— Не… трогай… это! Сколько раз я должна сказать? Если ткнешь слишком сильно, рана треснет, и ты истечешь кровью…
— Не помню, чтобы ты мне это говорила!
— Ты ничего не помнишь? Ничего из этого? — сказала Воробей, когда я покачала головой.
— Последнее, что я помню, это то, как я лежала на столе с открытым мозгом. Потом Фрэнк уложил меня спать. Вот и все.
— Фу, — Воробей мгновение сердито смотрела на меня, прежде чем вздохнуть. — Отлично. Я дам очень краткую версию того, что произошло. Ты уже была в комнате, когда я вернулась…
— В какой комнате?
— В нашей. Наше общежитие? Пожалуйста, скажи мне, что ты помнишь общежитие.
— Да, я помню общежитие, — огрызнулась я. — Но как я туда попала?
Воробей пожала плечами.
— Фрэнк катал тебя по коридору на больничной койке? Ты пришла? Я не знаю и мне все равно. Все, что я знаю, это то, что я едва прошла, и ты начала приставать ко мне с тридцатью тысячами вопросов.
— Сомневаюсь, что тридцать тысяч…
— Безжалостно. Ты была совершенно неумолима. Знала ли я, что у нас в головах есть микрочипы? Мой чип того же цвета, что и твой? Почему ты X1, а я X2? Почему я в краске? Непрекращающийся, бесконечный поток чепухи.
— И ты мне ответила? — сказала я.
— Да, но только потому, что ты заперла меня в душе. У меня не было другого выбора.
— Ты была в душе?
— Конечно, я была в душе. Как еще я должна была смыть краску?
Мне стало так стыдно, что я чуть не упала со скамейки.
— Я же не была… там?
Воробей смотрела на тепло, расцветающее на моем лице, ухмыляясь.
— Нет, я была в душе. Ты стояла снаружи, блокируя дверь.
— Это… это намного хуже! — взвыла я. — Я просто стояла снаружи и смотрела, как ты принимаешь душ? И ты позволила мне? Что, черт возьми, с тобой?
— В этом ты была леди, — заверила меня Воробей. — Все время не сводила глаз с моей шеи. И я не могла сдвинуть тебя с места, не сломав чего-нибудь — ни двери, ни твоих костей. В конце концов, ты ушла, — добавила она. — Значит, никакого вреда не было.
— Никакого вреда…? — только эти слова я смогла произнести. Остальное, что я хотела сказать, попало в огонь, пульсирующий на моих щеках, и испарилось.
Воробья, похоже, это совершенно не беспокоило. Ее лицо осталось спокойным, а ее глаза впились в меня. Наверное, меньшее, что я могла сделать, это сидеть спокойно и позволить ей некоторое время смотреть на меня. Я должна была позволить ей это.
— Нагота беспокоит меня не так сильно, как тебя.
Да, потому что ты идеальна, подумала я. Если бы я была сложена как Воробей, я бы чувствовала себя намного лучше в своей коже — в основном потому, что мне не нужно было бы беспокоиться о том, что люди увидят все веснушки на моей заднице. Однажды я повернулась в зеркале и чуть не ослепла.
Было похоже на пару перепелиных яиц сзади.
— Так ты знаешь о микрочипах? — сказала я, отчаянно пытаясь увести разговор от наготы.
Воробей закатила глаза.
— Нет, я больше не буду, Шарли.
— Что не будешь?
— Я больше не буду с тобой разговаривать! В прошлый раз это заняло три часа!
Три часа? Меня не было три часа?
Нет, не было. Я очнулась и ходила вокруг, заманила Воробья в ловушку в душе и задала ей тысячу вопросов — но почему-то ни один ответ не всплыл в голове.
— Что мне дал Фрэнк? — спросила я. — Как я могла ходить и говорить, но ничего не помню?
Воробей пожимает плечами. Она внимательно наблюдает за мной, дожевывая последний кусочек своего печенья.
— Так ты ничего мне не скажешь?
— Неа.
— Давай, просто дай мне несколько быстрых ответов.
— Нет. И знаешь, почему? — Воробей наклонилась над подносом, и ее пальцы крепко сцепились. — Потому что, если я отвечу на один вопрос, будет другой. И другой. И я подниму глаза и пойму, что потратила весь вечер, отвечая на ту же чушь, на которую отвечала раньше.
— Это не чушь! Это важно!
— Возможно, для тебя так оно и есть, — прямо сказала Воробей. Ее глаза сияли страстью, которая не совсем соответствовала спокойствию в ее голосе. — Может, тебе важно знать обо всем этом, чтобы ты могла сбежать из Учреждения и вернуться к ударам камнями, пока ты не научишься добывать огонь…
— О, я знаю, как разжечь огонь.
— …но я счастлива здесь. Мне здесь нравится. Так что, если хочешь задавать вопросы, ломать вещи и злить Фрэнка, делай это сама.
— Хорошо, хорошо. Я не буду задавать кучу вопросов о чипах, — быстро сказала я, когда Воробей встала, чтобы уйти. — Но ответь только на это: я что-нибудь говорила тебе?
— Что-нибудь?
— Да, я говорила тебе о… Не знаю, говорила ли я что-нибудь, что звучало так, будто это может быть личным? Или я сделала что-то странное?
Теперь, когда я знала, что последние три часа я была практически не в себе, я была обеспокоена тем, что могла сказать что-то смущающее. Или что я могла найти какое-то незапертое оборудование и взорвать — не то чтобы я была настолько глупа, чтобы взорвать Учреждение…
Но я не была уверена.