— Сколько ждать? — Дженве не спеша набил трубку и готовился покурить. Оба брата после удачного предприятия вышли за городские стены как раз со стороны крепости, чьи тылы прикрывал огромный овраг, уходящий далеко в поле. Над оврагом с криками кружили вороны. Заходящее солнце золотило верхушки деревьев, а от земли веяло холодом. Несмотря на благостный пейзаж внутри звучала тревожная нота.
— Не знаю, — братья сели прямо на подсохшей земле. Плотная сеть невысокого кустарника, уже распустившего листву, скрывала их от любопытных глаз. — Я проделал такое впервые и не очень уверен в успехе. — Ллойву устало потёр глаза. — Но они сбрасывают трупы сюда, это точно. Мы сможем убедиться, верно ли я все рассчитал. Надеюсь, верно.
— Мы сможем его оживить? — Дженве взглянул на брата. То, что они проделали с Джарием было в новинку и для него. Как такое пришло в голову Ллойву — удивительно. Дженве был готов отбивать Джария силой, выкупать его за драгоценности, договариваться с тьярдом. Но такое…
— Формально, он не мертв, — Ллойву лег на спину, подстелив плащ, — его тело замедлило все процессы: сердце, дыхательные пазухи, даже желудок работают сейчас в очень ограниченном режиме. Я бы сказал, почти не работают. Надеюсь, люди не хватит знаний, чтобы это определить. Нам надо, чтобы они сами избавились от него. Без нашего участия.
— Да, ты коварен, братец, — усмехнулся Дженве. Ллойву закрыл глаза, пережидая участившиеся сердцебиение.
— Ты как? — задал Дженве свой главный вопрос.
— Прости, Джев, я, кажется, устал, — отозвался Ллойву не открывая глаз, не став в этот раз отрицать очевидное. — Это предприятие потребовало больше сил, чем я рассчитывал.
— Быть может, тебе лучше пойти в гостиницу?
— Я не могу оставить тебя одного на полпути, — слабая улыбка тронула губы, — надо отправить Джария домой. Это же была моя идея. Я должен завершить начатое.
— Ага, в одну руку вручить ему дочурку, а в другую ещё одну девочку, — фыркнул Дженве. — И отправить домой.
— О, боги! — Ллойву стиснул руками голову, закрывая ладонями глаза.
— Что?
— Я почти забыл про них. Нельзя отправлять их с Джарием, это будет опасно для всех. Он должен будет ехать быстро и скрытно. Они могут выдать его. И тогда наш план обернется провалом.
— Что же нам с ними делать?
— Пока не знаю. Надо забрать лошадей и провизию, Джев. — Проговорил Ллойву не открывая глаз. — Джарию понадобится все это. Я хотел сделать это раньше, но мы были заняты.
— Схожу? — Дженве поднялся и размял спину. — Дождешься?
— Да. Не волнуйся, я буду здесь.
Господин Валыга немного беспокоился. Когда он открыл комнату постояльцев перед истинниками, оказалось, что чужаки предусмотрительно забрали с собой все вещи. Истинники ничего побуждающего к колдовству не нашли, и это было нехорошо, потому как теперь приглядывались к самому господину Валыге, как клеветнику и ненавистнику. Но даже это не беспокоило так сильно, как отсутствие доли из добычи. Значит дело за господином Ривельсоном. Но вот беда, даже с такими оглушающими приметами, оба как сквозь землю провалились. Говорят, их видели на площади, они встретили каких-то мальчишек, и что? Потом никто их не видел. Где теперь искать беспечных чужаков и их полные золота мешки? Это было досадно. День склонился к закату, а постояльцы не возвращались. Но в стойлах фыркали их кони. Не самые хорошие, но можно продать, если понадобится. Господин Валыга даже сходил, проверил, стоят ли лошади в конюшне. Нет, все в порядке.
И, когда он уже был готов дать мальчишке приказ перевести коней в другие стойла заявился постоялец. Один. Тот, что бородат и разговорчив. Он возник как-то сразу перед господином Валыгой, и даже не сказал ни слова, появился, как из воздуха. И сразу схватил за шею у затылка. Где это видано, хватать так добропорядочных горожан? Господин Валыга открыл было рот, возмутиться, но тут в голове все смешалось и перед глазами застыл холодный, бесцветный взгляд. Тут толстяк понял, что непременно надо седлать коней для постояльцев, а еще приготовить им провизии в дорогу. И сделать это надо тихонько, чтобы никто не узнал об этом, а особенно его друзья, те, которые в латах с белой лилией на груди. И понял господин Валыга, что рта открыть он не может, как и высказать возражений и протестов. А что это такое, как не колдовство? Значит, прав оказался, магики перед ним, и об этом надо непременно сообщить. «Не надо», — пел другой голос в голове, противный, чужой, он велел идти за лошадьми и вывести их к входу, где этот страшный господин будет ждать. И даже, возможно заплатит.
Противиться этому голосу у господина Валыги сил не было и он пошёл делать требуемое, хотя где-то внутри бился в оковах собственного тела. И стало страшно, а ну как это навсегда? Если более не будет у него власти над собственной жизнью? Паника надёжно схватила господина Валыгу за горло, и не отпускала ровно до того момента, как он вывел к крыльцу коней с мешком, полном хлеба и сыра. А потом тот же голос нашептал, что всё это господину Валыге привиделось. Так он и стоял посреди улочки, хлопая глазами, пока не осознал, что тело снова ему подвластно, а страшные постояльцы его растворились в людском море, и дай бог никогда с ними более не встретиться. Почесал господин Валыга вспотевшее пузо, подумал, и пошел к господам рыцарям поделиться своими сомнениями о привидевшемся ему господине с бесцветными глазами.
Солнце уже село, погасив последние отблески света на верхушках сосен, а Дженве, кажется, задерживался. Голова после предприятия всё ещё оставалась мутной, а в ушах противно звенела тонкая струна. Это от усталости, увещевал себя Ллойву. Потребовалось не мало сил, чтобы проскочить весь замок незамеченными и заставить поверить Джария в собственную смерть. Для него это дико и сродни колдовству, так он и сказал, что не приемлет такого. Пришлось долго уговаривать, давить на больное и трепетное. Даже показалось, что тюремщик их застанет возле пленника, но Джарий явил крупицы благоразумия и согласился довериться асатрам.
На Аст’Эллоте Ллойву бы уже сидел после такого за работой: проверял труды студентов или писал очередную статью. Но здесь словно сама земля тянет из него силы. Каждый шаг требует обращения к Искре, а она словно бы и не восстановилась полностью. Может, Окто тянет её, как страждущий в пустыне ищет влаги, ловит по капле тем истощая быстрее. Ллойву напряжённо прислушался к звукам. Вороны замолчали, зато расквакались лягушки со дна рва. Ллойву подозревал, что там, на дне живут не только они, иначе зачем в пологих склонах такие огромные норы. План должен сработать.
— Не скучаешь? — раздалось слева. Снова Бес.
— Нет, ты хочешь развлечь меня беседой? — Ллойву повернул голову к тёмному силуэту.
— Твой новый план весьма занятен, — Бес устроился радом на земле, скрестив ноги. — Ты не подумал, как Джарий будет объяснять своё воскрешение людям, верящим в оживших мертвецов и дьявола?
— Про него все забудут… — Ллойву встряхнул головой, сгоняя муть в глазах. — Мне кажется, в этом мире тоже нет никому дела до других.
— Он на особом счету у тьярда, как потомок кровного врага. Про него не забудут, поверь.
Помолчали, слушая лягушек.
— У тьярда есть брат, его зовут Олаф, — продолжил Бес не дождавшись ответа, — прозвище у него подходящее и весьма говорящее. Хитрый. Он может услышать тебя прежде своего брата.
— Почему мы про него ничего не знаем? — вяло спросил Ллойву.
— Он всегда в тени, как и положено в таких случаях. Хочешь жить, умей приспособиться.
— Жестокие у них тут порядки, — вздохнул Ллойву. Послышался далёкий стук, а потом потревоженные лягушки смолкли.
— Твой выход, тело выбросили в воду… — прошептал Бес и исчез. Дженве уже должен был вернуться. Неужели что-то случилось? Ллойву прижал ладони к земле, заставляя пласты породы двигаться. Спускаться в овраг он не собирался, месить сапогами тину, пачкать одежду… Конечно, нет. Навал земли и глины на дне оврага вспучило огромным пузырём изнутри, поднимая тело наверх. Синие всполохи, мелькающие меж трещин породы распугали всё живое в большом радиусе. Последнее усилие и Джарий будет спасен. Из вязкой, набухшей водой глины сформировалось тело огромной рогатой змеи, и она на свитом кольце покорно подняла тело на край оврага, осторожно опрокинув его на сухой участок земли, тотчас рассыпавшись на влажные комья, как дело было закончено. Заметь это действо кто-то из люди, наверняка ужаснулись бы. Но по счастью, этот участок стены из-за своей неприступности, обозревался плохо. И это было на руку.
Ллойву присел рядом с застывшим телом. Осталось последнее, вдохнуть в него жизнь.
Дженве пришёл, когда всё уже было закончено. Проклятый людь задержал его больше, чем он мог рассчитывать. Уж очень не внушаемым оказался толстяк. Все норовил исказить вложенное, словно не слышал прямого приказа.
Джарий уже дышал и почти пришёл в себя, а Ллойву просто сидел рядом, пережидая и свою, и чужую слабость. Дженве подвёл коней.
— Я принес еды, Ловкач, и привёл лошадей…
— Это хорошо, — услышал Дженве едва слышное и сразу заподозрил неладное. — Помоги ка ему…
— Что с тобой? — он присел рядом с братом, взял его за плечи. — Я должен был быть рядом. Меня задержали сверх ожидаемого, но я спешил.
— Я… — Ллойву взглянул на Джария, сделавшего попытку подняться, — переоценил себя, кажется…
— Ничего, отдохнёшь. Надо навестить наших дев. Приветствую, господин Джарий… — обмолвился Джевне на одной ноте.
— Я… вы… — было очевидно, что тот не верит в свою удачу. — Я жив…
— Вы живы, я обещал, что ничего не случится, — согласился Ллойву тихо. Дженве не видел его лица, но по голосу уже представил себе, насколько все скверно.
— Вы возьмете лошадей, здесь еда в дорогу. Думаю, быстро домчитесь домой… — бодро начал Дженве, стараясь не думать о цене, уплаченной за чудесное воскрешение. — Ваша дочь, Вимлин, последовала за вами сюда, в Северную Звезду, она в безопасности, но сейчас опасно ей отправляться с вами. Мы разделимся и привезём её чуть позже.
— Вим? — Джарий осторожно сел. — С ней всё в порядке?
— Всё в порядке, но вам нельзя ехать вместе, это может стать опасным для вас обоих, — Дженве поднял Джария на ноги и вручил ему поводья от лошади.
— Но как?…
— И мы бы хотели это знать, да, господин Лир? — Дженве с тревогой взглянул на понурый силуэт брата в сумерках.
— Вам придется довериться нам ещё раз, господин Калевала, — Ллойву тоже поднялся не спеша, и протянул свой плащ, — вот возьмите. Так вы будете менее узнаваемы. Доберитесь домой, вас там ждут…
— У меня не хватит всей жизни, чтобы расплатиться с вами… Но я не могу оставить Вим… — выдохнул Джарий, забираясь в седло.
— Вас будут искать. И ее тоже. Безопаснее ехать порознь. Езжайте, постарайтесь уехать как можно дальше, — Дженве хлопнул лошадь по крупу. — Мы привезём Вимлин позже.
— Я и моя семья будут бесконечно благодарны вам…
Джарий осторожно направил коня по освещенной взошедшей луной дороге, ведя второго в поводу.
— Ммм, знакомая ситуация, — пропел Бес рядом. Ллойву показалось лишним отвечать и он промолчал. — Когда-то я точно также отпустил его деда. Можно сказать, благодаря мне он имел возможность родиться.
— Ну, что навести наших дам, да Ловкач? — Дженве приобнял брата за плечи и потянул его к городу. — Ты справишься? Дойдешь?
— Да, я в порядке.
Господа Сальверсина милостиво разрешила обоим войти и даже позволила устроить себе ночлег в кладовой на заднем дворе за неимением ещё одной комнаты. Ллойву был против, но Дженве напомнил ему, что ночевать на улице сейчас опасно, а время идёт к ночи.
Девицы, выспавшийся и отдохнувшие встретили их с радостью. Марисса даже умудрилась обнять Ллойву за талию.
— Мы покушали, — ответила девочка на невысказанный вопрос. Ллойву кивнул и потянулся к своему мешку, радуясь возможности вернуться к записям. А Дженве по деловому осмотрел комнатку.
— Вим, наверное интересно узнать, что твой батюшка на пути домой. Нам разрешили вас проведать, ночевать мы будем в другом месте. Как вы тут устроились? — вывалил он новости.
— Правда? — Вимлин заметно повеселела, — вы освободили его!
— Ну, можно сказать и так, это заслуга господина Лира, да? Ловкач? — Дженве потряс замершего брата за плечо. Но девушку совсем не устроил такой поворот. Она поджала губы и отвернулась, не желая выражать благодарность этому господину.
— Я не совсем понимаю, — Ллойву перелитнул несколько страниц в своей книге. — Что это? — он распахнул разворот перед братом. На аккуратно исписанных строках нетвердой детской рукой были нарисованы какие-то каракули.
— Эммм, — Дженве откашлялся, — хммм, это… Рисунок?
— Вимлин! Марисса! — Теперь вопрос был задан притихшим вдруг девицам. — Зачем? Зачем вы взяли мою книгу?
— Ей было скучно, и я попросила её развлечь себя… — поспешила оправдаться Вимлин. — Я не виновата!
— Чтобы оставить тебе пустое место… — добавила Марисса, — чтобы ты писал свои истории. Я рисовала, где уже занято…
— Чудно, — Ллойву потер висок. Записи за последнюю декаду безнадежно испорчены. Отвратительное завершение перенасыщенного дня.
— Правда, здорово я придумала? — девчонка залезла на кровать и села рядом.
— Не расстраивайся, Ловкач, напишешь ты свои мемуары… — Проговорил Дженве с улыбкой.
— Джев… — как ему объяснить, что некоторые вещи нельзя восполнить? Для него всё всегда просто, он рад всему, что преподносит ему жизнь. Для него знания это что-то сродни несуществующему зверю в чудном лесу. Ллойву покачал головой. Невозможно… Невозможно объяснить им всем, что эта книжица стала последним приветом из прошлого. И теперь её низложили до обычных детских каракулей.
— Я… — Ллойву хотел сказать многое, но посмотрев в ясные детские глаза у плеча, не смог вымолвить ни слова. Дженве похлопал его по спине, выражая поддержку, как умел.
— Ты расстроен? — Марисса полезла обниматься, а у Ллойву не нашлось сил от неё ускользнуть. Он замер, терпеливо пережидая, когда девчонка отцепиться. В голове гудел прошедший день. Кто знает, быть может, не будь он так вымотан, реакция на испорченные записи была бы куда более эмоциональной
— Нельзя брать чужое, Мара, поняла? — проговорил Ллойву, напуская на себя строгость и складывая книгу. На это девочка радостно фыркнула.
— Мара! — и рассмеялась
— Что не так?
— Мне нравится! Мара… — девочка счастливо улыбнулась, — меня так только мама зовёт.
— Мама? — Всего слишком много сегодня. Много потрачено сил, много событий и много чужих касаний. Пора уединиться и отдохнуть. Иначе можно сойти с ума. — Как же тебя зовёт твой отец?
— Мышкой, — Марисса улыбнулась широко. И где-то в голове зазвучал сигнал об опасности.
— У тебя мама есть? — удивилась Вимлин.
— Конечно есть, — довольно сообщила Марисса, — у всех есть.
— Боги, — Ллойву поднялся. Кажется, он настолько вымотан сегодня, что готов спать даже в хлеву, на земле, где угодно. — С меня хватит…
— Отец, верно, в безопасности?
— Насколько это возможно, — согласился Дженве. — Что ж, дамы, мы вас оставляем…
— И заберём вещи…
— Очень надо, — фыркнул Вимлин на неинтересного господина.
— Завтра утром решим, что делать дальше…
Ллойву взял мешок и вышел, все ещё не в силах поверить, что труд, коим он занимался от самого отъезда, погублен детской рукой.
— Ловкач! Не спеши, ты правда расстроен? — Вскоре Дженве догнал его. — В жизни случаются вещи и похуже… Знаешь, а пошли-ка сходим в то прекрасное заведение…
— Нет, Джев, я устал, прости…
— Пойдем, отвлечешься…
— Ты там даже не был ни разу, вдруг тебе не понравится.
— Но засыпать в объятиях дамы всяко приятней, Ловкач, — брат подмигнул, — твоё целомудрие не сделает тебя святым, скорее лишит радостей жизни.
Ллойву долго смотрел в смеющиеся глаза брата, и вдруг понял, что хочет быть, как он. Радоваться каждому событию и просто быть счастливым.
— Хорошо, уговорил…
— Ура! Ты не пожалеешь, я уверен!