Это немного ослабило гадкое ощущение от червя, неумолимо вгрызающегося в мозг. Похоже, моя болтовня его наконец утомила, и он нетерпеливо сказал:
— Довольно. Где лорд Сэро?
— Без понятия, — ответила я. Червь задумался и ненадолго замер.
— Как я понимаю, он тебя не убил.
— Я хороший повар, — не задумываясь брякнула я, а червь пополз, вгрызаясь глубже.
— Понятно, — сказал он так, будто действительно понимал. Будто сам был с этим согласен. — Да, хорошего повара действительно убивать незачем.
— Вот именно, — согласилась я. Голова промёрзла, наверное, до мозга. Хотелось надеть капюшон, но я не осмелилась пошевелиться.
— Зачем ты здесь? Одобрил ли это вмешательство лорд Сэро?
— Северный попросила помочь кое-с чем, — ответила я, — я согласилась, но она не рассказала всего, что мне нужно знать. Поэтому пришла сюда, чтобы расспросить её.
Над этим он размышлял дольше, чем мне того хотелось бы. Неужто не поверил или собирался задавать вопросы о задании Северного? На эти вопросы я отвечать точно не собиралась, но скорее всего если откажусь, меня тут же прикончат.
Убьют или же меня без остатка сожрёт червь, который опять зашевелился и стал вгрызаться, вгрызаться, вгрызаться.
— У неё есть помощник, — сказал он.
— Ага, — ответила я, — но я больше не с лордом Сэро.
Сказала и поняла, что совершила ошибку. Один из фейри, стоявших возле здоровяка, сказал:
— Желаете, чтобы мы позаботились об этом? Если оно независимое…
— Я не независимая, — сказала я, — теперь я с Северным.
И это тоже было правдой. Пожалуй, не в его понимании, зато я видела это так. Именно это я мысленно и сказала червячку, копошащемуся в моей голове, и его это, кажется, устроило.
— Я не стану ссориться с Северным Ветром, — проговорил главный фейри, — по крайней мере не сейчас. Мешок с костями, вынесла ли ты что-нибудь из места её проживания?
Правда. Нужно говорить только правду, пока эта пакость копошится в моём мозгу.
— Ага, — сказала я, — вот.
Я показала ленточку, ожидая, что червяк зароется ещё глубже в поисках остальной правды, но нет. «Оу. Точно после гадкого затишья подумала я. Я сделала то, что от меня требовали — сказала правду. Червь не будет допытываться дальше, ему главное, чтобы я говорила правду.
Прямо как Атилас, я могла выдавать достаточно правды, чтобы заткнуть червя. Достаточно, чтобы сбить с толку. Чтобы скрыть. Внезапно мне в голову пришла простая и холодная мысль: а вдруг Атилас стал таким отчасти потому, что однажды в его голове копошился такой же маленький червячок, от которого он не мог избавиться. Может поэтому его отношения с правдой были столь запутаны. Быть может он позабыл, что способен говорить как-то иначе, из-за того, что им так долго пользовались, следили за каждой его мыслью, контролировали каждый шаг.
Возможно в мире За пределами существуют касты и похуже питомцев.
— Бесполезно, — сказал фейри, и червяк вылез из моего уха, хотя пальцы ничего не нащупали, когда я поднесла руку, чтобы раздавить его. — Выбросьте мешок с костями. Ты. Забудь.
В отличии от Джин Ёна, мне совсем не хотелось, чтобы этот Запредельный знал, что его штучки на меня не действуют. На самом деле, я ожидала, что как раз его моджо сработает, ведь червяк-то в мой мозг заполз. Судя по тому, что он даже не посмотрел в мою сторону, когда четырёхрукий выкидывал меня обратно в коридор, удивление сделало моё лицо совсем уж непроницаемым, и он поверил.
Оглядываться я не стала. Просто побежала со всех ног.
Глава седьмая
Я только-только перешагнула порог.
Только-только вошла в дом, как кто-то взвыл:
— Кто приволок труп? Я мыть не буду!
— Грубиян! — в ответ крикнула я. Мне всё ещё было холодно, противно и меня до сих пор потряхивало, но было приятно поорать на кого-то живого. — Доиграетесь, не буду вам кофе варить!
— А никто бы его пить и не стал, если бы и сделала, — с лестницы подал голос Дэниел. Перепрыгнув последние две ступеньки, он вошёл в кухню. — Он бы трупаком вонял.
— Думала вы такое любите, — буркнула я, — разве вы в мертвечине не обваливаетесь?
— Ну ты и расистка, — ухмыляясь возразил он, — так только молодняк делает. Когда мы взрослеем, к нам возвращается человечность, а человеческая часть мертвечину не переносит.
Будто бы подтверждая его слова, ко мне подобрался один из молодых людоволков и, хихикая, потёрся щекой о мой рукав.
— Да какого! — возмутилась я. — А ну кыш!
К другой руке тоже прижались. На меня снизу-вверх глазел другой людоволк-подросток.
— И ты тоже брысь, — сказала я, но тёплые людоволки немного прогнали мерзкий озноб, так что сказала я это не настолько серьёзно, как сделала бы в другой раз.
— Ты в порядке? — всё равно поинтересовался Дэниел. — А то я уже начал волноваться. Получил твоё сообщение, но ты на мои не отвечала.
— Ага. Расскажу после душа. Северный куда-то пропала, и мне нужен будет кофе.
— Северный чего? — спросил он, не дойдя до кухни.
Но я упорно шла к лестнице:
— Потом. Сначала в душ!
Едва заметное движение было знаком того, что за мной наблюдали сверху. Я подняла глаза и увидела их: они выстроились по обеим сторонам от лестницы, просунув головы между перилами.
Из-за пылинок, летающих в последних лучах золотистого вечернего солнца, сцена походила на старомодную фотографию. А интересно, видят ли они меня так же?
— Разве Дэниел вас не покормил? — спросила я.
— Уже съели, — ответил один из них. Его голос плавно долетел до меня, прямо как пылинки. Это был тот самый смелый мальчик, который грозил ложкой другому. Он подпёр пухлый подбородок кулачками и добавил: — Мы хотим десерт.
— Ладно, — согласилась я, — только придётся подождать, пока я не выйду из душа: говорят, я воняю.
— А нас это не беспокоит, — прошептала девочка, ростом чуть выше того мальчика.