Фрэнк остановился в нескольких футах от задней двери. Внутри вогнутых дисков на его висках мигали красные огоньки, когда его голова сделала один полный круг.
— Мы почти в сорока милях к юго-западу от Учреждения. Ты ослушалась меня, Воробей, — сказал он, его голос гремел из динамиков. — Ты вызовешь гнев Шефа, и он…
Голос Фрэнка внезапно оборвался. Его передняя линза с жужжанием скользнула по телу Анны, и он быстро приблизился к ней.
— Удушье, — сказал он.
— И несколько сотен пудов давления, — добавила Воробей, выпрыгнув из задней части фургона. Она подбежала к Фрэнку и посмотрела на тело Анны, подбоченившись. — Есть признаки жизни?
— Нет. Но она не разложилась так, чтобы ее нельзя было оживить, — его руки согнулись, и металлическая паутина скользила между его пальцами, образуя два набора дисков. От его ладоней начал исходить пронзительный звук, где опасно светился ярко-синий свет. — Воробей, мне нужно, чтобы ты провела сердечно-легочную реанимацию, пока мои электроды заряжаются.
— Хорошо.
— Не забывай быть нежной. Не более двадцати процентов твоей силы…
— Хорошо.
Воробей оттолкнула меня в сторону и упала на колени. Она сложила руки крестом на груди Анны. Затем она начала толкать вниз, будто пыталась втиснуть в свой чемодан еще несколько вещей.
— Что делаешь? Она мертва! — сказала я, мой голос был сдавлен горячей волной слез. — Она… она мертва.
— Клинически да, — согласился Фрэнк.
— Тогда почему ты?.. Что за черт!
Я с ужасом наблюдала, как Воробей открывала Анне рот. Она пригнулась и крепко прижалась губами к мертвому, грязному рту Анны. Воробей с силой выдохнула, и грудь Анны поднялась от внезапного притока воздуха. Затем Воробей снова начала качать грудь, будто ничего не произошло.
Моя печаль по Анне быстро сменилась отвращением. Я не знала, что Воробей делала с ее телом, и мне это не нравилось.
— Стойте! Просто оставьте ее в покое! — я попыталась оттащить Воробья от Анны, но у меня не хватило сил. Поэтому я снова вырвала револьвер из-за пояса. — Оставь ее…!
— Воробей пытается провести сердечно-легочную реанимацию, — сказал Фрэнк, его голос перекрыл пронзительный визг, исходящий от его перепончатых пальцев. — Вручную вызывая сердечно-сосудистую функцию и дыхание, она предохраняет пациента от упадка. Если ты остановишь ее, пациент умрет. Ты этого хочешь, Шарли?
— Нет, — выдавила я, мое тело сотрясалось от гневного жара.
— Тогда ты отойдешь и позволишь нам оказать помощь, — туловище Фрэнка повернулось к Воробью. — Заряжен. Пожалуйста, устрани все препятствия.
Воробей разорвала рубашку Анны одним быстрым рывком, обнажая ее нагрудный ремень. Затем она схватила меня за талию и утащила за пределы досягаемости. — Постарайся успокоиться, Шарли…
— Что он собирается с ней сделать? — буркнула я.
— Просто смотри, и ты…
— Чисто, — Фрэнк склонился над Анной и прижал свои хромированные ладони к ее груди. Через секунду я услышала громкий стук. Тело Анны выгнулось над землей, прежде чем снова упасть. — Нет сердцебиения. Я попробую еще раз. Чисто.
Я наблюдала, затаив дыхание, пойманная в железную хватку Воробья, как тело Анны снова содрогалось в конвульсиях.
И опять.
И опять.
— Не работает, — шипела я себе под нос. Слезы лились из моих глаз, Фрэнк сказал, что попытается реанимировать ее еще раз. — Это не работает… это не сработает…
Тело Анны выгнулось в последний раз под действием энергии, проходящей сквозь ладони Фрэнка. Она резко упала на землю, такая же безвольная, как в тот момент, когда Воробей впервые вытащила ее из-под земли.
По полусекундной тишине, которая наступила, когда Фрэнк выключил ладони, я поняла, что это был конец. Они сделали все, что могли. А Анна все еще была мертва…
— Гах!
Я сильно вздрогнула, когда Анна вдохнула. Она резко села и схватилась за горло. Она кашляла, выплевывая комья грязи и слюны на свою грязную грудь. Ее руки дрожали, царапая лицо, смущенно задевая открытую нагрудную ленту и, наконец, замирая на коленях.
Я знала, каково было просыпаться после смерти: это чувство, когда ты полностью подавлен и измотан. Это расстраивало и путало — обычно я потом не могла вспомнить свое имя, не говоря уже о том, что меня убило. Я знала, что Анна сейчас была напугана и растеряна. И хотела только утешить ее. Сказать ей, что все будет хорошо.
Но Фрэнк вмешался прежде, чем я успела заговорить:
— Пациент пришел в сознание. Кардио-функции: хорошо. Работа мозга: отлично. Дыхательная функция: удовлетворительная…
— Что, черт возьми? — завопила Анна, увидев Фрэнка. Она вскочила на четвереньки, ее рваная рубашка развевалась на ветру. Ее рука потянулась за нее и устремилась вперед с солнечным пистолетом в руке.
— Нет, подожди! Не стреляй! — закричала я. Анна направила на меня пистолет, ее ноги дрожали, когда она попятилась. Я убрала револьвер и подняла руки так, чтобы она могла их видеть. — Не стреляй, Анна. Это я — это Шарли.
— Шарли…? — она щурилась в замешательстве, пистолет дрожал, она изо всех сил пыталась удержать его вес. — Что…?
Она собиралась упасть. Я стряхнула с себя хватку Воробья и поспешила поймать Анну, пока она не потеряла равновесие. Я не была такой сильной, как Воробей, поэтому мы обе оказались на земле. Но, по крайней мере, Анна приземлилась на меня, а не на грязь.
— Ой, — прошипела я, ерзая. Я провела рукавом плаща по лицу Анны, вытирая грязь с ее щек. — Привет. Ты в порядке?
Она смотрела на меня затуманенным взглядом, ее лицо искажало замешательство.
— Может быть.
— Хочешь воды или чего?
Анна моргнула. Казалось, она была на грани сна.
— Думаю, мне нужно… принять ванну?
* * *
Примерно в полумиле от того места, где мы спасли Анну, был ручей. Его защищало такое густое скопление кустов и деревьев, что я бы и не узнала, если бы Фрэнк не обнаружил его своими сенсорами.
— Эта вода родниковая, — заявил он, проверив ручей датчиком на кончике пальца. — В ней безопасно купаться, и после кипячения ее можно будет пить. Воробей, ты поможешь пациентке очиститься…
— Ты действительно думаешь, что это хорошая идея? — вклинилась я. Я поддерживала Анну, закинув ее руку на свои плечи. Когда Воробей потянулась к нам, я защищающе прижала ее к себе. — Я не думаю, что это безопасно.
— Твои идеи? — сказал Фрэнк.