— Пусть танцует! — гоготал захмелевший гость, — заставь её!
Иритийка несмело оглянулась на хозяина и получив милостивый кивок, начала свой танец сначала. Округлые движения обнажённых рук завораживали, а искрящийся шёлк на бёдрах заставлял всех гостей нетерпеливо ёрзать на скамьях. Руки танцовщицы взлетали к своду и опадали, рассказывая о далёких, недостижимых землях, об опасных путешествиях и дальних переходах, где можно взять в рабыни вот таких же гибких, как лоза дев. Вино и пиво лилось рекой и Хитрец уже подумал, что пора бы поговорить с Латидом Вакром, прибывшим в столицу на переговоры, что можно увлечь его в уединённые покои и потолковать по душам.
— Ещё! — масляно облизнулся южанин, ухмыляясь в жидкую бороду, перехваченную серебряным кольцом.
К Хитрецу со спины просочился господин Скорнь, подёргивая шеей в красных пятах, жарко зашептал на ухо, что есть новости. Потому Хитрец отложил беседу с гостем из восточных и южных тьёрдов и поспешил отойти от хмельной компании.
— Чего тебе? — недовольно спросил Хитрец, скрываясь от внимательного взгляда Вакрового йорманда.
— Тебя ждёт твой с-советчик, Олаф Хитрый…
Хмель в голове туманил голову и Олаф не сразу поняло, о ком речь.
— Магистр?
— Он, я велел проводить его в вос-сточное крыло, подальше от любопытных глаз.
— Благодарствую, благодарствую, — Хитрец потёр руки, — проследи, чтобы вина было вдоволь.
— Я бы не с-стал договариватьс-ся с ними, — прошипел Скорнь, сплёвывая слова, как яд. — Похотливые глупцы…
Хитрец оглянулся, на залу, где у стола Вакр уже облапал полуголую иритийку за масляные бока.
— Пусть развлечётся, после поговорим…
— Они точно тебе нужны? — гордарец отвернулся, — Воины девовы готовы выступить под твоим флагом…
— Пусть ждут, — Хитрец огладил шитый алым плащ на груди, — скоро…
— Как с-скажешь…
Магистр Ис ждал. На этот раз света в комнатке хватало, чтобы разглядеть богатый, шитый золотом и алой ниткой плащ, по кромке которого свивались в кольца змеи и росли ядовитые цветы. Колдун, не иначе. Однако, пророчества его сбылись. Издох же братец и никто даже вида не подал, что Хитрец хоть как причастен к кончине тьярда. Девку-прислужницу, лекаря и всю смену, что стояла в охранителях в тот день, всех в палаческой разговорили, что надо вызнали. Приговор расписан, приведён в исполнение. Теперь наступает новая эра, эра под знаком Хитреца, и ему, как никогда раньше нужны союзники, армия, а ещё больше та новая земля, что обещает власть и богатство.
— Ты получил, что хотел… — прошептал Магистр, поворачиваясь к Хитрецу лицом. Из-под раструба капюшона повеяло могильным холодом, и Олаф ощутил дрожь в ногах. «Это хмель», — успокоил он сам себя, — «всего-то хмель да пара бессонных суток».
— Я помню. Ты просил помощи…
— Содействия, — уточнил Магистр, — ты можешь заключить мир с югом и востоком, но север никогда не покорится. Особенно север… Ты знаешь и сам.
— Йорманды уже ведут туда сотни. Северянам придётся покориться, или они умрут.
— Я прошу малого в обмен на победу: отдай мне новую землю, и я сделаю её твоей вотчиной…
— Она и так будет моей, — ухмыльнулся Хитрый, понимая, что говорит сейчас его языком дьявол, вызванный лишней чаркой. — Уже скоро.
— Это станет платой, — прошептал Магистр, приближаясь, а Олаф невольно отступил. — За мою благосклонность…
— Я награжу каждого, кто станет мне союзником и подмогой, но… — Олаф вдруг приосанился. Что может этот странный человек? Он пришёл из ниоткуда, начал шептать, советовать. И даже помогать. Но что на самом деле стоит за ним? Что за сила? Смерть тьярда это малое в чём можно обвинить Магистра. А ну как…
Но довести свою мысль до завершения Хитрец не успел. Рука гостя поднялась и со скоростью змеиного броска прижалась к шее. Мысли забились в тисках чужой воли.
— Мне нужна эта земля, — прошипел Магистр в лицо, и в скупых отсветах блеснули влажным блеском бесцветные глаза.
— Нужна… — эхом повторил Хитрец.
— Возьми себе всё, но не северный остров…
— Всё…
— Скажи всем, что тебе снизошло озарение, — Магистр скинул капюшон, открывая взгляду лицо, что до сего момента всегда было скрыто: блики на белых волосах, густая величественная борода и леденящий взгляд, — что к тебе спустился сам Эйсенгард и потребовал чтить новых богов.
— Чтить богов… — непослушными губами покорно повторил Хитрец.
— Им возведены святилища на севере, юге, востоке и западе! И боги даруют милость только тем, кто покориться им. И новому тьярду…
— Новому тьярду… — вот это уже другой разговор. Новый тьярд — звучит приятно. И мысль эта, пестуемая чужой волей крепла и росла, обретая конкретные формы.
— Скажи, сама Дева благоволит им, ибо как не благословить собственных детей…
— Детей…
— И она благословляет каждого из людей, кто покорится им…
— Благословляет…
Магистр отступил, накинув капюшон, а Хитрец, покачнувшись, потерял вдруг опору и отступил ещё на шаг, пока не упёрся спиной в стену. Голова закружилась. Новые боги пришли на землю, и они благоволят новому тьярду. Хитрец поднял взгляд на Магистра.
— Ступай, и возьми всё, что тебе причитается. И не забудь вернуть свою благодарность сторицей…
— Северный остров…
— Он должен достаться мне.
После успешного побега и оглушающе позорного возвращения, Вимлин искупала вину, вычёсывая вместе с матерью овечью шерсть с остальными обитательницами Мельина. Женщины поднимались рано и, позаботившись о скотине, засаживались за работу. Вимлин опасалась даже поднять голову, предоставляя рукам делать то, что от них требовалось, а мыслями уносилась на несколько дней назад, в полумрак сумерек, когда они с Дженве крались вдоль дорог, опасаясь дать знать хоть кому, что вообще существуют. Дженве оберегал обеих от любого волнения и был предупредителен и вежлив. Жаль, сейчас они с отцом заняты иными делами. Хотя, Вим знала точно, Дженве никуда не уехал, но повидаться так и не удалось. Марисса снова замолчала, и теперь Вим казалось, что ей всё приснилось: и побег, и приключения в столице, и башня, и дракон и вообще всё. Впереди была помолвка с каким-то йормандом. Он ещё в пути, но скоро прибудет в Мели и молодые смогут повидать друг друга. Вимлин на это только вздыхала, вспоминая лихую улыбку и приятный блеск на белокурых волосах. Сколь казался хорош Дженве, столь отвратителен в глазах юной девы становился будущий жених. И зрел в голове план нового побега. Скоро отцу будет не до неё. Говорят к Мелям идёт цела армия «фениксов». Но покидать Мели сейчас, когда в глазах каждого застыла тоска и обречённость казалось предательством. В сомнениях Вимлин поднялась в восточную башню, где когда-то жили оба чужака, а теперь лишь Дженве, отдалившийся на расстояние вечности. Подняться к нему? Сказать? Попросить? Умолять? Не решившись ни на один из вариантов, Вимлин постояла у двери, слушая тишину, и спустилась вниз. Створка в комнату неприятного господина была приоткрыта и Вим механически потянула её на себя.
На кровати обнаружилась Марисса, девчонка, снова безмолвная и тихая. И это тоже добавляло тревоги в сердце. Девчонка, вытянув из мешка Ллойву книгу в чёрном переплете сосредоточенно чиркала стилом на страницах.
— Что ты рисуешь? — не сумев преодолеть свою тоску спросила Вим, присаживаясь рядом, — покажи…
Девчонка протянула книгу, раскрытую на развороте, сплошь покрытую чёрными полосами, где с трудом угадывался абрис чего-то… чего-то похожего…
— Дракон? — Вимлин перелистнула страницу, потом ещё и ещё. В какой же ярости будет тот господин. Девчонка исчеркала своими каракулями всё. И на каждой странице чёрный дракон величиной с полмира уничтожал людей: сжигал, хватал в пасть, давил весом.
— Что это? — потеряв голос спросила Вимлин шёпотом. Девчонка обладает даром предвидения, это очевидно, но об этом знают немногие. Дженве точно знает, но не придаёт значения, а тот господин относился к её пророчествам, как к статистике по урожаю.
— Что это? — обретая голос повторила Вимлин свой вопрос, — что ты рисуешь?
— Они идут, — прошептала Марисса, подтягивая коленки к животу, — скоро. И он тоже. И я его боюсь…
Та ночь, определенно, стала из тех, что потом получают собственное имя. О ней передают легенды из уст в уста, и с каждым сказителем она прирастает новыми ужасами. Скальды напишут баллады, а ткачихи спрядут гобелен. И в каждой строке, в каждой пряди станут прославлять отвагу и мужество защитников светлой веры. Поведают, что хозяин Мельина продал душу дьяволу за бессмертие. Пропоют об отваге девовых рыцарей, подошедших к крепости вплотную и взявшим демонопоклонников в осаду. Не скажут лишь, что ожидая знака от своей покровительницы, рыцари устлали свой путь трупами и залили кровью. Не споют об отваге защитников крепости, лишь посетуют, что враг был силен, а светлейших рыцарей мало, но сердце каждого скрепляла вера и свет, исходящий от благостного знака их госпожи. Не расскажут, сколько полегло воинов с обеих сторон, измеряя, по обыкновению героический подвиг сотнями своих смертей и тысячью вражеских. Не споют, что ворота были отворены предателем, но воспоют отвагу лазутчика. И ускользнет из хроники выпотрошенный как хряк предводитель рыцарства, повешенный на кольях дрянных ворот. Не вспомнят и о призрачном воине, что мелькал в самой гуще боя, но казался всем призраком от лукавого. Не споют скальды об этом, но воспоют героическую отвагу и преданность делу. И придумают героя для пущей красоты и пышности. Малого оруженосца, единственного выжившего в той бойне, и поведавшего обо всем: о дьявольской улыбке неприятеля, об отваге и предательстве, и самое главное, о втором пришествии Дракона.
— Точно говоришь? — рыцарь с алой лилией на груди нахмурился, а его товарищ, что стоял рядом, сжал руку в латной перчатке в кулак.
— Верно говорю, гнездовище адово! — шептал доносчик, осеняя себя треглавом, — сам видел! Как вас вижу, так и там! Земля под ногам — ходуном ходила. Еле выстояли, все кони бежали в испуге, седоков позбрасывали, многие побились через это. Словно сам кнезь чёрный рвался наружу.
— Значит, не врали, что Калевала в сговоре с диаволом.
— Не врали, не врали! Как брешь в стене пробили, а она возьми, да зарасти. Происки бесовы, не иначе!
— Возьми в осаду, — проговорил стоящий рядом в добротной броне из толстой кродовой кожи шитой стальными пластинами. — Никакой диавол не выстоит без воды и пищи.
— Нету у нас столько сил, — недовольно ответил рыцарь, сминая в кулак перо. — Тут помощь тьярда надобна…
— Весть из Звезды прилетела, — вступил один из йормандов, стоящих в тени, — гонец прибыл, требуют идти к северу. Я не могу ослушаться своего тьярда. Даже заради тебя.
— Борьба против зла — дело общее, — грозно прогудел рыцарь, поднимая гневный взгляд на йорманда, а тот, повидавший немало, только сощурился в ответ.
— Что мне захудалый род, светлейший рыцарь? Сколько у него осталось после осады? Сотня? да ни в жись не поверю! Пойди, возьми сейчас, пока не подошли подкрепления. А мне приказано двигать к северу, встать у Седой пади и ждать.
— Чего ждать-то? — вступил в разговор другой рыцарь, бронь у которого была посечена во многих местах, да перевязь пожиже. — Уговор был, мы отступников искореняем, а вы нам помогаете!
— Слюну вытри, — огрызнулся йорманд, — я тебе не в подчинении, а приказы мне рассылает тьярд и никто более. А ты кто таков?
— Оден Свидварсен, — вскинулся рыцарь. — Чего тебе надобно предъявить? Ты скажи, за мной дело не станет!
— А ну-ка цыц! — Прикрикнул на спорщиков тот, что сидел во главе стола, — уйми свой пыл, Оден. Я понимаю, что союзные наши сотни уходят, бросая нас одних пред ликом врага?
— Был бы враг, — фыркнул йорманд. — Следопыты говорят, основная сила стоит на севере, там Грольсоны собрали немалое войско. А тут только время терять. К Мельину не подойти с моря, а с суши вас разнесут лучники и баллисты. Незачем было лезть. Я бы перекрыл им последнее. Пусть выползут сами.
— А если диавол им помогает? — угодливо пропел предатель, склоняясь в кривом поклоне. — Как тогда?
— Ты, сивая падаль, у меня не мешайся, — йорманд махнул рукой, отгоняя противное, — коли так — то жгите. Но моя служба в другом. Тьярд приказал выдавить гниль с его земли, я делаю, как велено.
— Из столицы выходили, ты клялся, что мы вместе пройдём огненной метлой по всем тьёрдам.
— Тогда и посланцы иное говорили. А теперь новый тьярд, и порядок новый…
— Твой новый тьярд обещал мне поддрежку и содействие! — рыцарь грохнул кулаком о стол, да так, что вздрогнули все, кто стоял перед ним и за его спиной.
— С диаволом воевать это ваше, рыцарское, — не смутившись отмахнулся йорманд, — моё дело — малое. Я других диаволов усмиряю.
— Значит, не дашь подмоги…
— Знать, не дам…
— Благодарю тебя, — в который раз сказал Джарий, взглянув на Дженве с опаской. Он опасался, что долг его перед чужаками потянет его ко дну, что тяжесть не даст подняться. Они вышли к смотровой площадке проверить дозоры. Ночь дышала влагой. Ветер с океана сносил запах гниющих останков, что не успели убрать после боя в сторону врага. Теперь каждый в крепости смотрел на белоголового чужака с благоговейным ужасом. Если б не он, стены бы пали после первых ударов осадных катапульт. Стоило видеть, как камень, обратившись в живую плоть по мановению ладони, сжимался, заполняя прорехи, как дрожала земля, заставляя конников отступать и терять боевой строй. А те волшебные клинки, чёрные, как окружающая их ночь? Он и вправду чародей, Висметия опасалась не зря. Стоило послушать мудрую женщину. Но что бы было без помощи чужака? Но если б не он, если б не он… Страшно представить. Потери превратились бы в бездонную реку. Об этом ли думал Джарий, задавая свой вопрос и получив ответ «До конца, каким бы он ни был». Дженве был странно спокоен, оглядел серпантин у подножия стен, вьющийся едва видной лентой по склону.
— Это не конец, господин Джарий, — проговорил он совершенно ровным голосом, словно бы прочитав мысли, — это лишь начало. Как долго нам ждать подкрепления от твоих союзников? Когда мы отправлялись сюда, твой друг обещал прибыть сразу, как они соберут достаточно людей. Есть ли в твоем замке запасы воды и провизии, чтобы дождаться их?
— Под осадой мы продержимся дюжину дней, может меньше, — вздохнул Джарий, помятуя, что все обитатели рыбацкой деревни с побережья укрылись в крепости. — Ты был прав тогда, я должен был вернуться домой. Страшно вообразить, что Мели могли стереть с лица земли. С водой, боюсь, будет трудно… Я надеюсь, Съёвл не оставит нас в беде. Когда мы расстались, он обещал подмогу. Но его могли встретить на подступах к Мелям.
— Я не слышу его армии. Надеюсь, его слово столь же крепко, как мужество твоих воинов, Джарий Калевала, — Дженве взглянул на далёкие горные хребты. Помолчали, слушая, как перекликаются дозорные. Где-то внизу отсветы костров говорили о том, что враг рядом. — Нет ли в твоём доме тайного хода, чтобы вывести женщин и стариков?
— Я не знаю о таком, — вздохнул Джарий. — Быть может, что-то и было, но обвалилось от времени.
— Посмотрим, — задумчиво проговорил Дженве.
— Где твой брат? Он погиб? — осторожно спросил Джарий. — Я опасался этого… Он славный муж…
— Нет, — Дженве глубоко вдохнул, и казалось, сама крепость вдохнула вместе с ним. — Он уже на пути к нам. Он обещал привести подмогу. Я верю ему, как себе, потому жду со дня на день.
— Хорошо, если так, хорошо… — Джарий кивнул, но уверенности в его словах не было, как и в хорошем исходе. Как бы то ни было, им придется или одолеть врага, или погибнуть, иного не дано.