оборонительной линии закипел жаркий бой. Бесы, укрываясь от стрел, били по штурмующим их людям копьями и бросали Камни и булыжники, я же занялся отстрелом Големов-Огнеметчиков.
Кулак Огня, Кулак Огня… И еще один… Несколько огненных плевков остудили пыл этих ублюдков. Один, объятый пламенем, завалился на спину и дико заверещал. В его механизмах что-то бамкнуло и огромный шар пламени поглотил сразу несколько стоящих рядом воинов. Видя это, оставшаяся пара отвалила в тыл.
Почти физически ощущая, как утекает время, я послал за подкреплениями (в глубине крепости еще куковало с полсотни Бесов-Воителей легиона «Лукари»), но это и все что я мог сделать. Так как уже через пару минут и остальные части армии Ордена двинулись на штурм укреплений. Комнур не собирался давать нам возможность перебрасывать силы на угрожаемый участок. А когда вслед за Ветеранами на приступ нашего фланга пошло полсотни Рыцарей, я понял, что пизд*ц близок…
Уже первым броском они прорвались на второй ярус в двух местах. В отличие от Ветеранов, им не надо было морочиться с подъемами, дакири запросто мог доставить своего владельца на требуемую высоту. Пламенеющие залитые темной кровью Бесов фигуры, словно играючи принялись расправляться с остатками нашей обороны. Резервные десятки лишь на несколько минут сумели остановить их наступление. Верещащей гурьбой Бесы затопили кипящий клинками и смертью фронт, но лишь для того, чтобы раствориться в завалах из трупов.
Твою мать, мы просто утонули во вражьих воинах! Куда ни брось взгляд — везде наседают или облаченные в кольчуги и доспешные панцири ополченцы, или Рыцари. Тонкая линия моих воинов держалась из последних сил. На правом фланге дела шли получше, Саня, видимо, все-таки решил пожертвовать частью своих сил, и устроил ублюдкам жаркий прием! Настоящий фейерверк разметал чуть ли не половину противостоящих ему боевых порядков врага. В центре тоже все было грустно, но землянин послал туда своих резервных собачек и на некоторое время ситуация там выровнялась. Но а на моем фланге дела вскоре пошли совсем худо.
Я применил Дрожь земли и могучим пинком размозжил голову какого-то бедолаги. Бам-бам-бам. Я просто-таки притягивал стрелы сраных меерала. Спасал только Щит Дутура, коий я обновил уже в четвертый, наверное, раз. На место подохнувшего тут встали два новых Рыцаря. Слаженно прикрывая друг друга, они замахали мечами, норовя оттяпать мне что-нибудь дорогое. Мне пришлось применить всю возможную сноровку, чтобы отбиться от этих лихих парней.
Глухая тоска заедала сердце, каждую секунду на поле боя умирали мои юниты и каждая смерть кровоточащим шрамом пролегала по земному, все еще, сердцу.
Неужели Саня был прав? Черт подери, неужели этот самодовольный урод был прав⁈ И надо было сваливать? Но где я ошибся? В кое-то веки я все делал правильно! Да, я не мог предусмотреть появление тарана, что Комтур выставил на игральную доску буквально из рукава! Но после того, как орденцы пробились в крепость, клянусь сракой Экибастуса, я не сделал ни одной ошибки! Значит, ошибкой было вообще вступление в это гиблое сражение? Неужели этот сраный ублюдок все-таки был прав? Просчитал своим умудренным хрен знает скольки столетним мозгом ситуацию и выдал единственный разумный совет?
Этот чудовищно длинный день все тянулся и тянулся. Я махал секирой как заведенный, пытаясь прикрыть моих воинов. Бесы сбились вокруг меня в плотный строй, отвечая на каждую атаку орденских ублюдков контратакой. Тут были ветераны моих баталий. Бесы Черного Легиона прошли их все, от первых схваток со Сцилохорами, до битв с Цогцогами. И сейчас, они подобно гвардии Наполеона на полях Ватерлоо, были готовы умереть во славу своего Повелителя.
«Вождь…»
Отмахиваясь сразу от трех наседающих на меня Рыцарей, я даже, поначалу, и не расслышал этот с трудом пробившийся сквозь барахлившую мыслесвязь голос.
«Вождь!» — он раздался громче. И я с удивлением и трепетом узнал в нем дребезжащий тенорок Кузнеца.
«Я здесь, Вождь. У меня получилось».