- Пошел вон отсюда, пока я не разозлился, - сказал тот, что держал за волосы девушку Катю. Я видел, что могу справиться с ним быстрее, чем он вспомнит свою фамилию.
- Отпусти ее, - говорю я.
- Вовка, - он обращается к жирному борову, стоящему у дверей. - Если ты объяснишь этому пидору, кто он такой и где его место, то я отдам тебе эту сучку, - он с силой дернул девушку за волосы, как будто хотел встряхнуть ее. Раздался сдавленный стон.
- Хорошо, - Вова улыбнулся. Ему понравилась альтернатива овладеть девушкой лишь за то, чтобы сломать мне пару ребер и выбить какую-то часть моих зубов.
Он приблизился ко мне. Я не ждал, а сразу же нанес ему прямой в голову. Кровь брызнула мне на лицо. Парень на секунду остановился. Потом схватился левой рукой за лицо. Посмотрел на свою ладонь. Увидел кровь, и его лицо приняло выражение пятилетнего ребенка, который вот-вот расплачется.
- Сука! Сука, бля! Андрюха! Он сломал мне нос!
- Ты отсюда так просто не выйдешь, - "Андрюха" оттолкнул девушку в сторону, так, что она, стоя на коленях, упала на пол. Достал неизвестно откуда кастет, и направился ко мне. Когда он подошел на расстояние вытянутой ноги, я подался вперед и ударил его с силой в пах. Он сложился пополам. Опустился на колени и начал кашлять.
- Что ж, как баба по яйцам бьешь? - стонал он.
- Новую жизнь для себя откроешь. Книги, театры и так далее, - проходя мимо него, я еще раз, с силой ударил рукой его по лицу. Он упал на бок, продолжая держаться за своего маленького друга. Из его носа на пол тонкой струйкой потекла кровь. Вова молча стоял в стороне. Катя забилась в угол и тихонько там всхлипывала. Я подошел к ней.
- Пошли, - протянул я ей руку. Она неуверенно взяла ее. Я помог ей встать. На ходу я выдернул пару бумажных полотенец, чтобы вытереть лицо от Вовиной крови, которая уже начала подсыхать.
Вдвоем с Катей, мы вышли из туалета.
- Где здесь выход? - проорал я ей в самое ухо.
Она сжала мою руку сильней, и куда-то меня потянула, надо было полагать к выходу.
Продираясь через сходящую с ума толпу, мы, наконец, оказались на улице. Это был другой выход. Не тот, через который я сюда попал. Держась за руки, мы спустились по ступенькам и, смеясь, побежали вверх по улице. Добежав дороги, перешли ее, и зашли в арку, во дворы. Нашли скамейку. Я сел, а она стала передо мной. На ней была джинсовая юбка и черная майка и темно-зеленые колготки с замысловатым узором. А ногах высокие "Камелоты". Волосы русые. Они были распущены и свисали до плеч.
Я похлопал по карманам в поисках сигарет. Потом вспомнил, что отдал их... Как же ее звали? Кажется, Оля.
- Тебя как зовут?
- Катя.
- А меня Тимур. Тебе сколько лет?
Катя перестала улыбаться, и, вдруг, из ее глаз потекли слезы. Она плакала, как мужчина - без звука. Только плечи вздрагивали. Я никогда не знал, что нужно делать, когда девушка плачет.
- Успокойся, - говорю я, но это не помогает. Я протягиваю руку к ее маленькой руке. Она вздрогнула. Я потянул ее к себе. Катя села рядом, и я обнял ее за плечи. Она уткнула мне свое лицо в то место, где соединяется шея с туловищем. Я не нашел ничего лучше, как гладить ее плечо. Вскоре она перестала плакать.
Катя подняла голову. Тушь потекла. Мы смотрели друг на друга.
- Шестнадцать, - неожиданно, еле слышным шепотом произнесла Катя.
- Что, шестнадцать? - я сразу не понял, что она имела в виду.
- Мне шестнадцать, - до меня дошло.
- Что же ты делаешь тогда в этой помойке?
- Ищу свою смерть.
- Дура, - я улыбнулся. - Успеешь еще.
Мы засмеялись.
А почему, собственно, дура? Разве я не делал то же самое с тех пор, как ОНА исчезла? Разве я не хотел, чтобы меня не стало? Разве я хотел продолжать свое существование без НЕЕ?
- Я устала, - Катя снова начала плакать, но на этот раз она не прячет свою мордашку, которая, надо сказать, оказалась довольно симпатичная. - У моей матери любовник. Она с ним постоянно трахается. Ей даже плевать, что я дома. Она приводит его к нам домой, и они трахаются, трахаются и трахаются! Это животное даже ко мне приставал, когда мать была в душе. А отцу все равно. Он выпьет бутылку и довольный идет спать. А на меня им плевать.
- Посмотри на меня, - говорю я. - Ну, посмотри.
Катя посмотрела на меня.
- Сейчас ты улыбнешься. Я обещаю.
Сказав это, я провел ладонью, касаясь одними кончиками пальцев, по ее лицу. Сверху вниз.
- Ну, как? Лучше?
Она улыбнулась и закивала головой. Потом потянулась ко мне, чтобы я ее обнял. И я ее обнял. Так мы сидели минут пять.
- Есть хочешь? - спросил я. Она отрицательно завертела головой. - Ну, а проводить тебя хоть можно? - на этот раз она закивала по-другому, да еще и заулыбалась. Мы встали. Я взял ее за руку, и мы пошли.
Возле метро стояла бабка и продавала ландыши. Поздновато уже. Чего она стояла, не понятно. Я купил у нее букетик ландышей и подарил их Кате.
- Мне никогда не дарили цветов, - она улыбалась, а на лице было видно маленькое, минутное счастье. Катя поцеловала меня в щеку. - Ой! Какой ты колючий!
Я засмеялся.
Глава 10
17:18. Институт.
Я сидел на унитазе, со спущенными штанами, в правой кабинке, оперившись головой на деревянную перегородку.
За десять минут до этого я лежал на траве, закинув руки за голову. Я утопал в удивительно синем небе и завидовал птицам, что проносились по совершенно не мысленным траекториям надо мной.
Я чувствовал себя, как лилипуты, что бегали по телу Гулливера. Мне казалось, что трава выросла до размеров исполинских деревьев. Весь окружающий шум, голоса... Все-все-все куда-то исчезло. Растворилось в безвоздушном пространстве моего воспаленного сознания.
- Эй! Черный, с тобой все в прядке? - сначала послышались сильные удары в дверь, а потом голос Олега.
Олег: коротко стриженый парень, с накаченными руками. Рост около ста восьмидесяти сантиметров. Нос был не единожды сломан. Глаза голубые. Кожа смуглая.
- Да. Все ништяк. Сейчас выйду.
Я открыл дверь кабинки и вышел.