Валма проводила гостей в комнаты, в каких, по обыкновению, селили мужниных родичей. Аккурат над коптильней, на утепленном чердаке были выгорожены две комнатушки. Места в них — ровно на грубо сколоченную кровать, да сундук для вещей. Гости, однако, радости не выказали. Особенно безбородый. Красивое лицо его словно окаменело, но он совладал с собой и вежливо улыбнулся хозяйке.
— Благодарю, добрая госпожа, — Валма, не зная, что ответить, просто улыбнулась в ответ и поспешила уйти.
— Боги, зачем надо было отгораживать эти клетушки? Все одно все видно, — вздохнул Ллойву, проходя в одну из них. Дженве, улыбнувшись, вошел во вторую.
— Здесь есть постель, братец, это лучше, чем на земле. Ты же не ждал, что в этом путешествии мы будем спать на перинах и кушать в дорогих ресторациях.
— Нет, — последовал ответ. Заскрипела кровать. Ллойву примерился к ложу. — Здесь щели в палец в этой крыше. Ночевать будет так же холодно, как на улице.
— Возьму спальные мешки, — Дженве отправился вниз, к пожиткам. Ллойву лег на постель. Над головой сходились к центру крыши балки, обшитые грубо обструганными досками. Варвары. Но, несмотря на это, путешествие доставляло ему удовольствие. Даже лишения не украли пока прелести осознания, что весь мир теперь открыт перед ними.
Почти оборот прошел с момента, когда Аст’Эллот вернулся к истокам, снова опустился в бухту в северном море и снова стал частью большого материка и частью огромного мира. Большая часть илоев была этому обстоятельству рада. Они учились жить в новых условиях, заново, как дети, изучали мир, создавали свой, новый, не похожий ни на что. Другая же часть радовалась по-своему. Они праздновали день Освобождения от безоговорочной власти Жертвенных. Проклинали их и разжигали в себе ненависть всеми доступными средствами. С этой группировкой пришлось столкнуться уже скоро.
Сначала большинством голосов они изменили Статос. Все статьи, касаемые Жертвенных, вынесли в отдельную главу и признали ее утратившей силу. Асатров лишили всех привилегий. Запретили носить кимейры в общественных местах, лишили содержания и возможности голоса в совете. Потом взялись за тех, кто еще остался на острове. Ллойву, несмотря на усилия Роштара Вайзе и Советника Кримма, исключили из совета преподавателей в Инститосе, отказали во всех абонементах. Но это можно было пережить. Затем его студенты один за другим отказались от патроната, предпочитая других профессоров, ссылаясь на его долгое отсутствие. Следом Мастера Гильдий, что еще недавно вежливо просили о визите, перестали даже здороваться при встрече. Можно было бы подумать, что это происки Советника, но о нем уже год не было вестей. Поэтому, когда Дженве появился на пороге с напоминанием об обещании, Ллойву не колебался. Эпоха Жертвенных ушла. И не было никого, кто бы жалел о ней. Они быстро собрались в дорогу и отправились в путь.
Аст’Эллот остался на севере, теперь уже далекий, неприютный, но все еще родной. Душа тянулась туда, но там его не ждали.
Однако, Дженве задерживался. Ллойву, не придумав ничего лучше, накинул плащ и пошел вниз, в темный двор. Дженве он нашел в сарае, где людь держала своих верховых. Кродов пришлось убрать в отдельные стойла. Братец при свете чадящих факелов чистил шкуру уже второго крода. Ластва, встряхнулась при виде хозяина и протяжно застрекотала, потянувшись за лакомством.
— Что ты делаешь? — Ллойву опёрся спиной о косяк в проеме.
— Черныш укусил местного…конюшего, — Дженве погладил носовую пластину крода, получив в ответ шумный выдох в лицо. — Они тоже устали, и хотят отдыхать и покушать. Ластву я уже почистил.
— Прости… — Ллойву виновато улыбнулся. — Я так был занят собой…Я должен был помочь тебе.
— В другой раз ты их почистишь, — невозмутимо кивнул Дженве.
— Надеюсь, от немытой люди у Черныша не будет несварения утром, — Ллойву приметил походные вещи у дверей, накинул лямки тяжелых мешков с пожитками на плечо и понес наверх.
Дженве тоже пострадал в этой не объявленной войне. От Генерала Серебряного легиона его разжаловали до кабистера городской стражи. Что может быть унизительнее, чем ходить в подчиненных у бывшего своего страта? Но Дженве молчит об этом. Еще он молчит, когда из-за Ллойву они движутся слишком медленно. Или устраивают привалы чаще, чем ему бы хотелось. Молчит о своей жене, что погибла на водах Илемити вскоре после возвращения Аст’Эллота. Она долго болела. В доме Лир, да и в любом другом об этом не принято было говорить. Только успех и сила. Изменения климата сказались на ней худшим образом. Изольтар списал ее так же, как и Ллойву. Для нее не было билета в лучшей мир.
Ллойву поднялся в отведённые им каморки и скинул мешки прямо на пол. Вытянул из своего спальник из толстого слоя шерсти и хлопка, расстелил на кровати и достал из бокового отделения томик с пустыми страницами, что Советник Изольтар подарил ему в попытке задеть больнее. В результате, Ллойву получил прекрасный блокнот для путешествия, чтобы записывать в него свои заметки. Из внутреннего кармана туники Ллойву извлек футляр с самым бесценным своим сокровищем. Два небольших выпуклых стёклышка, заправленных в тонкую изящную оправу. Окуляры, что позволяли ему читать. Блага цеха стеклодувов теперь недоступны, а в этой варварской стране вряд ли кто-то изготовит новые, если повредятся эти. Поэтому он берег их как зеницу ока.
Дженве застал его делающим заметки угольным стилом при свете лучины, что Ллойву нашел тут же, в каморке.
— Я покурю? — получив утвердительный ответ, Дженве достал трубку и кисет. Присел на край кровати.
— Что ты пишешь? — поинтересовался он, раскуривая трубку.
— Делаю заметки о путешествии.
— Надеешься издать книгу по возвращении? — усмехнулся Дженве.
— А мы вернемся? — Ллойву поднял на него глаза. Окуляры тускло блеснули в свете лучины.
— Может быть, — Дженве выпустил клуб дыма. — Думаю, надо найти этот отцовский курорт. По отцу я не скучаю, а вот Милле я бы обнял.
— Странно, что они не объявились до сих пор.
— Странно, — кивнул Дженве. — Думаю, эта земля еще преподнесет нам сюрпризы. Как ты?
Ллойву поднял голову от книги.
— Что?
— Сегодня мы весь день были в пути. Я опасался за тебя. Как ты?
— Со мной все в порядке.
— Просто я заметил…
— Я понял. Все в порядке, Джев, я не так безнадежен, — Ллойву снова погрузился в свои записи. Дженве усмехнулся. Помолчали. Ллойву закрыл блокнот, аккуратно спрятал его обратно в мешок, а окуляры в футляр.
— Как тебе хозяин? — Дженве посмотрел на брата, разлегшегося уже на кровати, вытянув ноги.
— По мне, они все варвары, — отозвался Ллойву. — Но себе на уме.
— Он нам не доверяет.
— Я ему тоже…Надеюсь, они не решат, что могут поживиться с наших вещей, — Ллойву вытянул из-за спины кимейры и положил их в изголовье.
— Тоже надеюсь, — Дженве встал и ушел за загородку. Ллойву слышал, как он устраивался на своей скрипучей койке, слышал крепкий табачный запах. Щели в досках крыши давали достаточно морозного свежего воздуха, чтобы не задыхаться в дыму.
День выдался насыщенным. Утром на рассвете на них напали бандиты. Супостатов было около дюжины, четверо держали на привязи огромных гавкающих псов. Дурно пахнущая и шумная компания. Дженве сразу включился в ситуацию, а вот Ллойву замешкался, и это стоило им обоим съестных припасов, которые псы растащили по опушке. Но, в итоге, псы разбежались, а бандиты напитали землю кровью. Она была алая, как и одеяние их главаря. Дженве в сердцах за потерянную провизию насадил труп главаря на сук старого дуба. А потом была дорога. Весь день в седле. За последние дни едва ли они ехали так долго. Дженве часто устраивал привалы, давая брату размять ноги и отдохнуть. Ллойву не возражал. Слишком тяжела была для него дорога несмотря на всю прелесть путешествия.
Ллойву не заметил, как задремал. Во сне лаяли собаки и грязно ругались люди за стеной.
Асатр вздрогнул, просыпаясь. В глуби комнаты, у самой лестницы, стояло Оно. Существо, человек, иллой в невзрачном сером одеянии до самого пола. Если смотреть на него в упор, то никак нельзя разглядеть его. Взгляд постоянно соскальзывал на что угодно, но не задерживался ни на одной черточке лица. Если оно у него было. Если же отвернуть взгляд чуть, и казалось, что лицо это он уже где-то видел. Оно определенно было иллойское. Ллойву спустил ноги с кровати, не отрывая взгляда от существа. Поднялся. Рука сама нащупала рукоять кимейра в изголовье. Медленно подошел. Существо не двигалось, терпеливо поджидая асатра. И вот Ллойву встал перед ним, держа в правой руке кимейр. Непременно надо узнать, что же скрывается за маской. Он протянул руку, и существо растворилось в воздухе, открывая вид на дверь за собой. Оказывается, здесь была створка. Она здесь была и раньше? Ллойву медленно потянул на себя старую ржавую ручку. Створка заскрипела, открываясь. За ней открылся вид на коридор его собственного дома на Астэллоте. Как такое возможно? Илой шагнул вперед. Несколько шагов и направо будет гостиная, а налево кухня. Он прошел это расстояние с замиранием сердца. Неужели все так просто? Всего-то надо открыть дверь и вернуться домой. Гостиная пуста, как и кухня. Ну, разумеется, весь дом законсервирован до его приезда. Вдруг входная дверь распахнулась, и вошел Советник. Отчего-то внутри стало гадко и захотелось помыть руки.
— Ллойву? — Советник по-деловому оглядел сына. — Ты отвратительно выглядишь. Переоденься.
— Зачем? — слова сложились сами собой. Разве не было бегства Жертвенных с Аст’Эллота? Или, быть может, все это ему привиделось? А на самом деле он лежит сейчас в отделении Спасения Душ, и доктор Урт пишет ему назначения? И отец прав, он просто упрямый безумец.
— В таком виде нельзя быть представленным Окто.
— Окто? Разве…он не растворился?
— Ах, да, — Советник скривился в улыбке превосходства. — Ты решил, что сможешь победить? Мальчишка! Ты ищешь славы? Ты ее не найдешь! Даже свою победу ты не смог удержать! Слабак! И всегда им останешься.
Ллойву оглядел себя. Грязная туника, изодранная в лохмотья к низу и верно, недостойный асатра вид. Что произошло?
— Ты ползал в грязи, словно нищий?
— Отец… — он ещё не знает. — Мы вернули Аст’Эллот, — Ллойву улыбнулся примиряюще. — Теперь мы все свободны…
— Не ставь это себе в заслугу. Окто ждет… — Советник распахнул входную дверь, а за ней оказался сияющий, жаркий, опаляющий кожу даже на расстоянии Окто. И он ждал.
«Наше, наше….»
— Я не пойду, — Ллойву отступил и покачал головой.
— Ты обманул его. Ты обещал ему свою Искру. Он гневается, — Советник сдвинул брови. — Главная цель Жертвенного дать Окто то, что он хочет. Он хочет тебя.
Ллойву отступил еще на шаг, хотя ноги вязли в густом, уплотнившемся воздухе.
— Он хотел стать свободным, — Ллойву покачал головой, отрицая сказанное Советником. — Я дал ему свободу…
— Тогда он заберет другое! — Советник отступил, пропуская стратов, ведущих Дженве из гостиной на выход. Как он там оказался? Что происходит?
— Нет, — Ллойву с усилием двинул вперед свое застывшее от страха тело. — Не трогай его.
Дженве шел, словно во сне, ни на кого не глядя, вперив неживой взгляд в пустоту перед собой. Он жив? Он жив, они все живы.
«Иди к нам, иди к нам»
— Другое такое же вкусное, — проговорил Советник тысячью голосов. Это не отец, это и есть Окто или его темная половина. Кто-то из них. Ллойву почувствовал, что не может двинуться с места. Страх сковал его совершенно. А страты вывели брата на улицу.
— Пусти, я приду… — задыхался Ллойву, силясь преодолеть свой паралич. — Не трогай его… — Когда воздух стал совершенно твердым, и грудь начало рвать от боли, он раскрыл глаза. Вдохнул глубоко. Это сон. Просто сон. Чертов сон. За загородкой мерно сопел Дженве. Все в порядке. Ллойву спустил ноги с кровати, запустил пальцы в волосы. Рубаха под туникой намокла от пота, отчего стало зябко.
— Опять кошмары? — услышал Ллойву знакомый голос. Сон. Ллойву не ответил. Дженве и так все знает, как никто. Ни к чему лишний раз все объяснять. Именно он был рядом первые декады после возвращения Аст'Эллота, когда Ллойву валялся в постели бесполезным обессилевшие кулем. Именно он делился с братом природным своим оптимизмом и заставлял стремиться к нормальной жизни. Он все знает. Даже больше.
— Выпьешь сонных капель?
— Нет. Не хочу, — Ллойву снова лег в постель. — Все в порядке, Джев.
Дженве заложил руки за голову на своем ложе и закрыл глаза. Испытание Окто не прошло бесследно ни для кого. У каждого иллоя на Астэллоте поменялась жизнь так или иначе. Кого-то задело больше, кого лишь чуть. Варамея, супруга, не смогла пережить таких перемен. И без того слабое ее здоровье было подорвано сменой климата, и на лечебных водах Илемити она тихо угасла, так и не простив мужа за холодность и постоянные отлучки.
Кровать за стенкой заскрипела под тяжестью тела. Что-то надломилось в Ллойву после той ночи, что вписали в новую историю Аст'Эллота, как ночь Прозрения. Дженве опасался, что на Аст'Эллоте брат угаснет так же тихо и незаметно, как жена. Все признаки к этому он видел каждый день после выписки его из госпиталя. Если первые дни Ллойву провел в дурмане от перемен, то вскоре впечатления поблекли, а с ними ушли бодрость и интерес к жизни. Брат просто начал гаснуть, как затухающий уголь. Необходимо было что-то, что не даст ему потерять вкус к жизни. Путешествие стало этой панацеей.
— Пахнет гарью, — прервал Ллойву размышления брата. Дженве принюхался. И верно. Где-то горел огромный костер. А если огонь перекинуться на конюшни? Пожар? Эта мысль пришла обоим одновременно. Оба вскочили на ноги. Ллойву схватил кимейры, сунул их в ножны за спиной. Оба быстро спустились вниз. Нет. Конюшни целы. Вот только дровяные стенки их освещены заревом от пожара. Дженве медленно обернулся. Большой дом, где они обедали по приглашению гостеприимного хозяина, пылал, словно огромный очаг, освещая все кругом. Люди торопились тушить огонь, передавая по цепочке воду в кадках от колодца. Сумрачные тени в полумраке кричали, ругались, кое-где даже дрались. Ухо уловило звон мечей.
— Что такое? — Дженве потянулся вперед, в полутемный просвет между домами. Ллойву схватил его за руку.
— Стой!
— Это нападение, ты же видишь! — Дженве вытянул кимейр из ножен.
— Разве это наша война? — сипло спросил Ллойву.
— Скоро она может стать нашей, — коротко бросил Дженве и освободил руку. Кто они теперь? Асатры без родины? Аст'Эллот отрекся от них, а примет ли новая земля неизвестно. Так надо ли принимать чужую войну, как свою? У Ллойву не было ответа. Он кивнул, и они вместе устремились на звуки схватки.
Защитники отбивались слабо. Нападавшие рассчитали верно. Большая часть людей тушила пожар. Налетчики без труда заскакивали в дома и тащили из них все, что могли унести. Дженве молча показал, что надо разделиться. Ллойву согласно кивнул. Братья исчезли во мраке теней, Дженве пошел по левую сторону, а Ллойву направо. Оба они стремились следом за налетчиками. А воры с добычей без препятствий бежали к воротам. Братья встретились у покосившихся воротин, по обе стороны створок. Дженве, с кимейром в правой руке и с энергетическим щитом Октиса на левой, поднял ладони и молча показал брату семь оттопыренных пальцев. Ллойву, закинув за спину свою глефу. показал пять. Дженве победно улыбнулся и кивнул в направлении за ворота. Получив утвердительный ответ, начал обратный отсчет. За эти мгновенья последний из воров, не заметив илоев, выскочил в приоткрытую щель ворот с огромным мешком. Едва Дженве подал знак, оба устремились следом за ворами, исчезнув из поля зрения в «слепой зоне».
За воротами их ждала необычная картина: воры погрузили уже свою добычу на кродов, не коней. Налетчики почти все уже в седлах. И последние торопились сесть верхом.
Ллойву и Дженве одновременно возникли рядом с навьюченными животными. Кроды в страхе от неожиданного появления чужих, вскинули головы. А из ворот, видимо справившись с подарком, с дикими воплями начали вываливаться местные защитники. Ллойву мельком увидел за крупным задом топчущегося перед ними крода главаря этого предприятия. В тени возвышался некто в овальной маске белого цвета, с прорезями для глаз и рта. Главарь также их заметил и тотчас выкинул вперед левую руку. Дженве сразу оказался рядом, чтобы прикрыть щитом обоих. Энергетический разряд свалил на землю крода, за которым спрятались братья, и он упал огромной тяжёлой тушей. Следующий разряд не заставил себя ждать, ударил по щиту, опрокинув Дженве на брата. Третий разряд ударил перед ногами распалившихся защитников, заставляя их отступить перед неизвестным ещё оружием. Воспользовавшись заминкой, налетчики умчались в темноту. Перед воротами остался остался лежать оглушенный крод с огромным мешком на спине. Несколько воинов-защитников оглядывались в поисках новых угроз, кто-то в западе кинулся следом за ворами.
— Октис, — коротко резюмировал Ллойву, поднимаясь с земли.
— Похоже на то, — Дженве свернул щит. Его левую руку тоже обхватывали ремешки такого же. Обычные страты теперь не могли воспользоваться этими браслетами, но вот асатры силой своей Искры снова пробуждали их, и даже могли привести в действие.
Ллойву сложил кимейры. В этот момент из ворот начали еще выскакивать вооруженные люди с факелами и топорами наперевес. Судя по всему, пожар окончательно потушен, и защитники были очень злы.
Род Рыжий растрёпанный и наспех одетый возглавлял разъяренных воинов. Он окинул взглядом братьев и крода перед воротами, и тотчас сделал очевидные для него выводы. Крод у ног, пытающийся подняться, и тюк с ворованным на его спине говорили хозяину больше, чем хотелось братьям.
— Так вы отплатили мне за приют? — горько спросил он. Илоев окружили, держа топоры наизготовку.
— Это не мы, — Ллойву поднял ладони кверху, давая понять, что опасности с их стороны не будет.
— Мы пытались вам помочь, — добавил Дженве. — Эти грабители… Они похожи на нас…
— Точнее вы и есть, — сделал вывод подошедший йорманд. — Думали бежать!
— Нет, — Ллойву скосил глаза на ощерившуюся лезвиями топоров и мечей стену вокруг. — Мы хотели помочь! Зачем нам платить кражей за приют?
— Ваши подельники вас бросили! — воскликнул йорманд, и Рыжий был с ним согласен.
— Вот теперь это наша война, — прошептал Дженве брату на иллое. — Прости, Ловкач.
— Что вы там шепчетесь? — вскинулся Рыжий, потрясая топором.
— Мы желали только помочь. Взгляните, мы обездвижили нескольких воров там, внутри вашего…пос… деревни, — продолжил Ллойву. — Спросите их, кто напал на вас. Они ответят, что это не мы… Прошу, уберите оружие. Вы можете покалечиться.
Слова вызвали смех в рядах защитников. Оружие перед носом заходило ходуном.
— Хорошо, мы посмотрим. Спросим… А пока…под замок этих… Колдяков. На рассвете я решу, что делать, — согласился Рыжий. И братьям уперлись копья в спины, подталкивая вперед.
— Не хочешь сравнять счет сейчас? — наклонился Дженве к самому уху.
— Нет, они найдут трупы бандитов. Это подтвердит мои слова. Я смогу их убедить, — отозвался Ллойву. Дженве усмехнулся.
— Оружие! — крикнул Рыжий с вызовом.
— У нас его нет, — возразил Дженве, предостерегающе стиснув руку брата, чтобы тот не сказал лишнего.
— А это? — йорманд ткнул пальцем в кимейры на широком поясе за спиной у Ллойву.
— Это просто декорация, — Дженве пожал плечами. — Взгляните сами. — Он вытянул один из кимейров и протянул йорманду. Тангорец с подозрением взял кинжал в руки. Длинная потертая рукоять, в длину клинка. Им часто пользовались. Черное лезвие сплошь изрезанное витиеватыми то ли рунами, то ли резьбой. Йорманд стиснул лезвие пальцами. На ощупь вроде, как и не металл вовсе. Словно деревянное. Он ковырнул ногтем, оставив на лезвии выщерблину. И верно, декорация. Йорманд брезгливо бросил кимейр под ноги пленникам. Дженве подобрал его, под прицелом многих мечей.
— Зачем вы носите это с собой? — с чувством превосходства спросил Рыжий.
— Это традиция, — Ллойву засунул кимейр снова в ножны.
— Это магия?
— Нет, нет, — поспешил ответить Дженве. — Всего лишь дань традиции.
— Уводите! — махнул рукой Рыжий, потеряв интерес к пленникам. — Завтра утром спросим, как следует.
Братьев грубыми толчками направили обратно в ворота, провели по улице и затолкали в какой-то сарай из толстых бревен с очень низкой крышей. Дженве и Ллойву пришлось сильно пригнуться, чтобы войти.
— Здесь холодно, — поежился Ллойву, когда тяжелая дверь захлопнулась, и послышался звук задвигаемого засова. Сарай оказался сырым, холодным и без окон. К тому же макушка упиралась в осклизлые доски потолка. Дженве щелкнул Октисом, голубоватый свет от браслета разогнал тьму. Асатр нашел на полу место свободное от наносов грязи и присел возле стены.
— Отчего ты их пожалел? — Спросил Дженве, когда Ллойву пристроился рядом, спина к спине.
— Я не думаю, что эти люди много понимают в происходящем.
— Я и сам ни черта не понимаю, — отозвался Дженве. — Этот бандит был иллоем. Жертвенным. Это значит…
— Значит, что отец где-то рядом, — согласился Ллойву.
— Они живы — согласился Дженве, — но я даже не знаю, рад я этому обстоятельству или нет.
— Здесь адски холодно, — поежился Ллойву.
— Стоит нам разогреть землю, чтобы согреться и нас объявят колдунами, — Дженве взглянул наверх, на низкий потолок. — Предлагаю просто уйти отсюда. Эти строения не выглядят крепко, я думаю, что легко пробью их.
— Так мы не спасем свою репутацию.
— Ее нет, братец. Они не доверяют нам. Любой неосторожный шаг и они бросятся на нас, как псы. Думаю, не нужно пресмыкаться перед ними.
— Я не хочу, чтобы они думали, что илои для них враги. Ведь рано или поздно Аст'Эллот выйдет из своей скорлупы…
— Ты слишком заботишься о тех, кому нет до тебя дела. Позаботься о себе в кои-то веки.
Дженве замолчал, ожидая ответа, и не дождался.
— Я задел тебя?
— Нет, — Дженве чувствовал спиной, как Ллойву начал дрожать. — Ты прав. Я… просто замерз.
Дженве стиснул зубы, проклиная свой несдержанный язык. Он сосредоточился, потянулся к токам силы в земле, разогревая, заставляя эти токи взаимодействовать, превращая грунт под ними в раскаленную колбу с лавой. На Аст'Эллоте не приходилось пользоваться Искрой по назначению, однако на земле людей без неё пришлось бы туго. Земля начала теплеть. Сидеть стало приятнее.
— Так лучше?
— Да, благодарю, Джев, — Дженве с неудовольствием снова услышал обречённые ноты в голосе у брата. Он снова за что-то себя корит.
— Будь по-твоему, дождемся утра, — сказал он с твердым намерением не допустить, чтобы хоть кто-то из люди посмел коснуться обоих.