Пока братья пробирались по узким улочкам к новому месту ночлега, Ллойву поведал Дженве обо всех событиях за день. Закрытые ставни отбрасывали под ноги узкие иглы тусклого света.
— Ну, вот, Ловкач, видишь. Ты всегда говорил, что я ищу приключений, а тебя, братец, похоже, они находят сами, — веселился Дженве, похлопывая брата по плечу.
— Да, ты прав, они сами меня находят, — Ллойву чуть сжал маленькую вспотевшую ладошку в руке. Что делать с девочкой? Скоро будет недосуг заботиться о ней. Поручить Вимлин? Эта дева, определённо, приехала не за тем, чтобы сидеть с ребёнком, она прибыла за своей мечтой, и Ллойву даже знал за какой. Что ж, каждый в этом путешествии чем-то жертвует. Он, Ллойву, например, своим покоем и книгой. Он не хотел вмешиваться в людские противостояния, в любые противостояния. Можно пожертвовать нечто большее. Разве это не должно было это путешествие стать своеобразным отдыхом для них с братом? После болезни, казалось, это прекрасный способ развеяться. А превратилось в бесконечную череду приключений. И потерь… Ллойву взглянул на шагающую у правого бока девочку. Интересно, что её так напугало? Что она увидела, отчего не захотела больше видеть единственное родное существо на этой земле?
— Ловкач, нас с тобой ведут и уже давно… — Дженве размял плечи, — я думал случайность, но, кажется, нет.
— Что значит ведут? — брезгливо отозвался Ллойву. Путешествие по земле люди, определённо не идёт брату на пользу. Что за слова? Не ровен час он начнет вести беседу как заправский наемник.
— Следят, и если пару улиц назад он был один, то теперь их четверо…
Ллойву вздохнул. Снова… Кажется на этой земле каждый желает смерти непонятным чужакам.
— Разберёшься? — Ллойву сжал ладонь в руке сильнее. Она не испугалась?
— Обижаешь, — Дженве почти сразу растворился в сумерках, а асатр с девочкой продолжили путь, как ни в чём ни бывало. И, чтобы не идти в тишине, Ллойву решил отвлечь Мариссу беседой.
— Устала?
— Нет, — тихо отозвалась девочка.
— Может, ты голодна?
— Немного… — Марисса отвечала неохотно.
— Ты сильно испугалась?
На это девочка не ответила, зато за спиной послышались неприятные звуки сдавленных криков.
— Что это? — со страхом спросила она, оборачиваясь назад. Ллойву хотел сказать ей, что всё в порядке, когда вдруг понял, что они не одни на улочке. И Дженве был не прав, их не четверо, а много больше. Нельзя было обманываться показной безопасностью. Ллойву резко обернулся на звук за спиной, заступая между девочкой и неведомой ещё опасностью, а чужое присутствие ощущалось уже со всех сторон.
— Не пугайся, тебя никто не обидит, — бросил Ллойву вытягивая кимейр.
— Мама… — выдохнула Марисса прижимаясь к ноге. Некстати, она помешает манёвру. Не даст уйти в «слепую зону». Раздался оглушительный свист справа, эхом повторившийся с другой стороны. Ллойву, повинуясь собственному чутью, подхватил девочку под грудь, сдернул ее с места и развернулся, чуть сдвигаясь в пространстве. По правому плечу мазнула тяжесть грузила. Сети? Для чего им сети? В полумраке едва ли было понятно, что происходит. Всё вокруг слилось в одно иссиня-чёрное пятно с ярко-жёлтой трещиной нарождающегося месяца. Бой придется вести в условиях почти полной слепоты. Искра подскажет, что происходит вокруг. Движение справа и слева. Ллойву поставил девочку на землю и развернулся к опасности лицом. Марисса сдавленно вскрикнула за спиной — кто-то тут же утянул её во мрак, воспользовавшись оплошностью.
— Джев! — крикнул Ллойву и сразу повернулся на звуки борьбы за спиной и детские крики, а сзади кто-то накинул на плечи дурно пахнущую сеть, стягивая локти. В нос ударил горький, неприятный запах. Ллойву подался назад, и обратился к Искре. Под ногами нападавшего поднялась земля, и тот отступил, потеряв опору. Хватка ослабла. — Джев!
— Я здесь, — Дженве уже был рядом, и завязалась новая потасовка. Ллойву двинулся вперёд, туда, где, как ему казалось, похититель зажимал девочке рот ладонью.
— Я видел, я видел! — прокричал кто-то, — слышите? Колдяки!
— Берём, тепленьких, — ответили ему из темноты. И, казалось, людей стало в разы больше. Пришлось пустить в ход клинок, расчищая себе дорогу. Все смешалось вокруг. Кто-то кричал, дорогу постоянно заступали новые противники. Ллойву рвался вперёд, но его каждый раз откидывали на шаг назад. Их окружили, и, кажется, одолевали числом. Раздался рёв, это Дженве, кажется, потерял самообладание, когда на него упала сеть, и под ногами по земле разошлась волна, поднимая землю почти до колена, отчего почти все нападавшие потеряли равновесие. Ллойву поднырнул под руку одному, завалил на стоящих сзади второго. Похититель удалялся и уносил с собой свою добычу. Это чувствовалось благодаря Искре.
— Джев, я за Марой… — Ллойву схватил людя, занесшего палаш, за руку.
… Их ждали. Чистильщик посулил большую награду за беловолосых колдяков, а за девку после появления её на площади, втрое. Истинники хорошо заплатят за информацию, а за тела всех троих ещё больше…
Ллойву без сомнений скрутил кисть противника до хруста, с удовлетворением услышав крик боли и отшвырнул несчастного от себя, уже не сдерживаясь. Следом за ним повалились и те, кто стоял сзади.
— Понял… — ответил Дженве. В темноте были слышны проклятья и звуки ударов. Взмахом клинка Ллойву прорезал ещё одну сеть, что на него попытались набросить. Воздух пах горечью и кровью. Кто-то схватил его за плечо, но тотчас поплатился сломанной рукой и разбитым напрочь лицом. Рывок, и Ллойву растворился во мраке. Раздались крики и топот множества ног. Впереди так же ждала засада, но Ллойву знал, как ее избежать. Теперь его ничто не сдерживало. Похититель умчался далеко вперёд. За спиной ругались, кричали, орали от боли и, по всему, начали стягиваться зеваки и даже стражи. Нехорошо вышло.
— Ты говорил, что знаешь, где они, — рыцарь в тускло отсвечивающем при пламени свечей нагруднике. — Но не хочешь поделиться…
— Я говорил, что узнаю, — вкрадчиво возразил другой, в сером неприметном плаще, застёгнутом у самого горла серебряной пряжкой. Узкое, загорелое лицо его было наполовину скрыто капюшоном. — И приведу. В обмен…
— Знаю, — кивнул рыцарь величаво, опираясь широкой ладонью на стол, — не веруешь ты, господин Ривельсон… А те, кто не крепок в вере, тем нет удачи в делах…
— Верую, — не согласился второй, — в Истинную веру верую, от того и готов помочь в поимке чародейских ублюдков.
— Но лек тиглов запросил…
— Работёнка опасная, сам понимаешь… — господин Ривельсон размял плечи и взгляду открылся уродливый шрам крепкой, как столетнее дерево, шее. — Давно к нам колдяки не заглядывали… Поговаривают, можно затуманить им разум жжёной полынью…
— Байки, — равнодушно заметил рыцарь, — настой балдонны и уксус… И то на время… Как можно скорее надо обездвижить, чтобы не творили заклятий. Обычно мы рвем языки, но тут нам нужно кое-что вызнать. Потому нужны живыми… И дитя…
— Отчего твои доблестные охотники сами не взялись за дело?
— Вина пока не доказана… — Рыцарь задумчиво опустил взгляд, — а коль мои люди начнут хватать всех без разбору, то вий-йорманд станет задавать вопросы, по какому праву я распоряжаюсь в его вотчине. Нам ссориться с тьярдом ни к чему…
— Верно говорят, что дракон вернулся? — Вкрадчиво спросил господин Ривельсон.
— Его видели… — равнодушно ответствовал рыцарь, — на площади. Если бы я там не был, я бы решил, что это досужие разговоры. Я видел дитя и видел дракона как тебя, господин Ривельсон. И ещё видел белоголового человека с черным шрамом. И ещё одного. Что-то подсказывает мне, что эти события не случайны. И если пророчество Алтурны верно, скоро настанут темные времена…
— Когда они были светлыми? — усмехнулся господин Ривельсон, — поговаривают, на севере поднялась богатая земля из океана. Сам Тивлут, царь морской, поднял своё царство к свету… Видать, плохи наши дела….
— Веруй в спасение, в пречистую Деву и истинную веру, нечестивец. — Спокойно ответил рыцарь. — Мы оградим людей от дьявольской заразы. И первый шаг позволительно сделать тебе, дабы не уподобиться отступникам, что продавали души за могущество…
Человек в сером плаще поклонился и отступил в тень.
— Повинуюсь только пречистой Деве, — прошелестел он.
— И она тебя не забудет…
Ллойву бежал вперёд почти вслепую, ориентируясь только на то, что указывала Искра. Проскакивал засады через «слепую зону», торопился, не обращая внимания на колкие удары в груди. Похититель петлял по городу, пробираясь меж покосившихся изб. И по-всему, торопился к его сердцу. Были слышны только крики потревоженной птицы, да лай взвинченных погоней собак. Начали попадаться разьезды стражей с фонарями в руках. Ллойву чувствовал, что не успевает, похититель безнадёжно удалялся, а силы таяли. Дыхание сбилось, и казалось, воздух стал сухим и ядовитым. Но вот раздался истошный мужской крик, потом собачий вой, и Ллойву прибавил скорости, заставляя себя двигаться быстрее. Он вылетел в замшелый проулок, где меж стен перекатывалось рычание голодного зверя и истошные вопли умирающего человека, а с другой стороны, ему навстречу рвался детский плач.
— Мара… — Ллойву двинулся на звук, а почти сразу за талию его обняли детские руки, едва не уронив на землю. — Ты в порядке?
Девочка не ответила, только дрожа прижалась к ногам. Слева рычало, исходя слюной, неведомое чудовище, и под ним скулил в агонии похититель. Ллойву отступил, не решив для себя, желает он знать, что происходило там, в темноте или нет. Искра указывала, что перед ним источало злобу живое существо, рыча, насыщало утробу, выпивая вместе с кровью страх и боль своей жертвы. Не время для геройства, тем более, что в груди, сбиваясь, захлёбывалось ритмом сердце, отдавая стрелками боли в руку.
— Пойдём… — Ллойву нащупал плечи девочки, — пойдём скорее…
Глухой рокот возвестил, что чудовище с первой жертвой закончило и готово приступить к следующей. Искра подсказывала, что оно чуждо людской природе и пришло с иного плана, но если асатр не ударит, то готово отпустить обоих. Пока. Ллойву поспешил прочь из тупика, увлекая за собой и девочку. Скорее, пока провидение на их стороне. Останки на земле смердели кровью и потрохами, а для Ллойву ещё и первобытным ужасом. С одной стороны, похититель получил то, что заслужил, с другой… отвратительная смерть.
С улицы показались вооруженные стражи, спешившие на крик.
— Эй! — крикнули беглецам, коих стало видно в отблесках луны и загоревшийся повсюду окон. Ллойву обернулся. Чудовище исчезло, перестало тревожить токи энергий в мире людей, но растерзанный труп, наверняка, остался. После такого не объясниться. Ллойву подхватил девочку на руки и шагнул в «слепую зону» вместе с ней.
Адамар Лаклид, рыцарь ордена Пречистой Девы, посвященный носитель золотого ключа знаний и Искоренитель скверны задумчиво покрутил в пальцах Знак веры. Ушли… Ушли супостаты. Да как! Призвали демона, а перед этим и дракона. Тут сомнений нет. Взять как можно скорее и предоставить высочайшему суду, а если не сдадутся, то казнь без следствия. Вина очевидна. Господин Ривельсон говорит, многие пострадали, а один из его людей растерзан демоном. Стражи видели белоголовую чудь у места скверной смерти. А с ним и дитя… Проклятое дитя. В свое время орден выискивал магиков и ставил их себе на службу. Ошибка, грубая ошибка. Взять колдяков. Умертвить, да так, чтоб навсегда, чтоб не восстали больше рати чародейские. Говорят, зараза тянется с севера, с новой земли. Говорят, тамошние таны вступили с ними в сговор, чтобы свергнуть тьярда. До жирного борова ордену дела нет, но если люди отступились от веры значит подписали свой приговор. Испокон веков орден борется, чтобы земля людская не опрокинулась в скверну. Не отступит и теперь. И коли надо будет для этого заключить союз с недалёким толстяком, то так тому и быть. Вместе все придут к спасению.
— Брат Варис… — рыцарь поднял голову и писчий сразу услужливо поклонился. — Испроси иудиенции у господина Олафа Доенвальда. Есть разговор.
— Сей же час, — и снова поклон. Сей же час. Медлить нельзя. Надо объявить облаву, дабы выкорчевать все семена скверны пока не проросли. Брать пока живыми, надобно узнать, откуда прибыли. Но действовать осторожно. Как в старые времена.
— Тебе плохо? — Марисса присела рядом взяла за руку. Хотелось просить её оставить его в покое, но язык не повернулся прогнать дитя от себя. Ллойву в лихорадочном бегстве и дурмане от нехватки воздуха нашел на окраине дом, оставленный хозяевами и укрылся в нем, чтобы переждать свою слабость. События за последние несколько дней сказались на здоровье скверно. Казалось, теперь чувство усталости не покидает его, а грудь рвет на части, и вдохнуть не получается. Он сидел на грязных досках пола, выполняя дыхательную гимнастику, но пока помогало плохо. Нужны капли. Никогда бы не подумал, что будет жалеть об их утрате. Они остались там, где Джев нашел им ночлег. Но до того места они так не добрались и теперь неизвестно безопасно ли там.
— Ты дрожишь… — Марисса сжала его руку в своих ладонях. Они у неё такие маленькие и такие теплые.
— Надеюсь, Вимлин ничего не угрожает, — вздохнул Ллойву.
— А мы? — девочка, оставив его села рядом, поджав к животу колени.
— Что с нами? — голова немного кружилась, но сердце успокаивалось, усмиряя боль в груди. Немного отдохнуть, и все, все пройдет.
— Что с нами будет?
— Мы… — о, на этот вопрос теперь не было ответа. Все слишком усложнилось, — все объясним. Вернёмся в Мели. Тебе же там нравилось?
На это Марисса неопределенно пожала плечами.
— Повидаешься с папой…
Девочка спрятала лицо в коленях на эти слова.
— Что не так? — Ллойву повернул к ней голову. — Он тебя очень любит, разве нет? И ради тебя готов на всё… — даже больше. И последние события это показывают. «Лучше бы ты была обычным ребенком, Мара». — На всё…
Чтобы он сказал, если бы Советник сотворил страшное ради него? Впрочем, так и было, но, разумеется, не для него, для Мильен и Меоке. Поступил бы он, Ллойву, так же, угрожай опасность его детям? На этот вопрос так же не было ответа.
В горле запершило и Ллойву тяжело откашлялся, почувствовав пряный вкус крови во рту. Нет, это определённо нехорошо. Попытка подняться провалилась, и вторая тоже. Он вдруг осознал, что это приключение может закончиться без него.
— О, боги, — Ллойву сжал зубы, давний шрам отозвался ноющей болью. — Всемогущие боги…
О чем молить? Ему и так было отпущено сверх срока. Нельзя сдаваться. Особенно теперь. Столько пройдено и ещё многое предстоит пройти. Он так и не побывал в далёкой Гордарии, не увидел всех красот мира. Хватит ли сил? И отпущенного времени. Вот о чем стоит просить прародителя.
С правого бока прижалась Марисса, согревая своим теплом. Ллойву против обыкновения приобнял ее рукой. Это больше, чем он мог рассчитывать. Каждый из асатров уходил в одиночестве. Прародитель принимает дар жизни, не оглядываясь ни на кого. В последний раз, когда Ллойву почти попрощался со свои даром, рядом был Дженве.
— Я буду тебя любить, — пробубнила девочка в тунику на груди.
— О, это не обязательно, — улыбка коснулась губ, — нельзя любить по обязательству или обещанию… Это превращается в муку для всех…
— Нет, нельзя, — согласилась Марисса и обняла его. Дитя… — Я буду любить тебя по-настоящему.