Клемм Йорган, прозванный Клыком за выдающийся зуб необычной формы справа, улыбнулся красотке у входа в «Кобылицу», а та оскалилась в ответ. Но Клык был не в обиде, сегодня они с товарищами пришли сюда совсем не за этим. Матушка Хилль дала знать, что этой ночью у неё необычные гости, как раз те, что безуспешно искал Чистильщик. Богатенькие «коровы»-альбиносы из Гордарии или ещё откуда, Клыку было без разницы. Главное, их всего двое, и они сейчас заняты, а со спущенными портками как известно… Верхом на девке воевать-то несподручно. Тут бы сохранить голову, а не достоинство.
Чистильщик велел обобрать «коров» до нитки, чтоб неповадно было разгуливать по вверенной ему территории, да скрываться искуснее Теней. Матушка Хилль, худая иссушенная старуха, встретила Клыка с товарищами у входа и молча кивнула в сторону комнат. Значит, там. Клык сделал знак своим людям, чтоб парочка встали возле оконцев, дабы не смогли уйти молодчики.
— Ливьела сказала, уснул…
— Один? — удивился Клык, говорили, двое.
— Один, — нехотя подтвердила матушка Хилль. Ох, и вредная старуха! Никогда не даст развлечься сверх меры. Но полезная.
— Лады, показывай… — Клык размял плечи. Матушка махнула костлявый рукой, приглашая за собой. Истинно на смерть похожа, ведьма. Клык прошёл за старухой в маленький коридорчик, где у одной из дверей их ждала рыжая девица, наспех одетая.
— Спит, — громким шепотом сообщила девица, округляя голубые глаза, — сложен, как бог! — она прижала руки к груди в мечтательном порыве.
— А, ну, не свисти! — Клык погрозил девке кулаком, — сейчас поправим твоему богу лицо. А после и Чистильщику предоставим, как помягче станет.
Девка всхлипнула и ретировалась. Клык осторожно приоткрыл дверь. В полутёмной комнате почти ничего не видно, даже дыхания спящего не слыхать.
— Свету дай! — прохрипел Клык внезапно осипшим голосом.
Старуха поспешила взять в руки канделябр с двумя горящими свечами со столика, Клык кивнул ей, чтоб шла первая. Ежели что, старуху всё одно не жаль. Трепещущий огонёк свечи обрисовал большую койку под балдахином из протухшей парчи, а на ней спящего. Как есть, белый — и волосы, и борода. Волнистые пряди на подушке рассыпались подобно ореолу вокруг головы, мощный торс и крепкие ноги едва прикрыты скомканным одеялом. Клык приосанился и вышел вперёд, взял в руку клинок и не стесняясь, пнул гостя по крепкой ляжке.
— Вставай, непуть, выспался…
— А? — Спящий приоткрыл веки, и Клыку захотелось отступить. Глаза-то тоже белые, словно мертвячьи. Правильно Валыга их описал. Только, навроде, их двое было. Где ж второй? О чём Клык и спросил одновременно и матушку, и проснувшегося постояльца. Старуха сразу замотала головой, мол, не было второго, а гость присел на койке, едва осознавая происходящее после сна, оценивая нежданных посетителей.
— Опа… — сиплым со сна голосом он присмотрелся к теням за спиной Клыка, — это что за посольство? Я вроде деву не обижал…
— Не в деве дело, — протянул Клык, накручивая себя на драку, — где второй?
— Какой второй? — сидящий зевнул, ничуть не смущаясь ни своим обнажённым видом, ни уплотнившейся от людских тел темнотой, — Ловкач-то? Обманул меня, спать пошёл… Тебе что за дело?
— Поговаривают, у вас золотишко завалялось…
— А, это… — постоялец почесал бороду, — так вы ограбить меня решили? — он поднялся, одеяло спало на пол. И Клык бы посмеялся над чужаком, ввернул бы шутейку про портки, да внимание его сосредоточилось широких плечах, крепком торсе, на спокойном лице. Почему? Он же видит, кто перед ним, видит блеск стали в тусклом свете, отчего он спокоен? Нажрался зелья какого, коим его могла снабдить старуха. Ведьма же, очевидно.
— Отдашь добром, отпустим с миром, — соврал Клык, порыскал взглядом по комнате, не прячется ли кто в тени. Вроде нет, один.
— Так нечего отдавать, — чужак подцепил портки с пола, не спеша натянул. — Нету…
— Чего нету? — не понял Клык, начиная отчего-то нервничать, глядя на странное спокойствие незнакомца.
— Ничего нету, — выдохнул чужак, поднимаясь, и расправляя плечи. — Я так понимаю, с пустыми руками уходить не собираетесь?
— Так и не уйдём, — хохотнул Клык, но как-то не очень уверенно. Чистильщик веле захватить ещё и заложника на случай возможного выкупа, — коли золота нету, то тебя и предоставим. Собирайся, коль не хочешь голым задом на улице светить.
— Коль зад хорош, отчего не посветить, — усмехнулся бородач, — пятеро вас, значит… и снаружи двое…
— Ты… — хотел сказать Клык, чтоб чужак лучше зубы свои посчитал, чем людей, а незнакомец уже оказался рядом, бесцветные глаза недобро взглянули в лицо. Крепкая рука сжала шею, вторая плечо, и Клык почувствовал, как ноги его оторвались от пола, взлетели чуть не к потолку, и всей спиной ощутил чужие острые локти и хрупкие колени. Незнакомец бросил его на его же людей, как никчёмного зайчонка. Потом в голове всё смешалось, послышались крики, звуки борьбы, и когда туман в голове рассеялся, оказалось, что чужак стоит над ним, будто примериваясь, куда ударить. Клык дёрнулся и отполз, тотчас наткнувшись на тела своих людей. В разбитые ставни заглядывал молодой месяц.
— Сполна взяли? Иль добавить? — грубо спросил незнакомец. Отвечать Клык не стал, поторопившись убраться прочь. А чужак даже не стал преследовать. Клык пробежал мимо напуганной Матушки, вылетел на улицу и припустил меж домов. Чистильщик так это не оставит! Кто-то точно получит по зубам, и Клык не желал быть тем, кто словит заветную плюху.
Спустя время полностью одетый чужак вышел из своих покоев, застёгивая иноземную тунику на ходу.
— Благодарю, хозяюшка, порадовала… во всех отношениях, — бросил он проходя мимо застывшей от страха в оцепенении старухе. — За ставни не обессудь, сами напросились… Деве моё почтение…
Ночь оставила в теле сладкую истому. Давно не представлялось возможности размяться. Дженве был даже рад незадачливым ворам. Жаль, братец пропустил развлечение, может оно бы хоть немного окрасило его постное настроение в более яркие краски. Отойдя на пару крылец, Дженве достал набитую трубку, зачиркал огнивом.
— Эгей, незнакомец… — послышалось справа тихое и вкрадчивое. Этот голос он уже слышал сквозь ставни, в первый же день.
— И тебе процветания, — отозвался Дженве, зажимая трубку в зубах. Кимейры с ним и Октис, что может случиться?
— Ты разгромил заведение Матушки Хилль? Жаль, мне там нравилось…
— Представься… для начала, — грубо оборвал Дженве незнакомца.
— Патрик Левесен, — прошептала тень рядом, — что-то говорит моё имя?
— Неа…
— Как и любое другое, — продолжила вкрадчиво темнота, смещаясь к левому боку, — я могу назвать какое угодно. И ты не узнаешь, солгал я или нет…
— Чего тебе? — Дженве вдруг понял, что устал и совсем не хочет ночных разговоров.
— Господин Ривельсон вряд ли простит тебе такое оглушительное поражение…
— Кто таков? Я с ним не воюю…
— Не важно, но он теперь с тобой — да.
— Что ж, — Дженве пожал плечами, — пусть приходит, я и ему растолкую, что к чему.
Тень, назвавшая себя Патриком Левесеном, помолчала.
— Верно, что ты пришёл с земли, что поднялась со дна океана?
— Это как посмотреть…
— У тебя белые волосы и белые глаза… Я видал таких недавно…
— Где же? — Дженве с интересом повернулся следом за тенью, — где ты их видел?
— У Вага, это городишко к востоку отсюда…
— И много их там?
— Больше, чем здесь, — тень снова сместилась и встала перед собеседником, — Люди хотят знать, кто вы такие…
— Иллии, — рассмеялся Дженве, — разве не знаете?
— Иллии, — протянула тень, — ожившие мертвецы…
— Вовсе нет, я живой, видишь…
— Вижу, но это только пока… — тень снова переместилась, — мой тебе совет, иллий, беги из города, пока можешь…
С этими словами тень растворилась в полумраке улицы.
— Да вы не устали мне угрожать? — выдохнул Джевне и отправился ко двору госпожи Сальверсины, чтобы провести остаток ночи, как и планировал, в стране снов.
На следующее утро Ллойву проснулся поздно, ближе к обеду и с удивлением обнаружил рядом на навале сена, покрытого холстиной для удобства, спящего брата.
— Я думал, ты отправился спать в объятия красотки, — фыркнул он, без особой надежды, что его услышат.
Раздался скребущий, напрягающий нервы звук. Казалось, кто-то пытается попасть внутрь амбара. Не хозяйка, она бы вошла не стесняясь. Отряхивая одежду, Ллойву поднялся. Сегодня он чувствовал себя много лучше, хотя слабость после вчерашнего еще давала о себе знать. Хорошо, что он внял голосу разума и все же остался, чтобы отдохнуть.
Дверца скрипнула открываясь, и Ллойву с неудовольствием увидел Беса у порога.
— Что случилось? — асатр вышел на улицу и прикрыл за собой дверь. Но это он не получил никакого ответа, Бес молча повернулся и пошел по улице, растворяясь в воздухе. Это, однозначно, приглашение. Ллойву пригладил волосы, отряхнул сильно потрепавшуюся тунику. Пора найти прачку. Отец непременно сделал бы замечание по поводу неряшливого вида. Ллойву и сам был бы рад привести себя в порядок, но события закручивались так лихо, что времени на такие мелочи не оставалось.
Следуя за своим ориентиром, асатр снова вышел на площадь, но с другой стороны. Помост на этот раз пустовал, но торговые ряды по-прежнему притягивали много народа. Спина, обтянутая чёрным мелькнула возле одной из групп людей, отчаянно и громко спорящих меж собой. И Ллойву несмело направился туда. На него оборачивались, дети показывали пальцами, но он не обращал внимания и уже понял, что случилось. Девы, посчитав, что им скучно в комнатах, решили прогуляться, и отчего-то привлекли к себе ненужное внимание. Вернее одна. Марисса. Девочку окружили торговцы и зеваки, и даже мелькнула пара белых плащей. Она застыла, глядя в небо, а Вимлин, похоже, где-то затерялась среди толпы.
— Одержимая!
— Убогая…
— Да, говорю тебе, одержимая! Вон смотри!
Ллойву поспешил протолкаться к центру событий, даже не заметив, что забыл надеть перчатки. В голове его роились чужие желания и главное, он увидел чужими глазами, что Марисса выдала прямо здесь, на площади, прямо сейчас, что Жнец вернулся. Кто такой Жнец? О чём она? И голос её при этом был грубым, как необработанный камень. Не детский голос, чем она и привлекла к себе излишнее внимание.
— Уведи её, — услышал Ллойву шёпот, — прошу…
— Откуда ты, дитя? — к ней уже присели те, которых здесь называли истинниками, один взял за безвольную руку и Марисса дёрнулась прочь.
— Сжечь! — грубо каркнула она, не сводя взгляда с известной только её цели.
— Говорю, одержимая…
— Пойдём, дитя… — и один из истинников уже потянул её за собой, а за белой спиной Ллойву увидел чёрное пятно и жуткий оскал.
— Нет! — он протолкался, наконец, к месту событий, — это дитя со мной!
Рыцари, как один повернулись к новой цели. Ллойву подхватил девочку на руки, чувствуя, что она во власти видения. Только бы не упасть в этот омут вместе с ней.
— Она со мной… — Марисса расслабилась и безвольно растеклась на руках. Видения оставили её вместе с волей и сознанием.
— Приветствую, господин… — рыцарь поднял густую бровь, надеясь услышать ответ.
— Лир, моё имя Ллойву Лир, — асатр попытался отступить, но упёрся спиной в чьё-то пузо.
— Я помню… вы были в «Белой госпоже», вы желали видеть господина Скорня… повидались?
— Нет, ещё нет, — Ллойву сделал шаг в сторону, в надежде вырваться из кольца, — но сегодня у нас назначена встреча…
— Вот как? — удивился второй, — Скорнь вроде в отъезде, нет?
Проклятые совпадения. Ллойву заложил свободную руку за спину. Кимейры при нём, неужели выхода не будет?
— Мне не сообщили, возможно, меня ввели в заблуждение, — он поправил сползающую с плеча девочку. — А дитя нездорово. Приболела… Отнесу её домой с вашего позволения…
— Я бы не спешил, господин Ллойву Лир, — ласково проговорил рыцарь, — у меня есть вопросы к вам…
— Уверен, что смогу на них ответить, но позже… — Ллойву дёрнулся уйти, но белых плащей с лилией внезапно стало в разы больше и все они отчего-то стояли вокруг, запирая его в кольцо.
— У меня есть обвинение к вам…
— Что? — «плащи» повытаскивали мечи, а Ллойву вытянул кимейр из-за спины.
— …В колдовстве — продолжил рыцарь. — Уверен, вам не составит труда объясниться…
В колдовстве? Неужели кто-то видел, как он вернул Джария к жизни? Никого не было рядом, в этом он был уверен. С этой стороны провал невозможен. Если только Джарий не был схвачен…
— Возможно… — но договорить он не успел. Толпа заревела, завизжала, и одномоментно превратилась в стихию. Лица всех обратились к городской стене внутреннего кольца, где раззявив пасть и обваливая камни со стены сидел настоящий, лоснящийся на солнце эбонитовой шкурой дракон. Кажется, он стал ещё больше, ещё страшнее. Рыцари сразу потеряли интерес к Ллойву и девочке, тем самым открывая им возможность к бегству, чем асатр сразу воспользовался. Стражи, отойдя от первого шока, палили в дракона из арбалетов и пушек. Грохот и рёв теперь терзали слух постоянно, лишая возможности хоть как-то оценить ситуацию. Ллойву скользил мимо потрясённых горожан.
— Дракон! Дракон вернулся!
— Жнец!
— Боги, конец близок! — взвизгнул чей-то голос в общем рёве. А дракон выдохнул огненную струю в сторону обидчиков на попытки ему навредить, двумя мощными взмахами крыльев поднялся над площадью и спикировал вниз, распугивая любопытных, как цыплят. Люди с криками бросились врассыпную. Ллойву уже потерял в этом хаосе и белые плащи, и вообще направление. Его несколько раз толкнули, разворачивая, заступая дорогу, стискивая меж плечей. Казалось, вот он знает, куда идти, и в другое мгновенье голова закружилась, и он снова потерялся в людском море. Его несло человеческой волной прочь от летящего чудовища, а оно, словно бы играя, пролетало над толпой, едва не задевая людей крыльями, заставляя сердце биться чаще и захлёбываться собственным дыханием. Рыцари где-то пытались призвать к порядку и организовать оборону, но тщетно. Вскоре площадь опустела, и вместе с остальными беглецами Ллойву вынесло в одну из боковых улочек. В голове всё смешалось. Для чего Бес это сделал? Зачем? Стоило позаботиться о безопасности сейчас. Ллойву прижал безвольное тельце крепче. Весь план и порядок, что он выстраивал последние дни полетел только что в бездну, сброшенный когтистой лапой, что тот камень со стены. Земля людей снова насмехается над ним улыбкой его личной галлюцинации. Бес, будь он проклят, только что лишил их крова.
В груди закололо, и Ллойву споткнулся на следующем шаге. Рукой придержал спящую девочку, остановился, чтобы переждать приступ. Мимо бежали напуганные чудовищем горожане. Никому не было дела теперь ни до цвета его волос, ни до его происхождения. Такой был план, да? Зачем? Ллойву глубоко вдохнул и начал делать дыхательную гимнастику, медленно шагая вперед. Голова кружилась, а сознание путалось. Не сейчас, только не сейчас. Надо найти Дженве, он поможет.
— Добрый господин, тебе нехорошо? — Кто-то склонился над беглецом, — позволь, я помогу тебе…
— Я… — Ллойву вдохнул несколько раз, проясняя разум, — всё в порядке, благодарю…
— Заходи, добрый, господин, — чужие руки потянули его под навес большого дома, открылась крепкая дверь и за ней показалась вполне уютная гостиная, — заходи, будь моим гостем…
— Мне надо идти… — Ллойву повернулся назад, встретив добродушный взгляд своего благодетеля. Округлое, бородатое лицо светилось желанием помочь.
— Нет, нет, там сейчас неспокойно, пережди, добрый господин, прошу… — и настойчивые руки потянули его к пуфу на гнутых золочёных ножках, — отдохни…
Может, и верно, не будет лишним. Ллойву опустился на цветастый гобелен, всё ещё прижимая к себе девчонку. Да, верно, так полегче.
— Мы тебя ждали, господин… — пропел всё тот же голос, — очень ждали…