— Рейнджеры! — сказала я, вскакивая со своего места. — Это рейнджеры!
— Что? — Воробей отодвинула камеру немного дальше. — Хм. Интересно.
Она звучала скучающе. Мне не было скучно. Я была близка к тому, чтобы обмочиться от волнения. Единственными рейнджерами, которых я когда-либо встречала, были Джон Марк и Анна, но их было достаточно, чтобы убедить меня в том, что рейнджеры Старого города были хорошими людьми. И я хотела, чтобы они победили.
Однако рейнджеров было всего около двадцати. И я бы сказала, что граклов было вдвое больше. Они получили немного земли. Около трех минут граклы разрывались между борьбой с рейнджерами и защитой своих спин от горожан.
Затем рухнуло здание.
Она обрушилось с силой на вершину моста, выбрасывая волну огня и раскаленных добела обломков. Оно проглотило ворота и похоронило горожан в своей пылающей пасти. Бой замер на полсекунды. Даже граклы, казалось, съежились, наблюдая, как горожане зажариваются заживо.
— Угу, держу пари, там воняет, — Воробей сморщила нос, когда приблизила картинку, и дрон поймал кадр, в котором таяла плоть на полузакопанной руке. — Наверное, пахнет хуже, чем…
— Анна!
Ее имя было реакцией, инстинктом. Оно вырывалось наружу прежде, чем мой разум успел зафиксировать то, что видели мои глаза.
Но вот она — присела на корточки рядом со своими товарищами-рейнджерами, ее винтовка глухо стучала по плечу, она стреляла лучом в ряды граклов. Она была хорошим стрелком. Я смотрела, как она попала троим в грудь.
— Это Анна! — сказала я снова, будто до сих пор не могла в это поверить.
— Кто?
— Я ее знаю — она моя подруга!
— Которая из?
— Вон там, та, что в красной бандане.
Воробей приближалась, и как раз в тот момент, когда она это сделала, граклы выстрелили еще одним лучом. Он был везде. Будто они выстрелили разом. Рейнджеры исчезали во вспышке синего света; мое сердце поднялось в горло. В ту секунду, когда я снова увидела, оно упало на дно моего живота.
Анна свернулась калачиком на земле, тяжело дыша, держась за левую руку.
Ее подстрелили.
ГЛАВА 12
Граклы бросились со скоростью отчаявшихся. Они были в нескольких минутах от того, чтобы сгореть заживо — от смерти в пожаре, который они начали. Пепельно-черная краска стекала по их лицам, свернувшись под пульсирующими волнами жара. Он таяла на шее и стекала с подбородка липкими линиями.
Я удивилась, увидев, когда большинство из них вспотели от краски, что у Граклов в кожу на лбу были вставлены блестящие металлические диски. Диски были круглыми и блестели в свете луча, когда Граклы нажимали на спусковые крючки. Их глаза были расширены, а зубы — стиснуты от ужаса. Граклы не погибнут в пламени.
Они проложат себе путь к безопасности.
Они убьют ради пути к безопасности.
И на их пути была Анна.
— Ей лучше встать, — прямо сказала Воробей.
Она пыталась. Ее левая рука — ведущая рука — была сильно обожжена. Отсюда я почти слышала, как шипела кожа. Лицо Анны побелело от боли. Она была такой белой, что, когда она сорвала бандану, я увидела бледные веснушки, разбросанные по ее подбородку. Она пятилась, сидя на земле, опираясь на раненую руку и стреляя из винтовки другой.
Несколько рейнджеров пытались схватить ее, но граклы отгоняли их. Они подстроили свой огонь. Они рассчитали время так, что одна очередь стреляла, а другая перезаряжалась. Результатом была почти постоянная волна сине-горячих лучей. Божья стена огня.
У рейнджеров не было другого выбора, кроме как отступить и найти какое-нибудь укрытие. Они отходили, удерживая линии так долго, как могли, пока не наткнулись на какую-то низкую бетонную стену. Лучи не могли пробить бетон. Рейнджеры, перебравшиеся через стену, были в безопасности. У них будет время перезарядить оружие и подготовиться к следующему рывку.
Но я не думала, что Анна справится.
Наконец, она встала на ноги и бросилась к своим товарищам. Один из рейнджеров, крупный мужчина с бородой до груди, перепрыгнул через стену и протянул руку. Он тянулся так далеко, как мог. Анна бросилась к нему. Выстрел с передней линии граклов лизнул ее ногу сзади, когда она прыгнула. Это было не прямое попадание, но достаточно болезненное, чтобы вывести ее из равновесия.
Она не попала по стене.
Рейнджер поймал луч ладонью и с воплем упал.
Никто больше не выскочил, чтобы забрать ее.
Анна была одна — раненая и выглядела очень близкой к потере сознания — пока граклы продвигались.
— Ненавижу это говорить, Шарли, но, похоже, твоя подруга… эй!
Воробей оттолкнула меня от пульта управления. Я не знала, как я добралась до ее стола или когда решила, что было бы неплохо попробовать запустить дрон. Прямо сейчас между моими ушами происходило только одно, одно ярко-красное сообщение, мигающее так сильно, что обжигало мне глаза: Я должна была спасти Анну.
— Шевелись! — крикнула я.
— Нет! Тебе нельзя… прекрати!
Я врезалась в ладонь Воробья, и это было как наткнуться на дуб. Сила сбила меня с ног. Но мне было все равно.
— Уйди с моей дороги, или я…
— Что? Чем ты планируешь заняться? Снова упасть…? Ох!
Как человек, чье лицо было избито, я обычно старалась не портить лица других людей. Я никогда не понимала, как много я использовала свое лицо, пока Аша не вывернула его наизнанку. Даже небольшие движения, например, закатывание глаз в ответ на одну из шуток Уолтера, причиняли чертовскую боль. А если бы я чихнула… о Боже, если бы я чихнула, я пожалела бы, что не умерла.
Я не хотела бить Воробья пяткой по носу, но она не оставила мне выбора.
Я должна была добраться до элементов управления. Я должна была спасти Анну.
— Ах! — Воробей с визгом упала со стула. Вероятно, это был шок больше, чем что-либо еще: я была недостаточно сильна, чтобы пнуть Нормала. — Ты… ты сделала мне больно!
— Я сказала тебе убраться с моей дороги.
Она держалась за нос, и из-под пальцев сочилась кровь. Ее серебряные глаза были обведены красным.
— У меня кровь.
— Перестанет течь через минуту, — прорычала я.