Стараясь увеличить расстояние между собой и Чешкиным Бродом, Пивень вел всю компанию вперед, не считаясь с желаниями товарищей. До Северных Мелей около трех дней пути. Скорее добраться, а там и до Пика Дьявола недалеко. Получить поскорее плату и расстаться с этими странными чужаками. Дорога была пуста: ни одного каравана, на разъезда, ни даже кьёрма, будь он не ладен, но то было к лучшему.
Девчонка молчала, изредка прикрикивая на запряженную лошадь, старик и вовсе превратился в скорбную статую в коконе из своих одеял. Братья перекидывались между собой фразами на своем певучем языке. К послеобедию Пивень заскучал, даже утреннее происшествие поблекло в памяти. Пути было пройдено не мало, отчего он решил, что можно безопасно встать на отдых.
— Как насчет обеда? — Крикнул он, оборачиваясь назад. Желудок давно урчал о том, что голоден. А еще неплохо было бы испить чего-то. Уже вторые сутки, как у него воздержание. Жаль, в таверне его прервали.
— Свернем с дороги! — Крикнул Дженве, указывая на кусок огромной скалы поодаль, торчащий из земли, подобно стене. Пивень пожал плечами и направился, куда приказано. Девчонка повела туда же телегу. Колеса с грохотом перевалили через бровку на дороге и увязая в подтаявшем снегу, покатились по бездорожью.
Братья тотчас занялись устройством лагеря.
— Как поживаете, господин Вериго? — Приветливо обратился Дженве к старику. — Мы сделаем небольшую остановку.
— Все хорошо, — проблеял старик. — Помоги-ка мне… — И он протянул узловатые руки. Дженве залез в телегу, чтобы вытащить его оттуда.
Ллойву, применив, наконец, новые умения, разложив костер так, чтобы его не раздувало ветром, с неодобрением посмотрел на брата. Пивень давно заметил, что этот господин людей не любит, и всячески старается любых контактов избегать. С ним Пивень точно никуда бы не отправился один.
Вскоре все расположились вокруг костра, ожидая, когда вскипит котелок. Дженве снова нарезал хлеб и остатки мяса.
— Вы говорите на мертвом языке! — Проговорил старик спустя время, наблюдая, как чёрное лезвие скользит в хлебной мякоти. Дженве устроил его у камня, укрыв всеми доступными шкурами и одеялами. — Я слышал, как вы говорили.
— Этот язык не мертв, — возразил Ллойву. — Просто он старше вашего и вы давно его не слышали.
— Что это за язык? — Не унимался старик.
— Иллои. Язык наших предков, — добавил Дженве спокойно, протягивая ломоть хлеба почтенному старцу.
— Вы — иллии? — Старик ткнул сухим пальцем сначала в одного, затем в другого.
— Так и есть, — кивнул Ллойву. Старик замолчал, беззвучно двигая челюстью, размышляя о чём-то.
— Я думала, их давно нет, — Вимлин передернула плечами. — Сказки только остались.
— Они есть, — Ллойву подкинул веток в костер. — И всегда были.
— Вы все такие? — Девушка обратилась к Дженве, робея.
— Нет, не все, — асатр протянул ей хлеб, и она потупила взор, скрывая неловкость. Ллойву откашлялся, пряча улыбку. Такое он уже видел, там, на Аст’Эллоте, когда его юные студентки вот так же зардевшись румянцем отводили взгляд.
— Значит вы — особенные? — Выдохнула Вим с обожанием.
— В какой-то степени, — рассмеялся Дженве. Пивень молча жевал. Уж он-то видел, насколько они особенные. Но решил молчать от греха. Самое главное теперь — убраться подальше от Брода.
— Вим, дитя, дай мне пить… — Попросил старик, и девчонка кинулась помогать старику.
— Как ты, Ловкач? — Осведомился Дженве на иллои.
— Джев, ты спрашиваешь это постоянно, — скривился Ллойву.
— Валлар предупредил меня, чтобы я не спускал с тебя глаз, — рассмеялся Дженве. Ллойву покачал головой, выражая свое отношение к осторожному доктору.
— Со мной все в порядке.
— А можно выучить этот язык? — Подступилась Вим.
— Уверен, что да, — кивнул Дженве.
— Научишь? — Девчонка подсела ещё ближе.
— Это к Ллойву. Он у нас профессор какой-то там стуции… — Отмахнулся Дженве. — Я не силён в преподавании.
Девчонка скривилась, бросив косой взгляд на неинтересного ей господина.
— Факультета Виртос, — уточнил Ллойву. — Не языки, а энергии. Сомневаюсь, что дитя освоит эту науку с ходу.
— Какая разница? — Дженве пожал плечами. — Книги и скучные уроки — это к нему. Из нас двоих он самый терпеливый.
— А ты кто? — Девчонка подсела еще ближе на пол ладони под тяжёлым взглядом своего дядьки.
— Я? — Дженве задумался. — Отец пожелал видеть меня полководцем…
— Разве это плохо? — Удивилась девчонка.
— Нет, неплохо, но учить я вряд ли смогу, — Дженве убедился, что все получили свою порцию и сложил остатки обратно в мешок. — Сколько мы еще успеем пройти за день?
— Если поторопиться, то прилично, — отозвался Пивень.
— Торопиться не будем. — Дженве потянулся. — Тише едешь — дальше станешь.
Пивень кисло кивнул.
Следующие пять дней путешествия почти ничем не запомнились и слились в одну серую ленту. Приходилось делать частые остановки из-за старика, из-за девчонки и из-за этого фарфорового господина, который быстро уставал в седле. Дженве отчего-то говорил за него, а остальным приходилось просто смиряться. Пивень ехал хмурый оттого, что провизии осталось немного, а делать крюк, чтобы заехать в какой-нибудь хутор или сун, Дженве отказывался. Выпивки не было. Девчонка пыталась выманить Дженве на разговор, и каждый раз у нее это получалось, но беседа быстро сводилась к грозному окрику из телеги. Старик сносил путешествие стоически. Подтаявшие дороги трясли и качали его жесткое ложе, но он молчал, лишь на привалах выползая из своего катафалка. Ллойву путешествие выматывало, к концу пятого дня это было уже заметно. На привалах он говорил не больше, чем это было необходимо, почти сразу заворачиваясь в плащ или спальник. Его брат с тревогой пытался выяснить причину недомогания, ведь до сей поры дорога не отнимала столько сил. Пивень догадывался, в чем дело. И к концу пятого дня не замедлил поделиться с Дженве, чем заслужил еще несколько очков в свою пользу. Ллойву ограничивал себя во сне. Спать он ложился только, когда сил у него не оставалось совершенно. Дженве поблагодарил за наблюдение и пообещал переговорить с братом. Однако дорога под копытами двигалась, а так ничего и не поменялось. К рассвету следующего дня путники вступили на заброшенные дороги Рощи Павших. До цели их путешествия осталось пол дня пути. По левую руку вырос Северный хребет с самой высокой своей точкой — Пиком Дьявола.
Колеса телеги поскрипывали на раскисшей дороге, проворачиваясь в грязи пополам с подтаявшим снегом. Пивень зевнул. Двигались уже привычным строем. Пивень впереди, затем телега, братья замыкали небольшой караван. Где-то завыли волки и проводник вздрогнул. Лошадь же, что тащила телегу, вдруг дернулась в сторону, затем вперед, лягнула задними ногами, стараясь убежать от неведомой опасности. Пивень преградил ей дорогу. Лошадь встала, а телега соскользнула колесом в неглубокий овражек. Вим подстегнула лошадку. Та потянула телегу, увязая в каше на дороге, но не смогла вытащить ее из скользкой грязи.
— Вот ведь! — Пивень объехал, чтобы взглянуть, насколько все серьезно. Колесо надежно завязло в каше из земли и снега, телегу перекосило, доски жалобно затрещали, норовя треснуть. Дженве спешился и подошел.
— Что случилось?
— Кобыла взбрыкнула! — Пивень с гневом кивнул на девчонку, не сумевшую управиться с ролью возницы. — Теперь не вытянуть!
— Нет? — С сомнением спросил Дженве.
— Сомневаюсь, — зло процедил Пивень. — Как в этой каше вытащить телегу? Как на грех землица жирная…
— Я не виновата! Это оборотни! — Оправдываясь, воскликнула девчонка.
— Хорошо, сейчас поправим, — Дженве окинул взглядом понурую фигуру брата. — Эй, господин Лир! Спустись-ка с высоты своего положения и помоги мне.
Ллойву вяло поднял голову, и спешился.
— Что ты хочешь сделать? — Спросил он, подходя ближе.
— Приподнимем телегу. Я с этой стороны, ты с той. — Распорядился Дженве. — Пивень! Тяни там. — И примерился в слякотной грязи к остову телеги, не обращая внимания на грязь, запятнавшую хорошие, крепкие сапоги. Ллойву пожал плечами и взялся с другой стороны.
— Вы в уме? — Старик погрозил пальцем. — В раскачку надо! Не поднимите!
— Раз. Два. — Начал считать Дженве.
— Три! — Пивень потянул кобылу за узду, а братья, напрягшись и оскальзываясь в грязи, подняли телегу так, что колесо с чавканьем вышло из канавы. Кобыла дёрнулась вперед, и телега выехала на тракт, потрескивая рассохшимся деревом.
— Тьфу ты! — Дженве смахнул куски грязи с рук. Ллойву брезгливо снял грязные перчатки. Старик в телеге обвёл обоих потрясённым взглядом, а Вим радостно улыбнулась.
— Как-то так, — Дженве развел руками и улыбнулся в ответ.
— Я слышу погоню, — раздался голос Ллойву, — несколько всадников, Джев.
Дженве посерьезнел. Октис щелкнул на его руке, обрисовывая овальный щит, а правой он вынул кимейр из ножен. Ллойву вытянул два своих. На глазах потрясенных спутников, кимейры приняли вид полноценных мечей.
— Чертовщина! — Пивень отшатнулся, не удержавшись от охранного знака.
— Магия! — Вим с обожанием посмотрела на своего кумира.
Но погоня, что оказалась вовсе не погоней, догоняла их совсем с другой стороны. Теперь все явственно слышали стук копыт. Ллойву встретился глазами с братом. Они словно обменялись мыслями. И на глазах и без того потрясенных людей, Ллойву словно растворился в воздухе.
Вскоре показались пятеро всадников в тяжелых меховых плащах. Увидев телегу, всадники ускорились насколько возможно.
— Пап! — Вим поднялась на козлах.
— Вимлин! Дядя Вериго! Слава Вседержителю! — Первым подъехал плотный с темной курчавой бородой мужчина, одетый для боя. Остальные тотчас подоспели к телеге и с осторожностью остановились возле Дженве, обнажившим меч.
— Это господин Дженве, пап. Они сопровождают нас!
— От Варрава Черного мы узнали, что наемники предали вас! Мы поспешили на выручку! Слава Вседержителю! Я думал, вы застряли на дороге!
— Варрав вернулся? Эти добрые господа нам помогли добраться, — старик кивнул на Дженве и куда-то за спину воинам. Мужчина обернулся. Позади всадников, уже спрятав клинки в ножны и заложив руки за спину, стоял Ллойву, подобно статуе.
— Доброго дня, господа, — вежливо поздоровался он.
— Пап! Мы должы им помочь! — Воскликнула Вим. — Им нужно укрыться…
Мужчина кисло кивнул.
— Вимлин. У Мелей и так много врагов…
— Но пап!…
— Ничего страшного, — Дженве улыбнулся хозяину Мелей, с подозрением посматривающего на чужаков. — Думаю, опасность для нас преувеличена юной девой. Мы отправимся дальше. Да, братец?
Ллойву взобрался снова в седло и согласно кивнул. А Пивень умоляюще смотрел на бородача. Оставаться наедине с братьями он не желал, а всем сердцем хотел к теплу, к очагу и пиву.
— Пап! — Девчонка спрыгнула на землю и подбежала к отцу, ухватив коня за узду. Что-то жарко зашептала ему. Старик же обратился к провожатым.
— Спасибо вам, путь был долгим. По счастью, дорога обошлась без происшествий…
— Вы были хорошими спутниками, — Дженве чуть поклонился старику. — Но пора прощаться.
— Постойте! — Отец Вимлин поднял руку, чтобы его услышали. — Мы, клан Калевала, готовы предоставить вам ночлег и пищу. Вимлин рассказала мне, что произошло. Гнев Доенвальда ни с чем не сравнить. Поверьте мне, я знаю. Вам потребуется помощь… Если не ночлег, то хотя бы добрый совет…
— О, нет, — Дженве рассмеялся. — Мы справимся, поверьте.
— Поверьте мне, нет. Не справитесь, — веско ответил мужчина. И его люди согласно закивали. — Меня зовут Джарий Калевала. Я — владетель Северных Мелей. Большей их части. И приглашаю вас отужинать с моей семьей в знак благодарности за вашу доброту. Прошу, примите мою благодарность, а поутру сможете продолжить путь.
Вимлин, довольная и сияющая от чувства выполненного долга, снова села на козлы телеги и тронула вожжи. Дженве любезно улыбнулся владетелю. Бросил быстрый взгляд на понурую фигуру брата, снова задремавшего в седле под покровом плаща, на Пивня, истово закивавшего, умоляя согласиться.
— Хорошо, веди, Джарий Калевала, — Согласился Дженве. Мужчина махнул рукой своим людям, и процессия отправилась к Мелям уже в расширенном составе.
Северные Мели оказались небольшой рыбачьей деревенькой, расположенной в удобной, закрытой от ветров бухте. Замок, именуемый Мельин, хорошее, добротно сделанная крепь уходила двумя своими стенами прямо в море, обеспечивая рыбакам спокойную гавань, а обитателям крепости уверенность защиты от неприятеля с моря. Сам замок стоял много выше деревни, на пологом склоне горного хребта, и к нему вела дорога серпантином петляющая по засыпанному поздним снегом склону.
С дороги открывался вид на бескрайнее северное море и далёкую серебристую линию горизонта. Дженве залюбовался зрелищем, напомнившем ему о далёкой родине. Спокойная гладь воды отражала солнечный диск, уже почти коснувшийся горизонта.
— Ллойву! — Дженве в противоречивых чувствах вцепился в руку брата. — Посмотри!
Ллойву поднял голову.
— Это то, что стоит увидеть, хоть раз в жизни! — Восхитился Дженве.
Владетель с хитрецой улыбнувшись кивнул.
— Вам надо увидеть эти места летом. Поверьте, вам не захочется их покидать.
— О, я верю! — Дженве стиснул руку брата крепче.
— Ты сломаешь мне кисть, — сонно отозвался Ллойву. — Успокойся, прошу…
— Я не могу этого сделать! — Расхохотался Дженве. — Мы слишком далеко зашли с тобой, брат.
Джарий снисходительно улыбнулся.
— Я с нетерпением жду вашего рассказа о себе. Но прежде, разумеется, трапеза.
Дженве кивнул. Процессия поднялась по серпантину к воротам. С высоты расположившийся у подножия поселок казался игрушечным.
— У нас много свободных комнат, — продолжил Джарий. — Мы с моими родными занимаем несколько на первом этаже. Вас мы разместим в восточной башне. Она — самая теплая из всех.
Тяжёлые двойные ворота поднялись, пропуская путников в небольшой внутренний двор. Стены обрисовали замку небольшое пространство на плато, и конечно не рассчитывали, что в крепи, определенно предназначенном для обороны, станут разводить скотину. Во дворе шумно гомонила птица и протяжно мычали коровы. Рядом с конюшней разместился коровник, с противоположной стороны доносилось хрюканье. Пивень мог поклясться, что и птица жила где-то рядом.
Из четырех воинов, сопровождающих небольшой отряд, все были родственниками Джария. Самый юный — его племянник Агарон, с такой же кучерявой шевелюрой и гладко бритым лицом — его младший брат Владар, другие два, молча кидавшие тяжёлые взгляды на чужаков, были двоюродными братьями, сыновьями старика Вериго.
А сам Вериго, оказывается, был младшим из сыновей опального Зорры Калевала, чье имение Доенвальд разорил сотню лет назад по ложному доносу кого-то из свиты. С тех самых пор род Калевала обеднел и почти исчез. Мели — последний оплот обедневших танов. Все это братья узнали за ужином в просторном и теплом зале, куда их пригласили разделить трапезу с хозяевами. Зал был устроен иначе, чем в имении Грольссонов. Если там, в хунгуре, очаг разместился посередине, то в этом зале всех согревал огромный камин в человеческий рост возле самой стены. Братья познакомились с женой Джария, изысканной дамой в строгом темном туалете и крепкими рыжими косами. Звали ее Висметия, и родом она был из Гордарии. Познакомились и с Неоной, женой младшего из Калевала. За огромным столом было позволено сидеть и детям, которых в замке оказалось немало. За обедом стоял невообразимый гвалт. Многочисленные близкие и дальние родичи старались урезонить бегающую ребятню, но это им никак не удавалось. Несмотря на это Дженве чувствовал себя много уютнее, чем в имении Грольссонов. Тан Калевала был обходителен и вежлив. Его жена улыбалась вполне искренне. А юная Вимлин изо всех сил старалась привлечь к себе внимание.
После ужина женщины убрали со стола остатки небогатого ужина, а мужчины остались для разговора. Были принесены трехголовые канделябры с огарками свечей. Разожженный по случаю благополучного возвращения дядьки камин добавлял уюта. Сытые желудки тянули присесть и обсудить произошедшее за день. Хозяин распорядился принести гордарского вина из запасов. И теперь сидели, неспешно тянули вино из глиняных кружек и вели негромкую беседу. Вериго отправился отдыхать, сыновья отнесли его, потерявшего возможность ходить, к себе. Вимлин отправили к матери, не смотря на протесты девушки.
Джарий молча выслушал историю братьев о произошедшем в Броде. Лицо его оставалось бесстрастным. Владар только усмехнулся.
— Доенвальд берет большую мзду со своих тъёрдов, — задумчиво проговорил Джарий. — Уже не один тан жаловался мне на поборы. Он дал большие права своим къёрмам. Говорят, тех, кому нечем платить, они угоняют к Имперским границам. Теперь-то дорога свободна…
— Для чего? — Поинтересовался Ллойву. Тепло и пища придали ему сил. Дженве с удовлетворением отметил себе, что на щеках брата появился румянец.
— Продают, — коротко пояснил Владар. Зашла, словно вплыла, в зал и Висметия. Присела рядом с мужем.
— Но вас же много, — возразил Дженве. — Тех, кто недоволен…. Разве вы не можете сказать о своем недовольстве?
— Нас-то много, — усмехнулся Джарий. — Да все судьбой не вышли. Все разорены в край. А у Доенвальда — армия. Наёмники, къёрмы, да и союзники…
Серая кошчонка потерлась о локоть, прося внимания. Асатр в недоумении поднял руку, и скотина, замурчав, свилась в клубок на коленях. Ллойву положил руки на стол, опасаясь касаться грязного животного. Но тепло и приятный урчащий звук отчего-то не давали согнать кошчонку. Начала одолевать приятная усталость.
— Мы бессильны, — подтвердила Висметия. — Все боятся.
— Не гневи богов, женщина. Вы не побоялись дать им отпор… это опасно для вас, — Джарий чуть улыбнулся. — Я укрою сколько смогу. Но если потребуется сделать выбор…
— Мы понимаем, — кивнул Дженве. Ллойву слушал, как урчит кошка, и мысли его плавно сворачивались в клубок вместе с ней, отодвигая все заботы. Теплый, уютный, меховой клубок. Дженве что-то говорил. Доказывал. «Ох, Дженве, это не наша война». Джарий спорил и оправдывался.
Рядом с расслабленной рукой возникла еще одна, детская. Маленький кулачок с сокровищем внутри. Ллойву заставил себя повернуться к обладателю руки. Девочка лет семи в простом сером платье, подпоясанном выцветшей лентой, и в грубых башмаках на босу ногу стояла рядом со скамьей и ждала чего-то. Серые огромные ее глаза смотрели с любопытством и ожиданием.
— Чего тебе, дитя? — Спросил Ллойву расслабленно. Казалось, он готов был поговорить даже с этой девочкой. Дженве что-то жарко обсуждал с хозяином, но суть его беседы не задерживалась в мыслях, утекала по волнам журчащего спокойствия и неги. Сегодня Ллойву не хотелось вникать в суть разговора. Девчонка разжала кулачок, выложив на стол свое сокровище.
— Прости, дитя, я не вижу, что это? — Ллойву потянулся за окулярами за пазуху. Нацепил на нос свой аксессуар.
Камень, просто камень, обколотый со всех сторон. Если приглядеться и подключить воображение, можно было различить птицу. Ллойву взял камень в руку. Девчонка с интересом наблюдала за ним и даже забралась на скамью, чтобы сесть рядом. «Слишком острый для игры,» — подумалось. Ллойву начал пальцами разглаживать сколы, позволяя Искре свободно протекать сквозь пальцы, менять структуру камня. Птица, это Птица. Под пальцами асатра камень поддался Искре и начал менять форму, уподобляясь мягкой глине. Ллойву сформировал голову и тело, получился и хвост. Теперь гладкая, словно речной валун, в руках сидела каменная Птица. Именно так. С большой буквы. Девочка с восхищением в глазах осторожно взяла в руки свою новую игрушку.
— Марисса, не приставай к господину, — раздался голос хозяйки. — Простите ее. Она почти не говорит. Сиротка.
— Ничего, — вежливо кивнул Ллойву. — Это не трудно.
Но девочка, получив игрушку, не уходила. Она неожиданно заглянула в глаза, положила ладошку на запястье асатра. И Ллойву дернуло от нахлынувших видений, ударив волной чужих образов и воспоминаний. Кошка, выпустив когти, с громким мявом слетела с колен.
… Распахнутые черные крылья в небе. Окровавленное лицо Дженве. Долина, заставленная походными шатрами и людское море, колышущееся, словно волны, набегающие друг на друга. Гремит оружие, слышится боевой клич и звук рога. Руки, пытающиеся дотянуться до кимейров. Его руки. Злость на свое больное тело. Снова черная тень в небе, закрывающая крыльями солнце. А затем, словно гигантский огненный спрут, Окто…
— Ллойву! — вдох полной грудью. Казалось рёбра выламывает от невозможности вдохнуть. Оказывается, ему не хватало воздуха. Дженве с тревогой склонился над ним. Щекой Ллойву чувствовал прохладную поверхность стола. Вдох, выдох, снова вдох. Боль в груди утихала. Дженве приподнял и придержал брата. Исчезло чувство безопасности и тепла. Снова над ними нависла беда. Девочка исчезла. — Тебе надо отдохнуть… Дорога далась тебе тяжело…
— Где…где она? — Выдохнул Ллойву, оглядываясь.
— Простите! — Висметия тоже оказалась рядом. Асатр оглядел встревоженные лица, окружившие его. — Она напугала вас?
— Нет…Нет… — Ллойву выпрямился. Дышать стало легче, но теперь он понял, наконец, насколько вымотан последними днями. — Я…
— Я провожу тебя, — Дженве помог брату подняться. Не было сил выносить эти взгляды. Хотелось покоя и тишины, чтобы обдумать произошедшее, а ещё переговорить с этой девочкой. Кто она? И что за видения? Чьи они? Висметия со свечой в руке проводила братьев в восточную башню, где им выделили по комнате. Ллойву на втором ярусе, а Дженве на третьем. Хозяйка позаботилась, чтобы комнаты проветрили и привели в жилой вид. Но всё равно пахло плесенью и пылью. Указав дорогу, хозяйка удалилась.
— Ложись в постель, — Дженве усадил Ллойву на большую кровать с балдахином, что стояла посреди комнаты. — Ты напугал меня.
Ллойву слабо улыбнулся. Отчего-то сил совсем не осталось, словно девчонка вскрыла нарыв и через него утекала последняя решимость.
— Я принесу тебе капель. Только попробуй не выпить, — погрозил Дженве пальцем. И ушел. Ллойву огляделся. На стене висел старый гобелен, потемневший от времени и потерявший в наносах сырости свой сюжет. У другой стены — тумба с тазом для умывания. Сундук для вещей. Стол со стулом. На столе — положенные Дженве окуляры. Вот и все убранство. И отвратительный запах. Весь этот мир пах плесенью, навозом и гарью. Отвратительно. Если бы не весеннее солнце жизнь показалась бы совершенно ужасной. Сколь мерзка была жизнь среди людей, столь прекрасен мир за стенами, и только за это Ллойву был готов простить их всех. За восходы и закаты, за серебристый в вечерней дымке горизонт, за наступающую весну и бескрайнее небо.
Вернулся Дженве, накапал в кружку капель и протянул сидящему.
— Мне кажется, я видел будущее… — Выдохнул Ллойву, опустошив бокал. Перед внутренним взором стояло окровавленное лицо Дженве. — И оно не хорошо…
— Будущее? — Дженве, словно заправская сиделка, начал укладывать брата в постель. Стянул с него сапоги и тёплую тунику.
— Оставь, Джев, я еще в состоянии себя обслужить, — раздраженно огрызнулся Ллойву, но чувствуя при этом, что силы оставляют его.
— Всё, всё, не трогаю… — Дженве отошел к дверям, оставив брата в покое. — Будущее, Ллойву, это то, чего еще нет. Оно не может быть хорошим или не хорошим. Оно просто есть. Мы его создаём сами…
Ллойву хотел ответить, но мысль отчего-то ускользнула, веки уже сомкнулись. Все тело налилось тяжестью. Кажется, Дженве опять схитрил и накапал в лекарство ещё и сонных капель. Он такой же как Валлар, как сотни компаньонов до путешествия… Все не желают слушать его…
Дженве подождал еще немного, пока дыхание брата выровняется. Накрыл лежащего одеялом и вышел, прикрыв дверь.
Внизу хозяин еще дожидался его.
— С твоим братом все будет в порядке? — С тревогой спросил он. — Он выглядел очень больным. У нас есть лекарь, но за ним надо послать и заплатить ему. Отправить гонца?
— С Ллойву все будет в порядке. — Кивнул Дженве. Вряд ли эти местные лекари поймут, что с братом не так. — Я позабочусь об этом.