— Нет.
— Нет? Ты уверена?
— Да. Ты задавала мне вопросы, заперла меня в душе, пока я не ответила на них, а потом я помогла тебе одеться, и мы…
— Что значит, ты помогла мне одеться? — пробормотала я.
Воробей приподняла бровь; на ее губах играла насмешливая улыбка.
— Ну, ты не могла прийти на ужин в больничном халате.
— Почему, черт возьми, нет?
— Они все открыты сзади, — она постучала по скамейке носком сапога. — Никто не хочет сидеть голой задницей на холодном металлическом сиденье.
Я была в шоке. Я застыла от унижения. Воробей выбросила свой поднос и направилась к двери, когда у меня, наконец, хватило духу крикнуть:
— Его открыли сзади?
— Это было. Они все такие.
— Так ты… ты видела мои веснушки?
Она пошла через дверной проем спиной вперед, ухмыляясь, когда ответила:
— Ага.
* * *
Прошло две недели. Не думаю, что я спала больше десяти часов за все это время. Внутри Учреждения было ужасно тихо: очевидно, оно было построено для того, чтобы вместить целую кучу людей, но пока единственной, кого я видела, была Воробей. Даже Фрэнк исчез.
После того, как он разрезал мне голову и накачал меня веществами, я не спала всю ночь, думая о том, что я собиралась ему сказать — думая о том, что я собиралась спросить у него. Если Фрэнк собирался держать меня взаперти в пустом здании, похороненным на милю под землей, с Воробьём, то самое меньшее, что он мог сделать, это ответить на несколько моих вопросов. Но я не могла его найти.
Поэтому мне пришлось придумать другие способы провести время.
— Добро пожаловать, X1-37.
Когда я коснулась ручки, над дверью командной комнаты вспыхнул зеленый свет. Мой отпечаток работал только на нескольких дверях. Честно говоря, я была удивлена, что он работал вообще. Я бы точно не стала доверять мне.
Командная комната была местом, где я впервые встретила Фрэнка: это комната с наклоном вниз, где всю стену занимали десять огромных экранов. К экрану вели три ряда столов, на каждом из которых было полно ручек и кнопок, а также рычагов, которые выглядели как миниатюрные переключатели передач.
Я проводила большую часть своих дней в командной комнате. Я рано поняла, что эти экраны показывали какое-то видео о том, что происходило в Ничто. Это было похоже на то, как я наблюдала, как линза Фрэнка увеличивала и уменьшала масштаб изображения моей головы, за исключением того, что эти линзы были расположены где-то в небе над Ничто. Сверху. Если я не нажму одну из красных кнопок несколько раз, все, что я смогу увидеть, — это черные точки деревьев на огромной полосе коричневой земли.
Изображения дрейфовали широкими, медленными кругами. Проходило около тридцати минут, прежде чем что-то, что я уже видела, снова всплывало. Некоторые экраны парили над озерами или старыми зданиями — достопримечательностями, которые мне было легко узнать и запомнить. Но на большинстве из них не было ничего запоминающегося.
Просто медленное, бесконечное вращение пустой земли.
Если бы я не была так измотана, мне бы уже наскучила командная комната. Но смотреть кучу медленных видео было всем, на что у меня хватало сил. Я выбрала стол и смотрела на соответствующий экран, ожидая, что произойдет что-то интересное, чего никогда не происходило.
Иногда мне казалось, что я видела человека, бегущего в Ничто. Я нажимала на красную кнопку, которая увеличивала изображение, но обнаружила, что это был всего лишь олень. Или дикий кабан. Тысячи кабанов. Уолтер не поверил бы мне, если бы я рассказала ему, потому что иногда нам требовалась неделя, чтобы найти хотя бы одного. А на тех, что нам удалось подстрелить, никогда не было много мяса.
Но там были тысячи сильных и с пухлыми животами, свисающими близко к земле. Хотела бы я придумать способ заманить одного из них в Учреждение. Еда здесь была настолько плохой, что я начала скучать по безвкусной еде из Далласа.
Однако я мало что могла сделать из командной комнаты. Был переключатель с пометкой «Ручное управление», но за корпусом из непроницаемого стекла. Хотя это не могло быть стекло, потому что стекло рано или поздно разбилось бы. Эта штука могла пережить выстрел. Я пинала его, била стулом и пыталась вскрыть стержнем, который нашла прислоненным к стене в медицинском отсеке.
Ничего.
Ни царапины.
Единственный способ убрать корпус — вычислить код на клавиатуре рядом с ним, а я понятия не имела, что это мог быть за код. Я даже не знала, сколько цифр в нем должно быть. Может, четыре. Может, двадцать четыре. Я могла бы потратить всю свою жизнь, нажимая на кнопки, надеясь, что случайно нажму на нужные цифры… что я и делала.
Находясь в бессонном состоянии, я проводила дни, наблюдая, как твердая коричневая земля медленно вращалась по кругу, в то время как я набирала случайные последовательности чисел на клавиатуре, которая не давала мне понять, приближалась ли я к цели. Это странно гипнотизировало вместе со щелканьем кнопок.
Глаза через какое-то время стали тяжелеть. Дыхание входило и выходило из моих легких без каких-либо усилий. В моей памяти были теплые черные провалы: сначала они были маленькими, но с каждой минутой становились все интенсивнее. Через какое-то время они начинали тянуть меня за голову. Они тяжело сидели между моими глазами и тянули меня вниз своей тяжестью…
Щелк… щелк, щелк… щелк…
Шум доносился откуда-то из-за пределов моих снов. Он пронзал теплые почерневшие стены настойчивостью чего-то реального. Не чувство. Не сон. Эхо — резонанс реальности.
И это дико раздражало.
… щелк, щелк, щелк… щелк …
— Боже мой!
Я оторвала голову от стола и зарычала, поворачиваясь на стуле. Я была готова что-нибудь сломать, если придется. Я сделаю все возможное, чтобы остановить этот щелкающий звук. Я была так близка — так близка к тому, чтобы, наконец, немного отдохнуть. И я сделаю все, что я…
— Воробей?
— Ты пускаешь слюни во сне, — сказала она, не глядя. Ее серебряные глаза были устремлены на стену экранов. Она быстрыми, резкими движениями двигала крошечный рычаг переключения передач на столе.
Щелк… щелк, щелк…
Я развернулась и с изумлением наблюдала, как изображение на ее экране — экран номер четыре — повернулось в такт ее движениям. Воробей как-то управляла изображением. Она была за рулем. Я снова взглянула на ее стол и чуть ли не взвизгнула от волнения, увидев, что она открыла корпус на своем ручном переключателе.
— Ты знаешь код?
— Да.
— Как? Какой он?
— Я знаю код, потому что обращаю внимание. И я не скажу тебе, потому что ты просто сделаешь с этим что-то плохое, — сказала Воробей. — Фрэнк предупредил меня о тебе, о том, какой дикой ты можешь быть. Я не позволю тебе разрушить Учреждение так же, как ты разрушила все остальное.
Мне не следовало рассказывать Фрэнку обо всех бедах, в которые я попадала. Уолтер и я делали только то, что должны были, чтобы выжить, а это делали все в Ничто. Но я видела, как Фрэнк и Воробей сочли меня дикарем. Им никогда не приходилось ничего делать, чтобы выжить. Они даже не снимали кожу с мяса.
— Ты видела Фрэнка?