Она повернула его полукругом, быстрее, чем такое тяжелое транспортное средство должно было вращаться. Машина отлетела и врезалась кабиной в край туннеля. Последнее, что я увидела в Медноголовом, — это выражение его лица, когда машина полетела, а край перил оторвал ему нижнюю челюсть.
Кровь залила мое лицо горячей красной струей. Страх был единственным, что держало меня у перил: мои руки обвивали металл с нечеловеческой силой и оставались прижатыми, даже когда моя нижняя часть тела раскачивалась в открытом пространстве.
Воробей не останавливалась достаточно долго, чтобы я смогла подняться. Она вырвалась из туннеля со скоростью, которая настраивала против меня всю силу земли. Я ни черта не видела — я чувствовала, как мои ноги брыкались на открытом воздухе, пытаясь создать достаточный импульс, чтобы подняться на крышу фургона. Но ветер был слишком сильным.
Мои руки немели. Потом стали трястись. Я знала, что у меня была лишь пара шансов зацепиться за крышу, прежде чем иссякнут силы. И если я упаду с такой высоты, на такой скорости, с меня заживо сдерут кожу. Я снова подняла ноги в последнем приступе отчаяния — и ощутила, как кто-то схватил меня за лодыжки.
— Ах! — на полсекунды мне показалось, что это мог быть еще один Медноголовый. Я пяткой вслепую ударила его по лицу.
— Перестань, перестань пытаться меня пнуть, чудачка!
Я перестала вертеться и повернула голову.
— Анна?
Она выскочила из люка, вся ее верхняя часть тела вытянулась, чтобы дотянуться до меня. Ее кудри летели по ветру. Красная бандана закрывала нижнюю половину ее лица, но я видела, как между ее нахмуренными бровями появлялись морщинки, пока она изо всех сил пыталась удержать меня.
— Отпусти! — кричала она.
— Что? Нет!
— Я не могу втянуть тебя, если ты держишься!
Она была права. И хотя каждая кость в моем теле искренне противилась этому, я отпустила перила.
Моя грудь ударилась о крышу фургона, когда Анна грубо потащила меня назад. Она была слишком груба. Она тянула слишком быстро. Мне удалось вскинуть руки вовремя, чтобы не удариться подбородком о край люка. Секунду спустя я рухнула животом, весь воздух вылетел из меня. По крайней мере, я упала на Анну, а не на твердый пол фургона.
Мы лежали на полу в переплетении конечностей. Наши легкие задевали друг друга, пока мы обе изо всех сил пытались отдышаться. Я видела только золотисто-карие глаза Анны, и они смотрели на меня со смесью разочарования и тревоги.
— Ой, — прошипела я через мгновение.
— Ага, — согласилась она, быстро кивая. — Черт возьми, это больно.
— Шарли? — крикнула Воробей спереди.
— Я в порядке, — ответила я. Я сползла с Анны и схватила ее за запястья, помогая ей присесть. — На секунду мне стало страшно, но я в порядке…
— У нас проблема, — коротко сказала Воробей.
Я была готова пробиваться вперед, но фургон уже не подпрыгивал, как раньше. Мы тормозили почему-то. Когда я забралась на пассажирское сиденье, Воробей указала на сообщение, мигающее посреди экрана приборной панели:
Низкий заряд
— Что это значит? — буркнула я.
— Это значит, что в фургоне закончился заряд…
— Я знаю, что это значит! Я имела в виду, почему у нас нет заряда? Солнце встало!
Воробей некоторое время молчала. Я не могла понять, о чем она думала под своей красной лицевой пластиной. Наконец, она сказала:
— Где твой шлем?
— Забудь о моем проклятом шлеме! Что происходит с фургоном?
— Думаю, пушка на крыше использовала гораздо больше заряда, чем ожидалось. И мы ехали очень быстро — кристалл слишком сильно разряжается, Шарли, — фыркнула Воробей, в ее голосе слышалось раздражение. — Мы перестарались. Точно так же, как ты поступила с Фрэнком.
— Эй, это не моя вина…
— Почему мы тормозим? — выдохнула Анна мне в ухо. Она застряла между нашими сиденьями, ее пистолет был направлен в заднее стекло фургона. — Эта штука все еще позади нас!
Я посмотрела туда, куда она указывала, и впервые увидела то, что преследовало нас.
Вероятно, когда-то это был мусоровоз. Но Медноголовые приварили к его бокам и спереди пластину из огромных шипов. Передний набор шипов выступал примерно на пять ярдов за конец его решетки — более чем достаточно длины и веса, чтобы уничтожить практически любое другое транспортное средство, с которым он столкнется.
В том числе и наш фургон.
— Нельзя тормозить! Нужно продолжать двигаться! — сказала Анна.
Воробей тяжело вздохнула.
— Я двигаюсь. И дело не в том, что я намеренно замедляюсь: у фургона низкий заряд.
— Что, черт возьми, это значит?
— Замолчите! — перебила я их. Я наклонилась, чтобы посмотреть в пыльное ветровое стекло. Мои глаза сканировали каждый дюйм бесплодного ландшафта в поисках чего-нибудь, что мы могли бы использовать, чтобы соскоблить медноголовых с нашего хвоста. — Заткнись и продолжай ехать. Просто дай мне подумать…
Мы не могли обогнать мусоровоз. Мы не разлетелись на куски только потому, что он двигался чертовски медленнее нас — мы купили себе примерно пять минут. Я точно знала, что даже пустой мусоровоз так быстро не ехал, а этот вез с полной загрузкой. Вся задняя часть была завалена камнями. Медноголовые, вероятно, нагрузили его, чтобы сбалансировать вес шипов. Но груда камней также служила насестом для двадцати разгневанных вооруженных мужчин.
Они притаились среди камней, их черные лица уставились на наше окно. Я не могла точно сказать, какое у них было оружие. Не мачете, и я была почти уверена, что это не были пистолеты. Они были похожи на букву Т: длинные хвосты с двумя дугообразными ветвями, вставленными в их вершины. Некоторые из них держали свои Т так, будто держали винтовку. Но большинство использовали только одну руку.
И все они были направлены на нас.
— Арбалеты, — сказала Анна, будто она могла прочитать вопрос в моей голове. — Хорошая новость в том, что им придется подобраться довольно близко, чтобы поразить нас.
— Какие плохие новости? — выдавила я.
Анна неловко поерзала.
— Ну… у них металлические наконечники, так что ваша броня будет бесполезна…
— Отлично.
— … и я готова поспорить на большой палец левой руки, что все наконечники покрыты ядом. Когда они нас догонят, — хрипло рассмеялась Анна, — мы все будем похожи на лес. Даже Чокнутые Глаза раздувается и почернеет вместе с остальными… если только у тебя нет в коже какого-нибудь щита от гремучей змеи?
— Ммм, я не знаю, — ответила Воробей. Ее перчатки скрипели, когда руки сжали руль. — Меня и раньше убивали стрелами. Это не так плохо.