Она опустилась на колени передо мной. Я смотрела, а она сняла шляпу с головы и провела пальцами по густому пятну ярко-рыжих кудрей под ней. Моя кровь стала горячей, а кожа — липкой, когда я вспомнила, каково это было, когда эти руки тянули мои волосы.
Еще одна волна разочарования накатила на мой язык, когда я подумала о том, какой могла быть та ночь, если бы воспоминания обо всех плохих вещах не сбили меня.
— Просто пообещай мне, что в следующий раз будешь немного жестче, хорошо? — тихо сказала Анна. На ее лице проступило беспокойство — я узнала то же выражение, с каким она смотрела на меня, когда я вырвалась из ее рук. Когда плохие вещи не оставляли меня в покое.
Я вздрогнула от боли, тяжело вздохнув.
— Я не думаю, что будет следующий раз, Анна. Я думаю, это все.
— Ты так думаешь?
— Ага, — я вытянула руки вперед еще раз, просто чтобы убедиться, что они все еще в порядке и связаны. — Это точно конец.
Она отвела взгляд — и на секунду я увидела, как теплый свет рассвета озарил ее лицо. Анна выглядела идеальной, умопомрачительно совершенной, и я поймала себя на том, что тянулась к ней. Будто я увидела самое лучшее, что могла предложить жизнь. И теперь я могла уйти.
Мой подбородок опустился на грудь, и я начала глубоко дышать. Я парила на краю того, что обещало быть вечным спокойным сном.
— Эй… иди сюда, — прошептала Анна.
Я подняла глаза, чтобы улыбнуться ей, и увидела, что мир изменился.
Дождя больше не было. Трава подо мной стала густой и зеленой. Птицы пели на деревьях вокруг нас. Ветер не нес лед — только успокаивающее весеннее тепло, от которого мое тело казалось месивом. Кашей. Мне хотелось лечь и погрузиться в землю.
Когда Анна наклонилась надо мной, я ощутила ее тень. Ее руки обвили мои лодыжки и медленно потянулись вверх по ногам. Это давление не было похоже ни на что, что я когда-либо чувствовала. Почти замечательно. Почти невыносимо. Чувство витало так близко к муке… но в конце оно становилось слаще.
Это был приятный шок.
— Что ты делаешь? — выдохнула я, когда ее руки скользнули вверх по моим коленям.
— Ты же не думала, что я так легко тебя отпущу, да? — прошептала Анна, улыбаясь. — Ты никуда не пойдешь, пока я не попрощаюсь.
Я не знала, что она имела в виду. Затем внезапно ее лицо наклонилось к моему — и я точно знала, что она имела в виду.
Анна хотела поцеловать меня.
Она намеревалась поцеловать меня в губы.
Ее глаза закрылись, когда она наклонилась; ее руки скользнули к моим бедрам. Я ощущала ее дыхание на своем подбородке. Чувствовала, как ее губы парили так близко к моим — и прилив, который я испытывала в этот момент мог сбить меня с ног.
Вместо этого я упала на спину.
Анна крепче сжала мои ноги, потянула меня вперед. С силой. Моя задняя часть оторвалась от земли, и мой затылок сильно ударился о решетку позади меня.
— Ой! Для чего, черт возьми, это было? — завопила я.
Дождь вернулся. И мокрый снег, и ветер, и холод. Когда я открыла глаза, я увидела, что мир был так же несчастен, как и когда я покинула его. Но на этот раз я была не одна. На самом деле.
Анна исчезла — и вместо нее надо мной склонился кто-то другой.
Мои глаза двигались, чтобы сфокусироваться на лице молодого человека. Он был волосатым и грязным. И на нем был какой-то халат из меха животных. Его руки сжимали мои ботинки — он уже развязал шнурки и, наверное, просто пытался их сорвать. Вот что заставило меня упасть на спину и удариться головой.
Наши рты одновременно открылись. Он отдернул руки, а я убрала ноги подальше от него. Через секунду он отполз от меня, словно от змеи, и крикнул:
— Джошуа! Джошуа! Эта жива!
ГЛАВА 2
— Жива? Как такое возможно?
— Н-не знаю. Ее сильно побили. Но она достаточно жива, чтобы ругаться.
Я пыталась сосредоточиться. Пыталась щуриться сквозь ветер и дождь, пока ко мне шли две расплывчатые фигуры.
Юношу было проще разглядеть. Наверное, потому что я его уже видела. Мой взгляд быстро сосредоточился на его пятнистой бороде и гриве темных волнистых волос. Его одежда из звериной шкуры свободно висела на его худых плечах. Она почти проглотила его. Насколько я могла судить, веревка, которую он носил вокруг талии, — единственное, что удерживало все это вместе.
За ним внимательно следовал пожилой мужчина. Плечи этого мужчины были широкими, и они заполняли его одежду до швов. В его волосах и бороде были полосы седины. Глубокие складки портили кожу на его лбу. Я не могла сказать, были они от возраста или солнца. И я не тратила время на размышления.
В ту секунду, когда я заметила длинный посох в его руке, мои глаза больше ничего не видели.
Я надеялась, что он послушает, а не решит ударить меня этим.
— Как она ругалась? — сказал старший. Казалось, погода его не беспокоила: его грива спуталась в темные тугие кудри. В завитках его бороды были ледяные крупинки. Но он наклонился к резкому ветру, будто не чувствовал его. — Неужели она произнесла имя Господа напрасно?
— Нет, — ответил молодой человек. Он казался обеспокоенным. Его худое тело дрожало под мантией, и он стиснул зубы, когда сказал. — Нет, она просто сказала «черт возьми» — какого черта я ее дергал, наверное.
Глаза старшего потемнели.
— Ты прикоснулся к ней?
— Ну, да. Я не знал, что она жива. Я бы не прикоснулся к ней, если бы знал, Джошуа.
Пожилой мужчина, Джошуа, пристально смотрел на меня. Он держал свой посох так, будто хотел воткнуть его мне в нос, и я никак не могла остановить его. Я боялась этих двух мужчин больше, чем двадцати с лишним койотов.
Мужчины не убьют меня просто так.
Я закрыла глаза и отвернулась, съеживаясь от того, что точно будет адским ударом. Но вместо того, чтобы бить меня, Джошуа сунул посох между моими коленями и использовал его, чтобы раздвинуть ноги.
— Нечистая, — прошипел он через мгновение.
Я взглянула, туда, куда он смотрел, и чуть не расхохоталась.
Это все, что я могла сделать со своей ситуацией на данный момент: смеяться. Конечно, у меня началась истерика после всего. А как иначе? Все же было не так плохо — нужно было добавить.
— Я думал, она умерла, Джошуа. Я думал, что она умерла, как и все остальные, — сказал юноша.
— Я тебе верю, — через мгновение ответил Джошуа. Он вытащил посох и повернул лицо к брюху грозовых туч. — А раз ты не знал, может, Бог тебя и простит. Но ты прикоснулся к нечистой женщине. Ты должен постирать одежду и оставаться в одиночестве до захода солнца. Иди.