Анна не была грызуном из сточной канавы, не знающим ничего, кроме дня и ночи. Она знала, что должно было произойти. Она знала, что Воробей спрыгнет с моста и упадет на землю с нечеловеческой высоты. И она так переживала из-за этого, что ее даже трясло.
Я выползла из окна и повернулась так, чтобы мои ботинки первыми коснулись земли. Я шла за Воробьем примерно десять ярдов вниз по задней части моста. Все дрожало. Я слышала, как стонали древние бетонные балки, пока мусоровоз с трудом поднимался к гребню. Возбужденные крики Медноголовых разносились сквозь сильный ветер, как демонический вой.
— Позаботься о ней, — крикнула я, пока Воробей продолжала убегать. — Помни — она человек. У нее только одна жизнь. Так что, несмотря ни на что, ты доставишь ее в безопасное место. Я найду тебя, когда все это закончится.
— Я буду осторожна, — крикнула Воробей. Она не останавливалась и не обернулась.
Анна вывернула шею, чтобы посмотреть на меня, и я старалась не отвлекаться на страх в ее глазах.
— А ты? Где ты…? Шарли! Шарли!
— Я буду в порядке! — уверила ее я. Хотя я прекрасно знала, что со мной, вероятно, не все будет в порядке. Весь вес моей жизни зависел от того, смогу ли я убедить Фрэнка сохранить ее. И я думала, что Фрэнк, наверное, немного злился на меня.
Я повернулась к фургону и поставила Фрэнка на раскаленный бетонный склон. Он мигнул зеленым, когда я нажала на его кнопку. И через пару секунд он выпрямился во весь рост.
— Ты не понимаешь, какое влияние твой усиленный коммуникационный рецептор может оказать на любое подразделение в пределах твоего диапазона, — Фрэнк ругал меня, будто не понимал, как долго бездействовал. — Если ты не научишься контролировать себя сейчас, очень вероятно, что ты… Шарли, мы находимся на очень опасной высоте, — динамики Фрэнка стали тише, а его руки были раскинуты, словно хромированная блокада, не давая мне подойти слишком близко к краю мостика. — Твое тело не останется целым, если ты упадешь отсюда.
— Да, я знаю, — сказала я, вытаскивая чеки из гранат. — Вот почему мне понадобится твоя помощь.
ГЛАВА 25
— Ты привела в активность взрывное устройство, — сказала Фрэнк, его линза отметила гранаты в моей руке. — Пожалуйста, отдай устройство, чтобы его можно было безопасно разрядить.
— Я не хочу безопасно их разряжать. Я хочу их взорвать.
Линия на динамике Фрэнка на мгновение прервалась.
— Такой образ действий опасен и нецелесообразен…
— Но это будет чертовски круто, — прорычала я сквозь ухмылку.
Моя рука дрожала от усилия, которое требовалось, чтобы удержать пружину нажатой. Волнение пронзало мой позвоночник. Я держала в руке огромное количество разрушения — проклятую волну огненной смерти. Я смотрела, затаив дыхание, и мое сердце билось о ребра, пока Медноголовые взбирались на гребень холма.
Они закричали, увидев меня. Мужчины, сидящие на камнях, опустили арбалеты, целясь смертоносными наконечниками стрел в центр моей груди. Я присела и рассмеялась, услышав, как стрелы били в заднее стекло фургона.
Медноголовые сделали свой выстрел.
Настала моя очередь.
Я встала и отвела руку, готовясь к броску. Мой взгляд был прикован к неровной дыре в лобовом стекле. Это будет адский огненный шар.
— Шарли, пожалуйста, отдай…
Хромированная голова Фрэнка повернулась, чтобы посмотреть, как гранаты вылетели из моего кулака и попали в лобовое стекло. Звон, который исходил от их металлических стенок, ударяющихся об пол, внезапно стал единственным шумом на многие мили. И следующие полсекунды тишины были оглушительными.
Мой голос дрожал от волнения и страха.
— Ну, что ты собираешься? Уф!
Я не получила предупреждения: Фрэнк схватил меня металлическими руками и оторвал от земли. Ветер свистел в ушах, когда он побежал к краю моста. Он двигался слишком быстро, чтобы мой разум мог обработать движение; весь мир скатился в затемненное пятно. Он прыгнул с края мостика — так, будто у него в заднем отсеке хранилась пара крыльев — и все замедлилось.
Я встретилась взглядом с одним из Медноголовых. Он перезарядил свой арбалет быстрее остальных. Его черные глаза царапнули мое лицо, и в них горела нечеловеческая ярость. Его губы скривились, когда он прицелился мне в грудь. Я слышала звук струны, когда он запустил в меня стрелу со стальным наконечником, но я не видела, как она летела.
Рука Фрэнка схватила меня за лицо и защитила мою голову, как шлем. Я слышала грохот, когда мусоровоз врезался в борт фургона. Звенел визг пронзенного металла и шипение разбитого стекла, за которым последовал шум, в котором было больше силы, чем звука.
Почти на три секунды весь мир окрасился в оттенки огненно-голубого. Фургон распахнулся, и зверь внутри него расправил пылающие крылья. Он упал и проглотил мусоровоз целиком. Вряд ли у Медноголовых было полминуты, чтобы удивиться, прежде чем их тела распались.
Но, возможно, они успели. Может, они моргнули, а потом перестали существовать.
Взрыв пробил дно моста. Огромные куски арматуры и бетона вырвались наружу волной, испаряясь в воздухе на фоне ярости голубого пламени. Было похоже на дым, вырывающийся из фитиля потухшей свечи: струя серо-коричневых обломков сложилась в яростный веер.
Моя голова сильно ударилась о грудь Фрэнка, когда веер отбросил нас в сторону. Нас откинуло на тридцать ярдов в сторону — и на секунду мне показалось, что мы летели. Мы рассекали воздух, и Ничто со свистом проносилось далеко под нами.
А потом мы стали падать.
Это были самые страшные секунды в моей жизни. Я ощущала это, пока мы падали с той высоты, от которой мое тело не могло уцелеть, — и мои инстинкты сработали. Я кричала, махала руками. Я болтала ногами в пустом воздухе в тщетной попытке замедлить нас. Но мы продолжали падать.
Мы падали так, что я знала, что меня ждали не переломы, мы достигли скорости, которая убьет меня. Не просто убьет: удар о землю с такой высоты превратит меня в мокрые брызги на камнях. Интересно, смогу ли я почувствовать, как рушатся мои кости, или услышать, как рассыпается моя кожа. Интересно, мои органы скатятся по склону или просто лопнут, как яичные желтки?
Я закрыла глаза и обмякла. Мое тело было теплой массой крови, балансирующей на грани беспамятства. Моя голова прислонилась к хромированной груди Фрэнка.
Внезапно я ощутила, как его динамик загудел у моего уха:
— Пожалуйста, приготовься к посадке.
Прежде чем я успела вдохнуть, чтобы спросить, мы упали на землю.
Фрэнк обвил меня своими конечностями в защитной клетке. Я услышала тихий шорох его ног, шаркающих по камням, и мир стал вращаться. Мне удалось оставаться в сознании первые три оборота, и я напряглась, услышав, как тело Фрэнка с грохотом покатилось по склону. Но затем мы достигли скорости, которая была слишком велика для моего разума. Моя голова наклонилась вперед, и в моей памяти возникла огромная черная дыра.
А потом Фрэнк склонился надо мной.
Я видела свое потное лицо в отражении его объектива. Кожа была слишком бледной, а веснушки выделялись, как мошки. В ушах звенело. Будто кто-то тряс колокольчиком у меня над головой. Я видела, как включился динамик Фрэнка, но не слышала, что он говорил, из-за звона.
— Что?
Его динамик снова загорелся. Я уловила только конец:
— … я потерпел неудачу.
— Что ты имеешь в виду? — я села и стала ощупывать себя. Я проверяла себя на наличие царапин, синяков и сломанных костей. Но я ничего не ощущала. — Ты не потерпел неудачу. Ты спас мне жизнь, Фрэнк.
— Я пытался спасти тебя, Шарли. Основой моего протокола является сохранение жизни, когда это возможно, — снова сказал Фрэнк. Линия в его динамике колебалась, прежде чем он добавил. — Но я потерпел неудачу.
Я не понимала. Он сломался? Падение сломало его? Я встала на ноги и тут же ощутила: с ногой было что-то не так.
Было больно. Будто горело. В моей броне была тонкая трещина. Я осторожно коснулась ее и почти вскрикнула от внезапного приступа боли. Я сбросила ботинок и застонала от жжения, пока закатывала броню на ноге.