Объяснений как таковых не последовало. Джон ни словом не обмолвился о том, куда делась Йоко, и как он сам здесь очутился. И, самое главное — почему. Да Пол этих объяснений и не требовал, хотя и безумной радости на лице его не читалось. Джон, вероятно, полагал, что его возвращение решит все само по себе без лишних слов и извинений, но оно как-то все равно не желало срастаться, и как раньше уже не было. Пол шел и непринужденно болтал с Катей, а Джон с угрюмым упорством брел позади и фигачил заросли мачете, которым разжился скорее всего в каком-то из распредцентров. Казарцев пытался развлечь его в меру возможностей, но Джон отмалчивался и даже не пытался делать вид, что ему интересно.
К вечеру до лагеря туземцев оставалось еще около полутора километров, но Алваро настоял на том, чтобы переночевать здесь и явиться в племя засветло. Он выбрал пару деревьев покрепче и сам принялся привязывать к веткам гамаки. Проблема заключалась лишь в том, что гамаков было всего три, а о своем Джон не позаботился, не догадавшись, что на земле в это время года спать попросту невозможно. Это все равно что улечься спать в болото.
— Вот здесь могут поместиться двое, — наконец, со вздохом и явно нехотя выдавил Алваро, указывая им на свой собственный гамак. — Специально в свое время взял двухместную модель — широкую и плотную.
— Хорошо. Туда ляжем мы с Катей, — тут же решил Пол и пояснил, — она самая мелкая из всех нас, это будет логично.
Но что-то во взгляде Джона подсказывало, что он не поверил ни единому слову своего бывшего партнера. И от обиды выбрал гамак подальше от них и улегся, даже не поужинав.
Спалось Кате очень плохо и не только от сопевшего рядом Пола и в целом от неудобной позы. Ей все время мерещился шорох ползущего по ветке чешуйчатого тела и зловещее шипение. Она вздрагивала от каждого кваканья, в ужасе представляя, что это древолаз прискакал отравить ее. Плюс в глубине джунглей воздух оказался куда более влажным, вязким и тяжелым, чем на реке. Ветра здесь не ощущалось совсем, и если во время ходьбы можно было сосредоточиться на преодолении препятствий, то вот расслабиться в такой атмосфере не получалось совсем. Ворочаться она боялась, чтобы не разбудить Пола, и в итоге не сомкнула глаз до самого рассвета, решив поспать у дикарей.
С каждой пройденной стометровкой заросли становились все менее непролазными, все реже приходилось использовать мачете. Почва выглядела все суше, кое-где начали встречаться человеческие следы. На этот раз Джон уже возглавлял шествие вместе с Алваро и выглядел весело и беззаботно, всем своим видом показывая, что ему нет никакого дела до Пола с Катей. Шаг его был еще бодрее обычного.
А потом джунгли внезапно отступили на несколько десятков метров, обнажая круглую прогалину с кучкой ветхих хижин по ее периметру. Всюду сновали шоколадного цвета люди в странно белоснежных набедренных повязках, и приход незнакомцев будто бы ничуть их не удивил. Они лишь равнодушно окинули взглядом вымотанных путников, а потом один из туземцев махнул рукой, приглашая следовать за собой.
— Переведешь? — прошептала Катя дяде Вале.
— В этом нет необходимости, они и так вас поймут. На крайний случай у вас есть Алваро.
— Думаешь, они испугаются тебя?
— Конкретно это племя — нет.
— Ну вот и конец нашего пути, — радостно изрек Алваро, послушно отправляясь вслед за приглашавшим их куда-то туземцем. — Добро пожаловать в последнее в мире дикое племя ЗАМа. Все остальные аборигены уже поглощены цивилизацией, сопротивляется лишь этот островок чудных верований и взглядов. Кажется, они хотят нас чем-то угостить. Не стоит бояться, это самые миролюбивые дикари в мире.
Их усадили неподалеку от самой большой хижины, у костра, вокруг которого стояли — или все же лежали? — странные сиденья, опустившись на которые, путники ощутили их мягкость и упругость. Они походили на изрядно побитые временем подушки кожаных кресел. Жилища туземцев выглядели совсем не так убого, как ожидала Катя: они были сколочены из прочных досок, явно вытесанных из местных деревьев, крыши — покрыты толстой корой, обработанной незнакомой смесью, делавшей их прочными и непромокаемыми. Здесь были и двери на самых настоящих петлях и даже окна, закрытые подобием стекла. Да и белизна набедренных повязок не могла не наводить на определенные мысли.
— Откуда у них все это? — не выдержал Джон, облизываясь на содержимое котелка, аппетитно булькавшее на огне. — Они что, кого-то ограбили?
— Это вряд ли, — покачал головой Алваро. — Но, думаю, они вам сами все расскажут.
— Эй, ребят, — бесцеремонно окрикнул Джон небольшую группку туземцев, выходивших из одной из хижин, — откуда у вас стекло? Вас обеспечивает ИИ с присными?
— Не надо этих инсинуаций, — словно бы даже оскорбился дядя Валя. — Они справляются самостоятельно. У них тут и помимо стекла много всего интересного.
Вся эта небольшая община и вправду производила несколько странное впечатление: построена она была вполне традиционно по меркам дикарей — накидана на поляне группа лачуг с кострами ближе к центру, на которых беспрестанно готовилась еда. Вот только лачуги эти выглядели слишком уж продвинуто, и возле костров туземцы сидели не на земле, не на корточках или бревнах, а либо на описанных уже выше подушках, либо на изящно и умело вырезанных из дерева табуретах. А для поддержания такой безапелляционной белизны набедренных повязок одних золы и песка было явно маловато. Кое-кто из туземцев сидел у входа в хижину и что-то читал, а другие, проходя мимо, начинали обсуждать с ним прочитанное. Но больше всего Катю да и остальных поразил туземец, ловко и умело пользовавшийся шариковой ручкой и выводивший на самой настоящей бумаге какие-то формулы, смысла которых не мог понять никто из них.
— Поговаривают, что когда-то здесь разбился самолет, — пожал плечами Алваро. — Да только с тех пор прошло уже лет 80.
— Любая ручка засохнет. Книги иногда и в библиотеке-то тяжело сохранить, а тут джунгли, тропические ливни… Кто-то явно взял над дикарями шефство! — не унимался Джон.
— Исключено, — покачал головой Алваро. — Туристов здесь почти не бывает. Эта часть джунглей не пользуется популярностью.
— Они могли отправлять все необходимое на дронах. Либо сами прилетали на вертолетах, привозили стекло, обучали письменности…
— А те покорно соглашались изучать чужой язык. Вы бы хоть посмотрели, что читает этот парень. Обещаю, вы очень удивитесь!
Катя, стараясь не привлекать к своей персоне лишнего внимания, подошла чуть поближе к читавшему туземцу, а затем с милой улыбкой на лице вежливо поинтересовалась:
— Это наверняка что-то очень увлекательное.
— С какой стороны посмотреть, — покачал головой дикарь.
— Любовный роман? Приключения?
Тот в ответ лишь прикрыл книгу, демонстрируя обложку, на которой значилось самое шокирующее название, какое там только в принципе могло быть — Гегель «Наука логики».
Попутчики, встретившиеся им на Мачу Пикчу, что-то уже упоминали про Карла Маркса и его «Капитал», но, представляя вылазки туземцев в большой мир за книгами, Катя была уверена, что речь наверняка шла о любовных романах или какой-нибудь боевой фантастике. Но туземцы, свободно и даже как-то лениво почитывавшие Гегеля во время дневной сиесты, это абсурд! Чем бы ни было это их окно — а о сути его Катя начала догадываться уже довольно давно — это какая-то чертова магия.
— А Маркс у вас тоже есть? — уже просто из желания посмотреть на его реакцию уточнила она.
— Это священная книга, — без запинки ответил туземец. — Но, думаю, вы можете ознакомиться с ее содержанием и в другом формате, — кивая на смартфон в ее руке.
Она развернулась было, чтобы пойти обратно к костру, но тут ее посетила одна смелая мысль:
— Скажите, где-то здесь поблизости лежат обломки самолета?
— Вы хотите увидеть окно? — нахмурился туземец. — Ах, ну да. Вероятно, для этого вы сюда и пришли.
— Если бы целью было только оно, мы бы прилетели сюда на вертолете, — принялась спорить Катя.
— Вы, разумеется, можете туда пойти. Препятствовать вам мы не имеем права.
— И что, у вас даже нет старейшин или там жрецов, которые потрясут бубном, свяжутся с местными духами или богами и дадут ответ, стоит нас пустить на бульон или к окну? — невольно скаламбурила Катя.
— Хм, — туземец снова нахмурился. — Сам я в большом мире не бывал пока еще ни разу, не тянет, если честно. Но вы там серьезно все еще верите в богов?
— Как интересно, — пробормотала Катя, даже не замечая, как опустилась на корточки рядом с новым знакомым. — А сами назвали «Капитал» священной книгой.
— Вовсе не в том смысле, в каком вам показалось.
— А это окно… где оно находится? И что это вообще такое?
— Вы наверняка думали, что это нечто вроде храма? — усмехнулся туземец.
— Были у меня такие мысли, но встречавшиеся нам по пути туристы, ранее побывавшие здесь, утверждали, что ЗАМ — это не бог, а скорее философская концепция, но большего добиться от них у нас не вышло.
— Вы можете считать это храмом, можете считать концепцией или даже аномальной зоной. Каждый выбирает свой вариант. Но, мне кажется, вас уже зовут обедать, — и туземец кивнул в сторону костра, с которого снимали котелок с готовым супом.
— Странно, что с вашим-то уровнем развития вы до сих пор готовите на кострах, а не поставили здесь плиту или даже кухонный комбайн! — не удержалась, чтобы напоследок не съязвить, Катя.
— Сюда пока еще не провели электричество, — парировал абориген.
* * *
Давненько я не выходила к вам в прямой эфир, мои пушистые паучата!
Думали, я назову вас котиками или хомячками? Ну уж нет, в сельве о них даже не слышали, зато паучат, способных аж от пули уворачиваться, ну просто завались! Не верите? По правде говоря, я тоже. Но наш гид Алваро готов дать на отсечение что угодно вплоть до собственной лодки, что такие необыкновенные твари — обыденность дождливых лесов Амазонки.
Да, друзья мои, я это сделала! Я покорила Амазонку! И она подарила мне самые противоречивые впечатления за всю мою поездку — как и полагается истинной цели любого путешествия. Здесь и страшно, и страшно интересно, глаза разбегаются от разнообразия растений и животных, скулы сводит от однообразия цвета. Кувшинка, способная выдержать вес взрослого человека — слыхали о таком? А я на ней сидела. Думаю, рисунок Пола станет лучшей иллюстрацией этого смелого заявления. Вас когда-нибудь пытались отравить лягушки? А я едва не отправилась на тот свет от одного лишь прикосновения к этой черно-белой красотке древолазу, но наш доблестный Алваро не позволил свершиться такой вопиющей глупости. Муравьи, в сговоре с деревьями уничтожающие всю фауну в округе? И это не завязка для фильма ужасов! Розовые дельфины, выскакивающие из подводных корней деревьев? Русло реки, поделенное цветами течений ровно пополам? Головы людей, высушенные до размера апельсина? И, наконец, удивительное племя, обитающее в самом сердце непролазных джунглей, но в культурном отношении оставившее всех нас далеко позади? Скажите, вам когда-нибудь встречался дикарь, увлеченно читающий труды Гегеля? Думаете, я перебрала местного веселящего напитка и несу полный бред? Так вот вам фото в подтверждение моих слов! Дикарь самый что ни на есть настоящий, дядя Валя подтверждает.
Но самое неожиданное Амазонка приберегла под конец нашего пути: к нам вновь присоединился Джон. Кажется, Йоко не разделяет его восторгов от южноамериканского континента. Сама-то она прибыла туда исключительно самоутверждения ради, поставив свою скромную и незаметную (здесь должны быть хихикающие смайлы) палатку прямо посреди еще более скромного и незаметного (смайлы заходятся в истерическом хохоте) плато Наска. Художник должен быть доходным, черт бы нас всех подрал с нашими утопическими мозгами. Как думаете, Йоко вообще точно с нашей планеты? Что она делает в мире победившего коммунизма? Пытается перехитрить ИИ? У нее даже с Джоном этого не вышло.
Я могу бесконечно строить версии по поводу их разлада, но что-то мне подсказывает, что истинную причину Джон озвучивать не станет. Хотя Пол явно был бы не прочь ее послушать. Поэтому они до сих пор так и не возобновили полноценное общение. Возможно, что-то изменится после прохождения окна. Пожелайте удачи в этом хотя бы мне. Не знаю, что мне это даст, но если дикарей окно научило читать Гегеля, страшно представить кем после него станем мы. Возможно, я больше никогда не захочу написать в этот блог и рассказать вам что-то веселое, глупое и беззаботное. Возможно, я стану Буддой или отправлюсь постигать вселенские истины в другую галактику — причем прямиком из окна. Поэтому на всякий случай, милые мои читатели, я попрощаюсь с вами. Если я останусь собой хотя бы на чуть-чуть, я непременно продолжу вести этот глупый блог глупой и болтливой девицы, а над этой записью и моими амбициозными фантазиями мы потом вместе посмеемся. Но туземец с Гегелем никак не дает мне покоя.
Если я больше никогда здесь не появлюсь, не приезжайте сюда. Нашей планете вряд ли понравится, если однажды все ее население поумнеет и возвысится настолько, что не захочет здесь больше оставаться. Тем более, что, кажется, это уже где-то было — где-то у Саймака и Кларка, в каких-то научно-фантастических мультфильмах. Неужели именно к этому нас все это время и готовил ИИ? Да ну нет, бред какой-то. В таком случае он не прятал бы это знание от нас в глухой сельве в фюзеляже самолета, разбившегося здесь чуть менее ста лет назад.
Но то, что ИИ и не уничтожил это странное окно, чем бы оно ни было, уже говорит о многом.
В фюзеляже этом туземцы оборудовали нечто вроде храма. Точнее так это место они не называют, но судя по благоговению, с которым они говорят об обломках, отношение у них к самолету этому очень схоже с религиозным. К самим обломкам они обещали отвести нас завтра, а сегодня мы наслаждаемся отдыхом на мягких кроватях (кажется, дикари и правда делают их сами, а не таскают из распредцентров; по их словам, из большого мира они приносят только книги и ничего больше), удивительно вкусной, если даже не сказать изысканной едой, приготовленной на самом простом костре, и интеллектуальными беседами с дикарями. Звучит как какой-то мега оксюморон, мне и самой смешно все это писать, но ведь это правда. Я же никогда вам не вру, лимонные мои муравьишки.
Наверное, пришла пора прощаться. Отвечу каждому в комментариях, а к полуночи временно (или навсегда?) закрою блог — пусть останется памятником наивности и глупости будущей великой и достигшей невероятных высот Кате.
Будьте счастливы, розовые мои дельфинчики, и всегда помните о том, что путешествие в лодке по Амазонке значительно интереснее путешествия глаз по интернету.
Всех целую! Спасибо вам, что были со мной столько лет.
Ваша Катя
Digital Hamster: Ох, ну ничего себе! Удачи вам, автор, в постижении глубин собственного я. Вы выбрали прямо мега экстремальный способ. Я наслышан про это окно и сам бы точно не рискнул в него заглянуть.
Headless Victory: А у нас тут знатоки объявились! Ну-ка, ну-ка, поведайте нам, что же это за окно ЗАМа такое? Сколько читаю нашего замечательного автора, а все никак в толк не возьму — куда же они едут и чего хотят получить в итоге. Просветление?
Valentin: Есть у меня одна теория по поводу названия окна. Точнее я даже почти уверена, но рассказывать пока ни о чем не хочу. И вообще даже если прямиком из окна я улечу в другую галактику, то попрошу Казарцева поведать вам подробности. Уже сама понимаю, насколько несправедливо будет держать вас в неведении после такой-то интриги.
Merk: Ну, интрига, прямо скажем, на троечку. Привет, мадемуазель. Спасибо, что хоть предупредила о грядущем исчезновении. Я буду скучать.
Valentin: Серьезно? А мне казалось, что ты неплохо справляешься и в одиночку.
Nuclear Princess: И мне про окно это расскажите! Страсть как интересно!
Digital Hamster: На самом деле, знаю не так много, но в целом достаточно, чтобы держаться подальше оттуда. Сперва статьи в интернете о загадочном племени заинтересовали. Это же единственные оставшиеся в мире дикари, отвергнувшие цивилизацию, но при этом по сути создавшие свою собственную. Где это видано, чтобы ни с того ни с сего посреди джунглей горстка аборигенов вдруг начала читать Гегеля с Марксом, создавать стекло, телеги-самокаты и прочую утварь на уровне, недостижимом для условий их проживания. У них нет ни электричества, ни инструментов, но тем не менее они создают кресла, умеют писать, ткут и отбеливают одежду… и все это без помощи ИИ и распредцентров.
Greek Roman: Неслабо. А с окном-то с этим что за история в итоге? Как я понимаю, это оно их так внезапно просветлило? Что за байда такая?
Digital Hamster: Много лет назад, еще в прошлой жизни там потерпел крушение самолет, перевозивший что-то сверхсекретное. Что именно — я найти не смог, информацию отовсюду то ли потерли, то ли не считают нужным выкладывать в открытый доступ. Есть подозрение, что именно эта штука так на них и повлияла.
Merk: Есть и еще более серьезные подозрения. Но я лучше промолчу о них.
Valentin: Отчего же, просвети людей. Они имеют право знать правду.
Headless Victory: Вы о чем, ребята?
Merk: Наша великая комбинаторша затеяла все это, ей и предоставляется слово. Залезла в дебри Амазонки и теперь поставила на карту свою жизнь и ради чего? Ради новых впечатлений? Риска? Просветления? Ты уверена, что ты именно в другую галактику улетишь после окна, а не в сумасшедший дом?
Valentin: Я думала об этом. Но дядя Валя мне бы не позволил так рисковать. Ему я доверяю.
Merk: Давно ли? Кто его окрестил старой толстой негритянкой?
Valentin: Заткнись.
Digital Hamster: Я продолжу, можно? В словах Мерка есть доля истины. Дикари-то у нас просветлились, пройдя через окно, а никто из цивилизованных людей при этом сделать этого не рискнул.
Greek Roman: Как так? Те ребята с Мачу Пикчу же били себя кулаками в грудь…
Digital Hamster: Не более чем красование, которое еще не полностью вытравлено в нашем человечестве. Они просто побоялись. Это ведь так, автор? Что вам насчет этого поведали туземцы?
Valentin: Да, с большой земли мы будем первыми, кто попробует сделать этот шаг. Остальные трусили и просто принимали на себя пафосный вид, демонстрируя якобы постижение каких-то истин.
Digital Hamster: Не знаю, что там за истины, но на головной мозг точно нагрузка будет неслабая. Возможно, там какой-то примитивный стимулятор работы мозга раннего поколения. Я бы сделал ставку на это. Поэтому шансы попасть в дурку неиллюзорно высоки. Вы хорошенько подумайте, прежде чем решиться на такое. ИИ тоже может не осознавать масштаб катастрофы.
Valentin: Я еще раз с ним посоветуюсь, спасибо.
Nuclear Princess: Вы жутко смелая. Я бы так не смогла!
Merk: Жутко глупая она. Готова угробить свое я, чтобы что-то кому-то доказать.
Valentin: Пф! Ну и фантазии у тебя.
Merk: Еще скажи, что это неправда. Ты же видишь, как ерепенится Джон в присутствии Пола, и как тому нравится его смелость и безбашенность. Думаешь привлечь его внимание аналогичным поведением?
Valentin: Ну и хамло же ты… Чего тебе вообще от меня надо?
Merk: Да вот прикидываю, насколько еще хватит твоей терпелки, твоего всепрощения и вселенской любви к тому, кому ты совершенно неинтересна.
Nuclear Princess: Ну просто Бенедикт и Беатриче! Я в восторге от вашей перепалки, ребята! Мерк, вы непременно должны прилететь туда к Кате на аэротакси и пройти через окно вместе.
Greek Roman: Мда, отношения у вас и вправду небанальные, ребята. Давненько почитываю ваши перепалки и все жду, когда дело дойдет до свадьбы.
Valentin: Вы все серьезно сейчас? Да я быстрее здесь в сельве поселюсь, чем…
Merk: Да куда уж мне до Пола и его оленьих глаз с поволокой…
Valentin: Так, все. Я закрываю комментарии. Всем удачного дня, а мне удачного завтрашнего утра. И, если вдруг что, привет из дурки! Мерк, я буду ждать тебя там.
* * *
Путь до фюзеляжа регулярно вычищался от моментально восстанавливающих свою густоту зарослей, и на этот раз полусонным путникам не пришлось махать мачете. Алваро идти с ними не пожелал. Катя ждала, что, может быть, Мерк разблокирует номер и захочет посмотреть на все глазами ее голограммы, но чат по-прежнему сиял неподкупно красным цветом. И Джон с Полом по-прежнему не разговаривали.
Спать их накануне уложили с неожиданным даже для всей ситуации комфортом: были самые настоящие кровати с ортопедическими матрасами и одеялами из дышащей ткани в хижине с, как Кате показалось, с шумоизоляцией. Уж как всего этого удалось добиться простым дикарям, никто из них больше даже и не пытался задуматься — до получения ответа на все вопросы оставалось-то всего несколько часов здорового и крепкого сна.
Провожать их не вызвался никто, лишь любитель Гегеля махнул рукой в сторону регулярно очищаемой от зарослей тропы и велел пройти пару-тройку сотен метров вглубь сельвы. Там, дескать, сами все увидите и поймете. Уж они, дикари, и то в свое время разобрались, а цивилизованные люди и тем паче не растеряются.
Первым пошагал Джон, угрюмо смотря себе под ноги, за ним шла привычно ведшая трансляцию для Казарцева Катя. Пол захватил альбом эскизов и даже тубус с красками на случай, если обстановка покажется совсем уж сногсшибательной. Все немного нервничали, потирали заспанные лица, мечтали о завтраке.
— Сейчас отстреляемся, — бормотал себе под нос Джон, — и я наверну тех круассанчиков, что они там отложили для нас. Съем все, ни с кем не поделюсь!
— Я, пожалуй, останусь, сделаю пару набросков, — забыв про ссору, отозвался Пол. — Когда еще попадем сюда?
И только Катя шла с четким осознанием того, что ни круассанов, ни рисунков больше не будет. Но нервозность отбила аппетит напрочь, и она лишь ускорила шаг, чтобы побыстрее со всем развязаться, чего бы там ни должно было произойти.
— А что, Йоко не пожелала посетить места камлания? — язвительно поинтересовался Пол, решившись, наконец, разбить эту глыбу льда между ними.
— К черту Йоко, — буркнул Джон, не оборачиваясь. — Я хотел тут побывать, я и пришел. Чего еще нужно?
— А и действительно, — пожал плечами Пол, и они пошагали и дальше в молчании.
Катя шла бы так еще целую вечность и вообще никогда не стала бы искать в зарослях никакой фюзеляж, если бы тропа неожиданно не оборвалась, выныривая на заметную прогалину, вырубленную как раз по размерам покосившегося и проржавевшего фюзеляжа, зажатого со всех сторон джунглями.
— Аллилуйя! Круассаны, скоро я буду! — завопил Джон и ринулся в сторону деревянной лестницы, призванной, вероятно, выполнять роль трапа, ни на секунду не задумываясь, а стоит ли это делать вообще.
Катя замерла у подножия и приложила ладони к горевшим от волнения щекам. Самолет как самолет, ничего примечательного. Сильно обветшавший, побитый временем и непогодой. Странно, что он пока и вовсе не развалился по частям, а еще кое-как держится. Вероятно, дикари освоили и азы ремонта фюзеляжей, ничем иным она вполне приличный его вид для восьмидесятилетнего заточения под тропическими ливнями объяснить не могла.
— Пол, ну давай же, пошли, чего ты там копаешься?! — крикнул Джон с самого верха, и Пол отбросил в сторону тубус с альбомом и побежал вслед за товарищем.
Йоко-то поди так не делала, вот Джон и вернулся, — мелькнула странная мысль у Кати. Впрочем, когда она последовала за ребятами вверх по импровизированному трапу, а затем шагнула в полумрак старого фюзеляжа, они по-прежнему чурались друг друга: Джон бегал по тому, что когда-то было салоном самолета, а Пол шел к выходу. Катя столкнулась с ним у самого трапа.
— Зря я не взял альбом, — попытался оправдаться он. — Тут все очень колоритно. Зарисовку снаружи сделаю потом, чтобы никого не задерживать, — и быстро ринулся вниз за альбомом.
Кресла из самолета давно уже вынесли и наверняка использовали их как-то в хозяйстве. Стекла же — те, что не разбились при крушении — остались на своих местах. А вот салон был почти совершенно пуст — ни вещей пассажиров, если те вообще здесь когда-либо были, ни трупов или скорее даже скелетов погибших хотя бы даже членов экипажа. Ничего.
— Судя по тому, какие культурные эти наши замовцы, все трупы они наверняка интеллигентно закопали. Смотреть тут совершенно не на что. По ходу обманули нас дикари со своим объяснением своей цивилизованности. Наверняка все окультурились в центрах реабилитации навроде того, что мы посещали, да и вернулись в сельву. Назад к корням, так сказать. Еду и прочую утварь из распредцентров таскают…
— Ты ошибаешься, — подал голос дядя Валя. — А еще ты невнимателен. Здесь, конечно, пустовато, но кое-что все же имеется.
В дальнем углу салона — ближе к хвостовой части — прямо на полу стояло зеркало. Самое обыкновенное — в обшарпанной деревянной раме. Такие частенько вешают в прихожих. Типовое зеркало. Ширпотреб. Сама зеркальная поверхность завешана каким-то темным материалом, видна была только рама. Джон с Катей подошли ближе, Джон пожал плечами.
— И зачем они поставили сюда это зеркало? Это они его что ли окном называют? Ему поклоняются? Серьезно? — и захохотал в голос. — Вот это отожгли дикари. А я-то думал, тут реально нечто необычное будет. Какая-нибудь технологичная штука, усиливающая работу мозга. А они, значит, в зеркало смотрят, видят себя и умнеют? Нет, вы серьезно? Пойду-ка я лучше круассанов поем, это ей-богу приятнее и полезнее, — развернулся и отправился к выходу, возмущенно и разочарованно жестикулируя.
— Джон! Подожди, — окликнула его Катя. — Кажется, я понимаю, что это такое и как работает. Это не отнимет у тебя больше пары минут. Задержись и посмотри в это зеркало.
Тот остановился:
— Ты что-то об этом знаешь?
— В общем, да. Я читала записи того, кто это зеркало создал. Скажем так, это не совсем зеркало. Скорее, ему просто придали вид зеркала, чтобы никто из посторонних не понял, что это и для чего предназначено.
— А это вы видели? — подошел Пол и ткнул куда-то рядом с завешенным зеркалом.
Там на полу лежал толстый том. Пол нагнулся, поднял его и хотел было сдуть пыл, но книга поддерживалась в идеальной чистоте, и только желтизна и хрупкость страниц да потертость обложки выдавали ее истинный возраст.
— А это тот самый «Капитал», — присвистнул Джон. — Только, кажется, на каком-то непонятном языке…
— Это португальский, — вклинился Казарцев.
— Как интересно все получается. Самолет вез в Бразилию это зеркало, которое, как выясняется, и не зеркало вовсе, а… что? Ну, допустим, и правда прибор, повышающий мозговую активность. И марксовский талмуд на португальском? Странно, что зеркало не разбилось.
— Наверное, хорошо упаковали, — прокомментировал Казарцев.
— Ага, а дикари из любопытства начали тут шариться, нашли странную доску, развернули ее, и… покончили с войнами и отсталостью навсегда. Когда, говорите, все это произошло?
— В 1991 году, — упавшим голосом проговорила Катя.
— А, ну правильно. Ровно 80 лет назад. И откуда летел тот самолет?
— С территории бывшего Советского Союза, — отчеканил дядя Валя.
— Все интереснее и интереснее… Эй, художник, — бросил он уже начавшему делать эскизы Полу, — давай оставим рисунки на потом. Эта штука совершенно очевидно поднимет наш интеллектуальный и творческий потенциал до невиданных высот. Тебе самому минут через десять будет стыдно за ту мазню, что ты создавал до этого момента. Давай сдернем тряпку эту дурацкую и посмотрим, что там…
Но Пол перехватил его руку и чуть нагнулся вперед в попытке рассмотреть что-то на раме.
— Посмотрите, тут что-то нацарапано, — пробормотал он, прищуриваясь.
Неровными буквами снизу вверх там было неаккуратно выведено «THEWALRUS WAS YOU».
— Хрень какая-то, — выдавил Джон. — Я же это уже видел! В том глюке на вершине горы.
— Видимо, это был не совсем глюк. Видимо, ты уже когда-то раньше встречался с этим зеркалом, — задумчиво произнес Пол.
— Чертовщина какая-то. Так, ну все, больше я тут жевать сопли не собираюсь. Все готовы, да? Пол, альбом убери, я снимаю эту тряпку, — и он сделал шаг вперед и дернул на себя кусок ткани, закрывавший зеркало.
Катя зажмурилась, стараясь еще хоть на несколько секунд продлить свой текущий статус, каким бы жалким и хлипким он ни был. Ребята молчали, в салоне царила абсолютная тишина. Затем послышался громкий шепот:
— Ну что, на счет три делаем это вместе, а?
— Джон! — шикнули в ответ. — Отпусти мою руку! — в ворчливых интонациях этой фразы все же ощущалось некое едва уловимое тепло. — Что за детский сад!
— Тогда ты первый, — хохотнул Джон, раздалась возня, а затем все резко затихло, вернувшись к первоначальному безмолвию.
Наверное, они уже резко поумнели и теперь просто не видят смысла удивляться и восхищенно цокать языком.
Затем Катя осторожно открыла один глаз, стараясь не смотреть в свое отражение: ни Джона, ни Пола рядом не было. Зато откуда-то из небытия прямо у зеркала как раз на уровне ее глаз всплыло голографическое сообщение с разблокированного номера Мерка: «Ну, вот и встретились, наконец!» и медленно растаяло, оставив ее один на один с зеркалом, в которое уже в следующую же секунду она устремила свой взгляд.