На следующий день оба брата стояли перед таном и его йормандом в окружении вооруженных до зубов воинов. Допрос решили вести на улице перед всеми, ничего не утаивая и не скрываясь. Было похоже, что гостеприимный хозяин твёрдо решил вывести пришлых на чистую воду и доказать всем и себе заодно, что чужаки враги и практикуют колдунство. Для того перед обгоревшим хунгуром, служившим тану жилищем, разожгли костры по обе стороны импровизированной судейской площади.
Дженве был готов ругаться, на чем свет стоит. Тело за ночь затекло, зад болел, и донимал голод. Ллойву молчал. Он не проронил ни слова с самой полуночи.
Для тана принесли из большого зала огромное деревянное кресло, украшенное замысловатой резьбой, более похожее на трон. Рядом встал его йорманд, положив руку на топорище, торчавшее из-за пояса.
— Похоже на высший суд, — заметил Дженве, оглядывая собравшуюся толпу. — Не находишь?
Ллойву снова не ответил. Толпа вокруг ворчала, гудела и всхлипывала тонкими женскими голосами.
— Мы нашли трупы воров, как ты и сказал, — начал Род, вместо предисловия. Гул голосов тотчас утих, все напряженно вслушивались в слова. — Но кто знает, быть может, ты убил своих людей, чтобы обелить себя.
Ллойву не ответил сразу, Дженве с тревогой взглянул на него.
— Мы убили этих людей, потому что они напали на вас, а вы дали нам кров, — возразил Ллойву. Дженве выдохнул, слава богам. Все не так плохо
— Ты говорил, они похожи на вас! — крикнул Род, привстав со своего места.
— Возможно, — Ллойву поежился от холода. День отчего-то перестал радовать. Холод проник под тёплую тунику, словно бы протянул тонкие нити-щупальца к самому сердцу, выстуживая всякие желания и возражения заодно. Хотелось, чтобы всё просто закончилось, и они бы отправлись с братом дальше.
— Ты знаешь, откуда они?
— Нет, — искренне признался Ллойву.
— Тогда спросим твоего брата, — Рыжий сделал знак своим людям, и их обступили плотнее.
— Я скажу то же, — кивнул Дженве. При повисшем над судилищем молчании были принесены пожитки путешественников. Вещевые мешки перевернули, и из недр горы вещей йорманд вытянул книгу в черном переплете с василиском на обложке.
— О боги… — тихо простонал Дженве. Обстоятельства постоянно складываются не в их пользу. Отчего?
— Это колдовска книга? — вопрошал Рыжий, брезгливо взяв в руки томик. Раскрыл его. Перелистнул несколько страниц, покрытых вязью древнего языка.
— Это записная книга, — возразил Ллойву. — Я веду там свои записи.
— О чем? — подозрительно переспросил Рыжий. Он распахнул томик на развороте, где убористым подчерком асатра были исписаны страницы полностью. — Это заклинания?
— Да нет же! — Ллойву улыбнулся. — Это просто записи. О путешествии.
— Это колдовская метка? — Рыжий закрыл томик и указал на обложку, где гербовый василиск застыл в причудливом танце.
— Это герб нашего дома, — вступился Дженве. — Дом Лита, повелителя земной тверди.
— Змея?
— Василиск, — уточнил Дженве. — По легенде бог земной тверди обращался василиском. Его поместили на герб. Знаете? Как и у вас делают…
— Я вижу змею, — Род расхохотался, оборачиваясь к своим людям, те поддержали его сдержанными смешками. — Знаете, что мы делаем со змеями, заползшими в наш дом?
— Нет, — Ллойву переступил замерзшими ногами. — Но ваши аллегории довольно примитивны…
Дженве ткнул брата в бок, чтобы тот не язвил чужой слух заумными словами. Мало ли, что услышат эти воины. Дюжина на брата, это многовато противников. Даже для илоя.
— Мы убиваем их. И скармливаем псам, — Рыжий посуровел. Грубые руки схватили обоих за плечи. Дженве напрягся, готовый отразить любую агрессию.
— Я предлагал, заметь, все сделать тихо, — прошептал Дженве.
— Заткните им рты, пока они не наколдовали себе неприятностей… — бросил Рыжий. Послышался звон вынимаемых из ножен мечей и стук копий. Дженве взглянул на брата и улыбнувшись подмигнул. Они встретились глазами, и Ллойву едва заметно покачал головой «нет». Братьям, заломили за спины руки, грязной холстиной прижали рты, не встретив сопротивления.
Земля вдруг отозвалась на грубость протяжным гулом, а где-то послышался треск разошедшейся надвое стены. Сначала воины не обратили на него внимания, но затем испуганно заозирались. Словно бы за оградой под землёй пробудился огромный зверь, и теперь стремился вырваться на свободу. Земля под ногами дрогнула и мелко затряслась.
— Что это? — Рыжий привстал со своего трона.
— Эйсенгард гневается! — воины забеспокоились. Земля начала подрагивать, и гудеть еще громче.
— Эйсенгард! — Рыжий в страхе взглянул на своих пленников. Проклятые колдяки! Бог земной тверди их прародитель, так они сказали. Неужели их бог разгневался на тайнуров?
— Стойте! — Рыжий поднял руку. — Дайте им говорить. — Кляпы вынули, обоих братьев отпустили, но земля продолжала ходить ходуном под ногами.
— Это ваш бог?
— Наш, — кивнул Дженве, сплёвывая набившуюся в рот пыль. — Он сердит, что вы не слышите нас. И может сравнять с землёй твой дом, если ты нас не отпустишь.
— Отпустите! — Род поерзал на месте. От братьев отступили на шаг. — Скажи своему богу, что мы не причинили вам вреда.
— Он знает, он всевидящ, — и верно, земля тотчас успокоилась. Новое положение гостей потребовало от Рода всей собранности и смекалки. Нельзя просто отпустить чужаков, объявленных колдяками.
— Я… — он откашлялся. — Виноват, что не услышал вас, богорожденные. Я принял вас за шарлатанов. Их много на наших землях.
— Ты прощен, — кивнул Дженве. — Впредь будь повежливей, тан Род Рыжий. А то не ровен час накличешь беду на своих людей…
Йорманд что-то жарко зашептал своему тану. Тот напряженно слушал. Воины благоговейно отступили от братьев. Потом Рыжий продолжил.
— Желаете ли еще побыть моими гостями, богорождённые?
— Нет, такого гостеприимства что-то не хочется. — Поежился Дженве. — Вели собрать нам провизии в дорогу, и вернуть наши вещи.
— Вот они, — Йорманд со страхом бросил черный томик на вещевые мешки.
— Что за супостаты напали на нас ночью? — Род подался вперёд — Вы знаете их?
— Нет, не знаем, — Ллойву вытер рот рукой, едва сдерживая рвотный позыв. — Они чужаки для нас как и для вас…
— Вот как… — Род разочарованно вздохнул. Пусть эти колдяки катятся ко всем демонам в пекло. Отец прав, надо собирать союзников. Время пришло.
— Я заседлаю кродов, — обратился Дженве к брату.
— Тогда я займусь вещами, — кивнул Ллойву.
Спустя время братья были отпущены из Охотного Дола с тюками, полными припасов в дорогу. В глазах тана читался благоговейный ужас и желание поскорее отделаться от неприятных гостей. Ллойву несколько раз прополоскал рот ключевой водой, но никак не мог отделаться от привкуса земли и навоза. Несколько раз его одолевали рвотные позывы, но в большее не переросли. Дженве отнёсся ко всему философски, набил и раскурил трубку. Теперь они ехали по тракту в одиночестве под весенним солнцем, на запад. Светило приятно нагревало спины.
Инцидент в Охотном Доле изрядно веселил Дженве.
— Ты видел их лица? — усмехнулся он в очередной раз. — Боги, я не знал, что это так весело.
— Это было крайнее средство, — возразил Ллойву. — Нельзя играться Искрой просто так.
— Да мы просто боги для них! — хохотал Дженве. — Они настолько примитивны!
— Уймись, Джев. Ты не бог, — улыбнулся Ллойву.
— Нет, но так хочется им побыть хоть чуточку, — потом Дженве посерьезнел. — Но больше мы не станем просить приюта у люди.
— Нет, не станем, — согласился Ллойву. — Это опасно.
Дженве огляделся. Пик, на который они стремились, забирал севернее. Дорога, по которой, они ехали, вела на юг.
— Надо сойти с тракта, — принял решение Дженве. Ллойву покорно согласился, и кроды повернули на север и пошлепали по не растаявшему снегу.
— Я подумал о проводнике, — Дженве выпустил клуб дыма в весеннее небо. — Но, глядя на этих недотеп, уже сомневаюсь.
— Кто согласится нас вести?
— За золото кто угодно!
— И за него же нас попытаются убить? — усмехнулся Ллойву.
— Ключевое слово «попытаются».
— Думаю, мы потихоньку и сами доберемся, — пожал плечами Ллойву.
— Не хочешь узнать, куда умчались те иллои? — Дженве повернулся к брату. Раструб плаща скрывал его лицо.
— Не очень, — Ллойву стянул капюшон. При свете солнца брат выглядел совершенно бесцветным. Даже глаза сегодня были здорового белого цвета. Волосы, заплетенные в косицу на затылке отбрасывали яркие белые блики. — Они озлоблены, раз им приходится воровать.
— Само собой, разве Жертвенные станут выращивать что-то сами? — Хохотнул Дженве. — Только благородный разбой!
— В этом и опасность. Они настроят против себя все ближайшие т…тъёрды — выговорил Ллойву трудное для него слово. — Через них могут пострадать другие.
— Меня не беспокоит никто, кроме моих родных, — заявил Дженве. — Пока меня беспокоишь ты.
— Что со мной? — Ллойву повернулся к брату.
— Ты снова почти не спал. Что тебя тревожит? — Дженве тоже стянул капюшон. Солнце нагрело воздух, и, казалось, стало совсем тепло.
— Это от усталости, — уклонился от ответа Ллойву.
— Неправда. Тебя тревожат кошмары каждую ночь.
— Откуда ты знаешь? — усмехнулся Ллойву. — Ты следишь за мной?
— Немного, — Дженве зажал трубку в зубах.
Ллойву помолчал. Кроды шлепали по поляне, постепенно забирая к западу, потому как впереди оказался непроходимый овраг.
— Мне снится Окто. Каждую ночь он забирает то, что мне дорого…
— Окто? Его больше нет, дружище! — рассмеялся Дженве.
— Я знаю, — Ллойву стиснул зубы. — Но я не владею своими снами.
— Быть может, сонные капли помогут тебе крепче спать? — Дженве выбил трубку о колено на ходу.
— Быть может… — согласился Ллойву, чтобы закончить неприятный разговор.
— Если иллои прибыли сюда, значит, это «Гнездо» где-то рядом. Думаю, день — два пути, — сменил тему Дженве.
— Вероятно, — согласился Ллойву.
— Давай-ка прибавим ходу, братец, — Дженве указал на рощицу далеко впереди, отсюда она казалась совсем крошечной. — К обеду желаю расположиться вон там.
И братья прибавили скорости. Кроды шли ровным шагом, седоков даже не качало в седлах. Ллойву с удовольствием подставлял лицо встречному ветру, несшему запах наступающей весны.
К рощице они приблизились после обеда. Несколько сосен стояли на опушке густого леса, словно специально отгородившись от остальных деревьев безлесым перешейком. Дженве снизил скорость, подъезжая к своей цели. В тени деревьев братьев ждал долгожданный отдых и обед. Дженве спешился.
— За тобой костер! Справишься? — Крикнул он брату. Ллойву кивнул и также спрыгнул на землю. Дженве взял обоих кродов под уздцы и повел их поохотиться, а Ллойву отправился за хворостом. Кто бы сказал ему пару обротов назад, что он отправится в лес, он бы не поверил. Но теперь приходилось многие вещи делать самому, учиться заново, таким обыденным и привычным для многих занятиям. И сбор хвороста для костра был в числе как раз таких. Как же веселился Дженве, глядя, с какой брезгливостью берёт в руки брат необработанное дерево. Хоть какой-то плюс. Снег под деревьями еще не сошел, но уже размяк и стал рыхлым. Нога утопала в сугробах до самого колена. Асатр выбирал ветки посуше и почище.
И вдруг он замер. Прямо перед ним склонилась к седоку лошадь. Человек лежал навзничь на земле, а лошадь просто стояла рядом, перебирая ногами. Ллойву подошел ближе. Человек, похоже, спал. Иначе как раскатистый храп, принятый поначалу за скрип дерева друг о друга, мог доноситься из этой глотки? Ллойву присел на одно колено перед людем и, брезгливо морщась, снял перчатку, дотянулся до свободного клочка кожи на ладони. Искра мгновенно сообщила ему, что все не так плохо. Человек был мервецки пьян. Похоже, он свалился с лошади, а она протащила его еще немного по сугробу, пока не остановилась здесь. Путник был крепкой комплекции, довольно широк в плечах, а одежда его свидетельствовала о небольшом достатке, хотя на поясе угнездился боевой топор весь в выщерблинах, а на спине круглый щит. На лошадь навьючен мешок внушительных размеров.
Ллойву поднялся, скривившись от отвращения. Здесь он ничего не мог с собой поделать, вид люди с недавних пор вызывал в нем брезгливую оторопь. Человек перестал храпеть и выдал серию нечленораздельных звуков.
— С-щ-ш, — просвистел он. Дженве не гнушается касаться этих варваров. Он сможет ему помочь. Ллойву повернулся, чтобы уйти. Но тут упавший схватил его за щиколотку.
— Стой, щ’чье отродье! — пробубнил лежащий. — Ты х’тел ограбить меня?
— Мне не нужно ваше имущество, — возразил Ллойву, выкручивая лодыжку из цепких пальцев, но у того была такая крепкая хватка, словно нога попала в капкан. Асатр обречённо вздохнул. Придется еще раз коснуться его рыхлой потной кожи. Но упавший отцепился сам и поднялся на локтях. Патлатая, в талых льдинах голова приподнялась. На Ллойву снизу вверх взглянули водянистые, заплывшие глаза. Путник казался не старым, но был в меру бородат и не в меру запущен. Карие глаза смотрели с пьяной мутью, но старались сфокусировать взгляд на илое.
— Ты кто? — икнул он.
— Я всего лишь прохожий, — Ллойву отошел на шаг. — Уже ухожу.
— П’гди! — упавший с трудом поднялся, привстав на одной ноге. — Не у’хди. — Пьяница потряс другой ногой, выпутывая ее из стремени, взял свою кобылу под уздцы и шагнул к асатру. Не рассчитав степени своей трезвости, он грузно завалился на Ллойву. Тот отступил еще шаг, а пьяница, рухнув на колени, вцепился рукой тому в плащ на уровне пояса.
— Не ух-ди! Я что-то устал!
Ллойву брезгливо скривившись, двумя пальцами стиснул запястье упавшего, стараясь его от себя отодрать.
— Дьявол! — сразу протрезвев, закричал путник. На крик поспешил Дженве.
— Что случилось? — он мигом оценил ситуацию и убрал кимейры снова в ножны, едва увидел что с братом всё в порядке.
— Этот господин пьян, — Ллойву отцепил от себя запястье путника и отшвырнул его от себя. — Он лежал на снегу, я подумал, что ему нужна помощь.
— Иди, займись костром, — Дженве успокаивающе хлопнул брата по плечу. — Я разберусь. — Ллойву с достоинством удалился.
— Дьявол, — простонал путник, стискивая второй рукой пострадавшее запястье.
— Это Ллойву. Он не любит, когда его касаются, — ободряюще проговорил Дженве, протягивая руку. Путник с опаской вложил свою ладонь. Одним движением Дженве поставил упавшего на ноги.
— Меня зовут Дженве Лир, — асатр улыбнулся в пьяное лицо путника. — Тот брезгливый господин — Ллойву, мой брат.
— Ну и хватка у твоего брата, — проскулил путник. — Меня зовут Пивень.
— Забавное имя, — усмехнулся Дженве.
— Это не имя. Это прозвище, — путник отряхнул с себя снег. — Пиво страсть, как люблю.
— Идем к костру, Пивень. Обсохнешь, согреешься, — пригласил Дженве. Путник кивнул и тронулся следом за асатром, ведя свою кобылу в поводу. Под сень сосен они вышли, когда Ллойву уже развел костер. Слабый пока огонёк потрескивал на влажном топливе, норовя затухнуть совсем.
Пивень потер лицо ладонями, пытаясь собраться. Привязал свою кобылу рядом со стоянкой.
— Я же не сплю? — усомнился он, присаживаясь на упавший ствол, который Дженве притащил из леса. Ткнул пальцем в обрезанной перчатке сначала в одного, потом в другого брата. — Вы же существуете?
— Конечно, — фыркнул Ллойву, доставая съестное из мешков.
— Ну, слава Эйсенгарду, я уж думал, допился до чертей…
— Что же, мы похожи на чертей? — Рассмеялся Дженве.
— Еще как! Словно ангелы смерти, — благоговейно прошептал путник, пытаясь показать руками цвет глаз и цвет волос своих неожиданных попутчиков. Ллойву усмехнулся. Дженве подхватил котелок, чтобы набрать в него снега. Пивень остался один на один с испугавшим его господином. Сначала сложил руки на коленях, потом подобрал еще и ступни, наблюдая, как из недр вещевых мешков появляется сыр, мясо и хлеб. Он сглотнул слюну. Сам он не ел уже долгое время. В тюке на крупе его лошади поместился только мех с любимым мёдом.
Вернулся Дженве, поставил котелок на огонь.
— Разделишь с нами трапезу, Пивень? — бодро спросил Дженве, стараясь говорить как можно мягче. Тот истово закивал. Ллойву, конечно, безобиден, но может напугать людя так, что тот сбежит без оглядки, а Дженве очень хотел выспросить про местные обычаи и по возможности про проводника.
— У меня тут, — Пивень потянулся к своему сокровищу. Стянул тюк с лошади и протянул Дженве, которому доверял теперь много больше, чем безбородому суровому господину.
— Что это? — Дженве сунул нос в мех.
— Сокровище! — Пивень поднял палец к небу.
— Э, да это пиво! — рассмеялся Дженве. — И весьма неплохое!
— Отличное пиво! — закивал Пивень, пуская незаметно слюну на сыр и мясо.
— Что ж, можно и выпить, — согласился Дженве. — Куда ты держишь путь, любезный?
— Так в Охотный Дол! У меня там брат, — доверительно проговорил Пивень. — Он, правда, мне не рад, ну да какая разница, да?
— Отчего же он будет тебе не рад? — осведомился Дженва.
— Я, знаешь, желал деньжат заработать, — начал Пивень рассказ. — А чего я умею? Ничего, только топором махать. Вот и отправился наемником, где больше платят. А где больше платят? Известно где, у Доенвальда в Яме! А батюшка как узнал, так и отписал меня от себя. Не желаю, говорит, видеть! И братья туда же! А я разве виноват? Деньга, она смелых любит, так ведь? Смелых да удачливых! Вот, я жив, значит, при мне моя удача!
— Ты, значит, наемник? — Дженве предложил гостю хлеб с сыром и мясом, и тот с удовольствием взял угощение.
— Он и есть!
— И вырос тут?
— Ну, так можно сказать.
— А чем ты планируешь занять себя, любезный? — продолжил Дженве расспросы. Ллойву, уже поняв, куда клонит брат, сделал круглые глаза.
— Известно чем, пахотой.
— Устал от ратного дела?
— Не то, чтобы…Отец то одряхлел. Не ровен час, помрет! Коли я у Доенвальда останусь в услужении, лишит меня наследства!
— Вон оно что, — усмехнулся Дженве. — Может, ты желаешь еще подзаработать?
— Где? — Пивень с подозрением покосился на братьев.
— Тут, понимаешь, есть такое дело, что мы с братом путешествуем, а мест, как следует, не знаем. Да и обычаев тоже. Нам бы проводника.
Пивень медленно прожевал кусок во рту, оглядывая с подозрением обоих.
— Мы оплатим золотом, — добавил Дженве.
— Куда же вы путешествуете? — прожевав, спросил Пивень.
— На Пик Дьявола, — быстро сказал Ллойву, в надежде, что суеверный тангорец откажется.
— Эт можно, — согласился Пивень. — Только плата вперед.
— Иж, какой ловкий, — рассмеялся Дженве. — Так у нас дела не делаются.
— Риск большой, поэтому плата вперед, — авторитетно заявил Пивень.
— Часть сейчас, часть потом и в конце остальное, — Дженве протянул руку для пожатия. Пивень некоторое время размышлял, потом пожал ее.
— По рукам.
Дженве из поясной сумки достал три золотые монеты и протянул проводнику. Пивень протянул навстречу ладони, завороженный видом желтоватых кругляшей. Дженве задержал их в пальцах прежде, чем опустить в протянутые ладони.
— Только не вздумай обмануть нас, — сурово сказал он. — Ты пожалеешь об этом. Понимаешь?
— Само собой, — Пивень принял монеты в ладони, прижал к сердцу, накрыл сверху распахнутой ладонью. — Кодекс наемника! Клянусь жизнью, что исполню договоренное!
— Ну, вот и славно! — Дженве подставил кружку, — давай, надо закрепить союз. — Пивень с готовностью налил пенный напиток в сосуд. Дженве пригубил.
— О, Ллойву, ты должен попробовать!
— Не уверен, — скривился Ллойву.
— На, только глотни! — Дженве протянул свою кружку. Ллойву осторожно попробовал.
— Ну, как?
— Недурно. Это что-то фруктовое?
— Это мёд! — Воскликнул Пивень. — Самый настоящий мёд, его варят стиги. Это на севере.
Спустя время Дженве с Пивнем, смеясь, горланили какую-то местную песенку. Дженве, конечно, не знал слов и просто подвывал в такт. Так ему казалось. Но здесь был и плюс, при таком рёве ни один хищник не подойдёт близко. Ллойву со скептической улыбкой наблюдал за ними, подбрасывая дров в костер. Отправляться сегодня уже не придется, решил Ллойву, раз Дженве так набрался. Он расстелил спальник на еловых ветках, срезанных в лесу. Достал свою книгу и стило. Нацепил на нос окуляры и продолжил записи, оставив брату хмельное веселье. Пивень сначала не обращал внимания, затем уставился на Ллойву, словно на какую-то диковину.
— Что? — Ллойву заметил его взгляд.
— Что это? — проводник потянулся к окулярам.
— Не трогай. — Ллойву брезгливо дернул головой. — Никогда!
— Они помогают ему видеть! — Дженве оттащил нового приятеля от брата. — И он будет сильно…сильно зол, если ты их коснешься.
— Он слепой? — удивился Пивень.
— Нет, но иногда видит плохо.
— Я тоже иногда вижу плохо. В темноте, например. Они помогают видеть в темноте?
— Нет, — отрезал Ллойву, погружаясь в свои записи.
— А в дыму?
— Нет, — последовал ответ.
— А когда в глазах плывет?
— Как сейчас? — добавил Дженве.
— Точно…
— Нет, — коротко ответил Ллойву.
— Не приставай к нему! — Дженве оттянул Пивня к себе. — Это мой брат. Я его люблю. Если ты его обидишь, я уничтожу тебя. — И улыбнулся без тени дружелюбия. Проводник взглянул в похолодевшие бесцветные глаза, и прочитал в них все возможные исходы.
— Понял, — кивнул Пивень. Солнце меж тем уже спряталось за горную гряду, и наступили сумерки.
— Я позову кродов, — Ллойву поднялся и ушел в сумерки.
— Кто такие кроды? Опасно ночью звать кого бы то ни было, — опасливо проговорил Пивень, оглядываясь по сторонам. Раздался громкий свист, на мгновенье заложивший уши. Пивень вздрогнул. На зов ответили из темноты протяжным стрекотом. И вскоре пришел Ллойву, а за ним, бухая в землю трехпалыми лапами, пришли чудные звери.
— Осспаде! — Проводник схватился за топор.
— Тише. Это Черныш, — Ллойву погладил по плоской голове темного крода, а затем более светлого в темных пятнах. — И Ластва. Держи свою кобылу подальше. Они — хищники.
Пивень тотчас поднялся и отвязал свою кобылку.
— Ллойву! — Рассмеялся Дженве. — Не пугай! Они с охоты и сыты. Теперь дня два они не захотят есть.
Проводник привязал кобылу подальше от пугающих его животных.
— Я пожалуй, лягу спать, — Ллойву присел на своем месте, завернулся в спальник.
— Спи, брат. Я постерегу твой сон, — кивнул Дженве. Ллойву не ответил, отвернулся ко всем спиной.
Пивень скорчил рожу в сторону спящего.
— Он всегда такой? — спросил он.
— Какой? — Невинно поинтересовался Дженве.
— Ну, — Пивень изобразил руками какую-то козулю. — Такой.
Дженве рассмеялся.
— Это Ллойву. И он всегда такой. Он тебе понравится, — и Дженве хлопнул нового приятеля по спине. — У нас два спальника. Ты можешь пока отдохнуть. Я покараулю.
Пивень оторопело посмотрел на своего нанимателя.
— Ни в жисть! Давай, сначала я!
— Нет. Ложись. После полуночи станет твой черед.
Пивень прикинул в уме, что к чему, и согласился. Натаскали веток, расстелили спальник. Пивень завернулся в теплый, на меху, спальный мешок. Как же благосклонна судьба к нему сегодня. Вчера он был никчемным пьяницей, не нужным никому, без гроша в кармане, а сегодня он снова на службе, хоть у самого дьявола, с деньгой, сытый, и в тепле. Перед тем, как закрыть глаза, Пивень увидел, как Дженве набил курительную трубку. Значит, еще и табак есть…