Абсолютная темнота и тишина. И вдруг, голос! Имел бы тело, не очень хорошо получилось бы, конфуз вышел бы, прямо скажу. А так, даже не вздрогнул, потому что нечем вздрагивать.
— Извините! Я, конечно, понимаю, что Вы заняты очень важным для Вас делом, но не могли бы Вы отвлечься для разговора?
Какой воспитанный, аж противно. Ну и мы-чай, не лаптем щи хлебаем:
— Столь вежливой просьбе невозможно отказать. И как только Вы меня заметили?
— Дело в том, что я заметил шаровую молнию, которая должна была Вас ударить. Я, понимаете ли, очень сильно реагирую на такие вещи. Удар шаровой молнией, это все-таки неординарное событие. И происходит не каждый день. А после этого Вы сразу же стали очень сильны духовно и не умещались в своем теле, когда устраивались в нем. Да и тело Ваше стало медленно изменяться. И еще, Ваша духовная сила никак не связана с молнией. Потому Вас и видно было вначале.
— Интересно-интересно. Значит для Вас меня ударила молния и я стал сильным. И все?
— Да, — в голосе послышалась неуверенность, — А разве было еще что-то, что я не увидел?
Вот тоже интересная штука, вроде как, находясь в безвременье, ни чувств ни эмоций, мы испытывать не должны. Ан, нет! Есть они. Не такие острые, как при жизни, но есть. Память души? Что-то на подобии фантомных болей?
— Вообще-то да. Я, понимаете ли, провел много времени во вне времени, простите за каламбур.
— Теперь мне понятны такие разительные и мгновенные перемены, — в голосе послышалось облегчение.
— Ну раз мы все выяснили, то можем и попрощаться, — нет, ну правда, даже во "вселенском ничто" покоя нет, всегда найдется кто-то, кто пристанет с дурацкими вопросами.
— Еще раз извините, но хотел бы Вас еще отвлечь.
Вот ведь какой настырный голос!
— Слушаю?
— Понимаете, мне нужна помощь.
Ну вот, так я и знал!
— Денег нет, но Вы держитесь! Здоровья, счастья!
— Простите, не понял. Я денег не просил. Зачем они мне здесь?
И столько вселенской тоски послышалось в его интонациях, что мне даже немножко стало стыдно. Ну, как ребенка обидел.
— Ай, не важно. Чем же я могу Вам помочь?
— Я не знаю.
Да, уж, запущенный случай!
— Хорошо, для начала представьтесь, и немного расскажите о себе.
— Ой, простите! Петр. Да, меня звали Петр Алексеевич. Понимаете, в меня ударила молния.
— Вот как?! Что-то нехорошие ассоциации и мысли у меня появляются. А можно поподробней?
— Я случайно узнал некоторую вещь и решил посоветоваться со своим наставником — дядькой Николаем. Мы были на станции Ферзиково, матушка туда обоз направила. Вот я и захотел съездить, посоветоваться без посторонних ушей.
— Стоп, стоп! Ферзиково, это железнодорожная станция? Не далеко от Калуги и Тулы?
— Да.
— А скажи-ка ты мне, друг Петр, в каком году тебя молния ударила?
— В 1882 году.
— Хм, многое проясняется.
— Не поделитесь со мной, Вашими мыслями?
— Знаешь, пока нет. Давай для начала послушаем твою историю до конца. А потом уже и попробуем разобраться, как тебе помочь. Хотя подожди. Попробуем вызвать помощь зала. Если конечно зал проснулся и устроился, на новом месте обитания.
— Извините, не понимаю, о чем Вы?
— Сейчас все увидишь и узнаешь. Тут понимаешь, без помощи по любому не обойтись.
— Хорошо. Только пожалуйста не закрывайтесь. Это очень страшно постоянно переживать весь этот ужас.
— Ну вот, опять. Что ты имеешь в виду под словами не закрываться?
— Понимаете, я постоянно нахожусь в кошмарах. И только иногда просыпаюсь, чтобы испытывать сильную боль. А с Вами нет кошмаров и боли. Потому и подумал, что вы мне можете помочь.
— Давай еще раз. Ты проснулся из-за влияния шаровой молнии?
— Да.
— Оказавшись рядом со мной в момент проявления, ты почувствовал, будем считать, облегчение?
— Да.
— Когда я стал устраиваться в теле, ты почувствовал дискомфорт?
— Да.
— Сейчас ты дискомфорта не ощущаешь, но при этом находишься очень близко ко мне?
— Да.
— Хорошо, сейчас проведем эксперимент. Я частично разверну свое поле, а ты попробуешь отдаляться и приближаться. Но обязательно говори свои ощущения. Хорошо?
— Я готов, — в голосе послышались опасение и надежда. Видать сильно его допекло это состояние.
— Начали.
— Нет, я не могу отдаляться очень далеко, сразу же становится страшно. Но, если не далеко, то ничего не происходит.
— Ясно. Будем считать, что мое энергетическое поле имеет какую-то составляющую, которая благотворно влияет на тебя. Я не буду его сворачивать.
— Спасибо.
— Итак начнем. Нафаня! Ну где же ты? Ответь! Ну же, давай, просыпайся! Тут такие дела заворачиваются! Неужели не получилось? Плохо, очень плохо…. Нафаня!
— Ну, чего шумишь, поля баламутишь? И вообще, ты сейчас своим телом должен заниматься, а не рядом с ним орать. Что случилось?
Нет, ну это хамство, ворчать на собственного работодателя. Хотя, это ж Нафаня, он в своем сознании настолько преисполнился, что слился с бесконечно вечным. Короче, древний он очень, мы для него как младенцы. Вот и строит из себя ворчливого, но заботливого дедушку.
— Да, тут случилось, так случилось! Я пока в теле устраивался, решил свой дух уплотнить. Чтобы разместиться полностью и без изменений тела. Не захотел рисковать, запустив изменения тела раньше, чем очнусь. И вот, пока устраивался, уплотняя свое поле, ко мне обратились за помощью. Представляешь?
— Это невозможно! Люди к тебе обратиться не могут. А духи, как мы предполагаем, либо сбегут, либо атакуют.
Да как бы ни так! Сейчас я тебя удивлю, хомяк реликтовый!
— Вот-вот. И тогда к тебе возникает очень серьезный вопрос, ты сейчас вокруг меня ничего не видишь? Или хотя бы ощущаешь? А то мне кажется, что я схожу с ума.
— Тут я тебя могу обрадовать твоими же словами. Сойти с ума в одиночку можно, но духам это не доступно, они и так сумасшедшие. А, как известно, дважды с ума не сходят. И нет, я ничего не вижу, и не ощущаю.
— Ну тогда позволь представить тебе Петра Алексеевича, предположительно погибшего в 1882 году от удара молнии. Петр, поздоровайся пожалуйста с Нафаней.
— Господин Нафаня, здравствуйте.
— Интересно, я бы даже сказал, очень интересно! Физических проявлений нет. Ни световых, ни колебаний полей, а голос есть.
А ведь получилось! Древний дух удивлен и озадачен!
— Нафаня, ну раз ты его слышишь, то можно сказать, что я действительно относительно здоров. Так как коллективного умопомешательства не бывает. И тогда появляется вопрос. В каких случаях мы не видим душу? Призрака мы видим за счет его сознания. Полтергейста видим так же, и на таких же условиях. Мы никогда не видели чистую душу, без сознания. И тут вдруг говорящая душа! Мистика какая-то! А я в мистику предпочитаю не верить. Или хотя бы относиться к ней с опаской.
— И это говорит дух, со всеми его мистическими проявлениями!
— Да, тут не поспоришь. Но раз к нам обратились за помощью, придется попробовать помочь. Так что давай прослушаем его историю. Сделаем хоть какие-нибудь выводы, и решим что мы сможем сделать. Петр прошу. Да, и начни пожалуйста с года твоего рождения.
Петр помолчал, видимо собираясь с мыслями и начал:
— Родился я в Германии. В декабре 1870 года. Вернее в Дрездене, столице королевства Саксония. Германии, как единой империи тогда еще не существовало. Там же и был записан как князь Петр Алексеевич Голицын. В Дрездене и прожили мы с матушкой до 1874 года, а после переехали в Россию.
Я помню один разговор между матушкой и Вяземскими. Сетовала она, что я русский князь, а русскую речь не знаю и традиций русских тоже. Потому и возвращаться надо в Россию. Вяземские были очень не довольны таким ее решением, и говорили, что в России нас ждут трудности и даже опасности. На что матушка ответила, что золотой легче спрятать среди золота. И тайну нашу никто не узнает.
Вот и уехали мы в имение Жарки на правом берегу реки Ока, в Калужской губернии. Матушка приставила ко мне урожденного казака, дядьку Николая наставником, он меня и наукам воинским, и ухваткам казачьим обучал. Правда в имении шептались, что он характерник. Но открыто этого не говорили. Он жил у нас в имении в отдельном доме с женой, теткой Николаевной. Детей у них не было, вот они за мной и приглядывали. Я даже тетку Николаевну мамкой звал. А матушка и не гневалась. Но была строга и требовательна. Я до поступления в мужскую гимназию в Калуге очень много наук изучал. Для этого мне репетиторов нанимали. Так после них гимназия отдыхом показалась. Матушка постоянно говорила, что у человека все поровну должно быть, ум, сила, совесть и отвага. Мамка Николаевна, жалея меня, постоянно ворчала на матушку и дядьку Николая. Бывало даже дядьку по двору гоняла, и на матушку голос поднять смела. Казачка! Да и прислушивалась к ней маменька.
Матушка и сама меня учила. В основном ведению хозяйства. Я всегда при ней был, когда она хозяйские вопросы решала и разъяснения мне давала. Да что уж, я даже документы просматривал и имел к ним доступ уже в шесть лет. Вот из-за этого то все и произошло.
В 1877 году, в семилетнем возрасте был принят в Калужскую мужскую гимназию. Как же здорово там было, я просто отдыхал после тяжкого домашнего обучения. Гимназия у меня ассоциировалась с каким-то сказочным праздником! Правда наказывали бывало, и даже матушку приглашали на собеседования, но то не часто бывало.
Да, а в имении у нас кузнец был, я частенько сбегал к нему в кузницу, даже пытался мастерству его обучиться. Уж очень мне нравилось, как в сильных и умелых руках бесформенный кусок железа превращается в красоту неописуемую или вещь необходимую. Правда матушка увлечение мое очень не приветствовала, но тут дядька Николай за меня заступился. Тогда маменька сказала, что раз хочу научиться, то тогда и экзамен по данной науке с меня спросит со всей строгостью. И с кузнеца с дядькой Николаем заодно. Ох, как они спали с лица, вы бы видели. Зато кузницу обновили, новые приспособления купили. И даже наняли механика, который так же занялся моим обучением. Я через два года должен был закончить гимназию, потому матушка наняла еще учителей для дополнительного домашнего образования. По предметам естествознания, философии, политэкономии, естественного права и эстетики. Мне снова стало очень тяжело учиться.
А в этом году, летом я в библиотеку зашел, посидеть и почитать думал. Смотрю матушки нет в библиотеке, а документы на столе лежат. Вот и решил их просмотреть. А там среди книг тетрадь не знакомая лежит, ну и заинтересовался. Это оказался личный дневник матушки. Там то я и узнал что моим отцом является Великий князь Алексей Александрович Романов, и что матушка решила скрыть это от общественности и царствующей фамилии. Понимаете у меня была сестра, но она умерла в год моего рождения. А матушка очень хотела иметь детей, и выкармливать и растить их сама. Но это, ей бы никто не позволил. Вот и уехали мы из России перед моим рождением. Меня ведь матушка грудью кормила до трех лет, и занималась со мной постоянно. Вяземские постоянно недовольны были, и выговаривали матушке, что не достойно княгине меня постоянно около своей юбки держать. Для этого гувернеры и гувернантки есть. На что она говорила, что я только ее сын. И хоть у меня нет отца, но тепло материнских рук я получу в полном объеме, а она радость материнства. Вы не подумайте гувернантки у нас были, но они и я постоянно были под ее приглядом.
Потому то, я и решил поехать с обозом на станцию Ферзиково с дядькой Николаем, чтобы поговорить с ним. Я хотел узнать знает ли он кто мой отец, и что сможет рассказать. Уже на станции я его об этом и спросил. Но он сказал, что моей матушке очень не хочется чтобы я знал об этом, и мне лучше ничего не знать. Правду всегда узнать можно будет, когда ее время придет. А сейчас время не пришло. Вот в тот момент я понял, что никто мне ничего не скажет, и советом не поможет. Оставалось только обратиться к священнику в храме за советом. Ведь тайну исповеди никто не отменял? На следующий же день и решил так сделать. Но не получилось, в меня молния ударила. Я даже увидел как молния с небес в меня бьет. Вот собственно и все.
Прелюбопытнейшая история! А какие замечательные и интересные скелеты хранятся в шкафах русской аристократии!
— Тебе на момент удара молнии двенадцать лет было?
— Нет, одиннадцать. Двенадцать в декабре должно исполниться.
— Ненавижу мистику! А тут мистикой так и прет. Более того — воняет!
— С чего такие выводы? Обычная история, пусть и необычного, но все таки человека, — не согласился со мной Нафаня.
— Э, дорогой ты наш, многоуважаемый Нафаня, тут ты не прав. Начнем с одного факта. Урожденная Елизавета Петровна Валуева, Княгиня Голицына после замужества. Дама сия, детей после смерти дочери княжны Марии Александровны Голицыной, умершей в августе 1870 года, в возрасте девять лет, детей не имела. Это по историческим данным на сегодняшний момент! Все остальное, кроме рождения и жизни Петра, соответствует известной нам истории данным. И кстати, умерла Елизавета Петровна в феврале 1916 года в своем имении, в возрасте семидесяти девяти лет. Петр, а как оказалось, что ты помнишь беседы с Вяземскими по поводу отъезда в Россию и ухода за тобой гувернантками? Тебе тогда не было и четырех лет.
— Ну на память я никогда не жаловался. Потому и запомнилось. Хотя и не понимал ни чего, да и не интересно мне было. Ну и матушка память мою развивала, очень рано к наукам приписав. А чтобы я не переутомлялся умственно, дядька Николай меня физическими и военными упражнениями разгружал. Это его слова. Как взрослее стал, то и повода задуматься не было. Только начав читать дневник матушки все вспомнилось и сложилось.
— И причем здесь мистика? Может параллельный мир? — спросил Нафаня
Это не Нафаня, это Фома-неверующий какой-то!
— Нет. Это наш мир, и скорее всего 1882 год является перекрестком миров. Соседний мир полностью соответствует нашему. В 1882 году Петр должен был умереть, и дальше идет наша история, не знающая о нем. Если Петр выживает, то продолжается история того мира у них. Петр нарушил какое то условие, и был наказан. А оба мира пошли по параллельному пути в истории, до следующего перекрестка. Вот все эти перипетии, и есть мистика.
— Что то не так в твоей теории. Может это не перекресток, а развилка? И там должна была прорасти новая ветвь истории? — опять не согласился со мной Нафаня
— Мы не боги, создающие миры и вселенные по щелчку пальцев. У каждого мира есть отражения, и они полностью одинаковые. Соответственно и появляются перекрестки дающие возможность мирам разойтись в истории и самостоятельно развиваться.
— А откуда у тебя столь детальные знания о семье Голицыных? — соскочил с темы миров Нафаня. Вот же вредный древний дух, не хочет признавать, что не прав.
— Тут все просто. Я до своего несчастного случая интересовался историей. Хотел выяснить с какого времени и по какой причине творились все те безумства в России, за последние двести — триста лет. Вот и собирал факты разные. Так и вышел на 1882 год. А семья Голицыных попалась на глаза и запомнилась случайно, из-за катастрофы на участке железной дороги Мценск — Чернь, Тульской губернии. Она даже имя получила Кукуевская катастрофа в Чернском уезде. Так что я могу даже предположить дату, когда Петр был на станции Ферзиково. День 30 июня 1882 года. Петр это так?
— Да, — подтвердил мои предположения княжич.
— А что ты говорил про факты выведшие тебя на 1882 год? — заинтересовался Нафаня
— Хм, интересная тема.
— Постой. Ты стал более эмоционален. Не имитируешь эмоции, а именно извергаешь их, — в голосе древнего духа послышалось изумление.
— Так я уже имею связь с телом, можно сказать что жив. И так как Петр обладает чувствами страха и боли, то можно сказать что он тоже жив.
— Как?! В меня же молния ударила! Почему вы считаете что я жив?
— У нас вообще то двадцать первый век. А Петр погиб в девятнадцатом, двести лет прошло. Тебя это не смущает? — поддержал княжича Нафаня
— Давайте закончим с фактами, а потом дойдем и до всего остального?
— Хорошо, — согласился Петр.
— Давай, — вторил ему Нафаня.
— Факт первый. В 1882 году ожидался Большой парад планет. Вроде бы ничего особенного, но даже сейчас никто не возьмется рассчитать суммарное влияние гравитационных полей солнечной системы. Так что простое астрономическое явление, вполне может нести какие либо непредсказуемые последствия.
Факт второй. Тогда же была геомагнитная буря большой силы, связанная с солнечной активностью. Проще говоря на солнце был солнечный шторм. Хоть техника девятнадцатого века и была смехотворно слабой, но все равно могла прочувствовать на себе все прелести этого явления. Да и про косвенное влияние не стоит забывать. Те же сильные грозы и бури вполне возможны под влиянием геомагнитных бурь.
Факт третий. Я бы сказал, что это фактики являющиеся последствиями первых двух. Извержение на острове Ява повлекшее за собой многие человеческие жертвы, и вероятно ставшее преддверием более грозного извержения вулкана Кракатау в 1883 году. Бердское землетрясение Томской губернии. Ну и наш случай Кукуевская железнодорожная катастрофа. Самое смешное, что вероятно катастрофу можно было бы предотвратить. Но из-за грозы телеграф благополучно сдох, и кондуктор предыдущего поезда не смог предупредить об опасности. И судя по всему это была та же гроза что угробила Петра. И здесь, как всегда вопросы. Информации о погибших от молнии в тот период на станции Ферзиково нет, а Петр вот он есть.
Ну и еще к третьему факту. В этот год рядом с Землей пролетели две кометы. Первая не очень интересна хоть и наделала немного шума, как, впрочем, и все кометы. А вот вторая, если не ошибаюсь Большая сентябрьская комета вызвала определенный ажиотаж. Вообще, это действительно обычное астрономическое явление. Но уж больно у нас любят кометам приписывать мистические свойства. Я готов уже взорвать эти кометы к бабушке не называемого, а то вдруг явится. И знаете из-за кого? Из-за Петра находящегося перед нами.
— А чем тебе кометы не угодили и как они связаны с Петром?
— А такое словосочетание не вызывает у тебя ни каких логических ассоциаций, Петр Алексеевич Романов?
— Много раз правнук Петра Первого?! Вот ведь!
— Именно! А откуда у тебя столь поразительные познания в истории?
— Так ты же и собрал библиотеку, а там чего только нет. Вот я и просветился.
Какой у меня дух-администратор, образованный.
— Угу, ясно. И так Петр Алексеевич Романов, он же Петр Первый, он же Петр Великий. Первый император Российской Империи, и ее создатель. И тут вдруг появляется его потомок Петр Алексеевич, опять таки Романов! Можно сказать реинкарнация его, вон даже кузнечным делом занялся. Поневоле появится желание отправится в девятнадцатый век. И начать отстреливать этих хвостатых небесных тварей, до начала их будоражащего шествия по планете. Что Петр Первый был сотрясатель устоев, что второй, пока еще с маленькой буквы, Петр Алексеевич умудрился в историю вляпаться.
— Но в чем моя-то вина? Я всего то совет хотел попросить! — отчаянно возвопил княжич.
— Ты всего лишь совершил маленькую оплошность, такое незначительное преступление. Ты нарушил основное правило истории. Которое звучит: «Не изменять историю!» Вот за это то тебя и наказали.
— Подожди, — вмешался Нафаня, — Будущее определяется настоящим. И само по себе будущее не определенно. Как Петр мог изменить историю, да еще и будущую? Это же абсурд. Ты сам говорил об этом.
— На перекрестке определяется не будущее, а настоящее. Если срабатывают условия, то один из миров получает возможность развиваться идя своим путем. То есть это уже не зазеркалье, а полноценный и самостоятельный мир. Что или кто мешало Петру подойти к матери и сказать, что в финансовых документах находится ее дневник? И попросить дать разъяснения по данной теме. Нет же, он как истинный Романов нашел третий путь. И тем самым поставил две параллели под угрозу. Понимаешь, своим поступком он стал плодить сущности. А чем их больше тем хуже условия. Но раз есть косвенные свидетельства что он жив, значит дана возможность все исправить. Вот и давайте их искать. А начнем мы с наказания.
— Ты хочешь сказать что две параллели под угрозой существования?
— Нафаня все не так трагично, как звучит. Просто в нашем мире упоминаний о Петре нет. И чем больше проходит времени тем меньше шансов о нем услышать. Наверняка Елизавета Петровна не регистрировала сына в Российской дворянской палате. Его как бы нет. По мелким документам он есть, а регистрации нет. Он человек невидимка для России девятнадцатого века. И выдумка для нас жителей двадцать первого. В той другой параллели, ну появится заметка о гибели на железнодорожной станции от молнии. И что? Пусть даже будет указано что это воспитанник Елизаветы Петровны Голицыной. И что это изменит? Правда так и не всплывет. А глобальных изменений такое не вызывает. И их мир так и будет зеркальным отражением нашего, во всех сферах жизни. По поводу уничтожения наших миров, тут вообще все просто. Мы сами строители своего будущего. А вот по поводу развития параллелей, тут беда. Мы просрали свой шанс. Один из миров вероятно потерял возможность к развитию. А наш мир потерял бонусы которые должны были придти за то, что он дал возможность развиваться другому. На следующем перекрестке нет вероятности, что мы столкнемся с этим же миром. Так что делай выводы. Петр, расскажи по подробнее что с тобой происходит с момента попадания молнии?
— После удара молнии я почувствовал боль, очень сильную боль. Меня как будто скручивало и вытягивало. Потом пришло какое-то состояние похожее на сон и бред. Такие кошмары не возможны даже во сне, они были правдоподобны. Как будто происходили в реальности. Там были смерти, много смертей. И оружие, постоянно изменяющееся оружие и машины. Я такого и не видел никогда. Бомбы уничтожающие целые города, а я вижу и осознаю каждую смерть. Вот только когда что-то непонятное происходит я просыпаюсь. И тогда меня опять скручивает и продолжает дальше тянуть, и при этом чувствую что там где был растянут, я все еще есть. Могу еще сказать что иногда просыпаюсь из-за молний, а сейчас стал иногда просыпаться из-за огромных электростанций. И только сейчас я проснулся от молнии и вместо боли почувствовал облегчение рядом с вами».
— Вот, опять мистика полезла. Правда, и полезного, возможно, много узнали. Нафаня, вспомни когда мы проходили синхронизацию времени что было? По моему нечто похожее на рассказ Петра
— Меня разрывало на части, — согласился Нафаня, — Я вроде бы и был целым, но части были как бы не со мной. И причем здесь мистика?
— Сейчас все узнаете, если правда я не ошибся. После удара молнии Петра начало растягивать в струну. Нет скорее всего его стало втягивать в струну, и уже по ней растягивать. И струна эта не пространственная, а временная. Идет из тогда 1882 года, в сейчас. И если мы не справимся, то в потом.
— Пожалуйста, помогите мне! Мне очень страшно, нужно обязательно справиться. Пожалуйста! — а парнишка-то на грани истерики.
— Для того мы и расспрашиваем тебя обо всем, чтобы справиться, — попытался я его успокоить. — Ладно, я продолжу. Эти кошмары не сны, а реальные события происходящие в те времена. А каждую смерть которую ты переживаешь и есть твое наказание. Вырывают тебя из кошмаров электромагнитные явления, геомагнитные бури и грозы. Но тогда ты испытываешь боль. Это тебя всего лишь тащит в дальнейшее будущее. Первая остановка без болезненных последствий которая произошла, это сейчас в моем поле. А все потому что у нас с Нафаней энергия имеет какую-то составляющую времени. Вот это я и считаю мистикой. Созданы условия для наказания Петра, и разъяснения ему, как он не прав. Далее, эти условия протаскивают его к нам, предварительно подготовив нас и дав огромные запасы энергии. И у нас нет иного другого выхода, кроме как помочь. И я даже думаю, что все наши наработки это аванс. Так что отказаться мы не можем, да и я не хочу. Уж больно серьезная передряга для одиннадцатилетнего мальчишки. Как только с ума не сошёл?! Хотя, вполне вероятно, что при возвращении к жизни вполне может и сойти. Пережить такое будучи в одухотворенном теле, в одиннадцатилетнем возрасте без последствий не дано ни кому. И боюсь исполнителем по возврату Петра в его тело буду я. Ну не мистика ли?
— Постойте! То есть все эти смерти я не видел, а переживал? И это все мое будущее, которое я должен заново пережить, если вернусь в свое время и тело? И еще возможно буду сумасшедшим?
— Если грубо то да. Но не все так плохо как думаешь, ты увидишь не все смерти а только малую часть. И не переживешь, а именно увидишь. И кто помешает тебе постараться не допустить такого? С сумасшествием мы постараемся помочь, но все равно ты уже прежним не будешь. И это все перекрывает один большой плюс. Ты будешь жить!
— Не допустит одни смерти, зато организует другие, — ворчливо заметил Нафаня.
— Я не хочу, не хочу, не хочу! — запричитал мальчишка, — Это будет ужасная и беспросветная жизнь. О таком мечтать страшно! А вы заставляете меня там жить, зная что дальше будет только хуже. Мне хватит и того что со мной произошло! Да там нас расстреляют вместе с царской семьей и матушкой, особенно если узнают, что я Романов. Я это видел, и пережил!
— Это уже плохо, это чрезвычайно плохо! — похоже княжич уже потихоньку начал сходить с ума, — Петр никто тебя принуждать ни к чему не будет. И твое решение, это твое решение. И если ты решишь уйти на перерождение, я тебе помогу. Но время передумать у тебя будет. Хорошо?
— Да.
— Ты ведь хочешь прекратить свои мучения?
— Да.
— Тогда нам надо решить что делать сейчас, а что потом.
— Что тут решать? — пробухтел Нафаня, — Вырываем мальчишку из струны, и поселяем у меня в поле сохранения. Все равно он такой судьбы не желает, а другую мы предоставить не можем.
— Ничего не получится. Здесь только сознание Петра, душа находится в 1882 году. В теле или рядом не знаю, да и неважно это. Так что метод получается какой-то садистский, а в результате получим чистое сознание. Базы то не будет, вот и сознание заодно потеряем. Зато муки причиним просто запредельные.
— А ты становишься более человеком, — подметил очевидное Нафаня.
— Это плохо? Хотя чему удивляться. Я уже чувствую свою связь с телом.
— За тобой было интересно наблюдать, как ты изображал человека пользуясь, прошлой памятью. Даже тело человеческое каким то образом изображать смог. Так что, когда станешь человеком с тобой еще интереснее будет. Мне вообще нравится общаться с живыми. И не только с людьми, но и с животными. В тех долинах.
— Поверь скоро тебе общения много предстоит, да и работы будет немерено. О долинах будешь думать, что ты там бездельничал.
— Верю-верю. Но вернемся к мальчишке. Что ты предлагаешь?
— Для начала надо уйти в твою долину, утащив туда Петра. Это чтобы не произошло здесь непредвиденных случайностей. Мне придется развернуть свое поле на максимум накачивая его энергией. Ты за одно понаблюдаешь за мной со стороны, и если получится будешь передавать картинку. Мне нужно определить образовалась ли у меня линия жизни с телом, и насколько она протянется при удалении. Рвать то ее в любом случае придется. И по телу, придется тебе понаблюдать за ним. Думаю трех месяцев тебе хватит, потом если не вернусь уничтожишь. Такое бесхозным оставлять нельзя.
— Думаешь не возвратишься? — а Нафаня-то переживает.
— Видимо да, но я постараюсь этого не допустить. Тело-то мое собственное. Оно мне дорого как память. Мне придется накачать себя энергией под завязку. Я думаю выдавить Петра из струны в 1882 год. Использовать энергию буду из наших запасов в поле, а собственные запасы это на непредвиденные случаи. И уже там в 1882 году, при подтверждении Петра, отправлю его в тело применив на него свои лечебные матрицы. Либо оборву его линию жизни, отправив на перерождение. Но в любом случае получается что действовать я буду в другой параллели. Так что вероятность остаться в нашем мире около нулевая. По тому и говорю, три месяца и все.
— Мне придется опять пройти через эту жуть?! Да и еще в обратном порядке?! — княжич был на грани паники. Но тут уже ничего не попишешь, других вариантов нет.
— Увы, это так. Но не расстраивайся, там мы будем вдвоем. Вот еще что хотел тебя спросить. Ты не будешь возражать если я сниму копию твоей памяти? Понимаешь у нас историю столько раз переврали, что правдивые данные уже не возможно найти. А тут первоисточник, грех не воспользоваться.
— Хорошо. А когда?
— А что тянуть? Вот в долине и сниму, заодно с Нафаней поделюсь. Нафаня, готов к путешествию?
— Готов. Только у меня такой вопрос крутится. Наш мир потерял бонусы, из за того что он не помог параллели встать на самостоятельный путь развития. Так?
— Да.
— Но нам с тобой выдали аванс в развитии. И это только для помощи Петру в решении его проблемы. Неужели такое возможно? Как-то не вяжутся глобальные проблемы двух миров, и мелкие проблемы двух отдельных людей.
— Хм, тут тогда появляется интересный момент. Мне даже вспомнилось одно высказывание: "О роли личности в истории". Получается наш мир бонусы все-таки получит, при условии помощи Петру. А их мир получит возможность к развитию через Петра.
— И какие же бонусы получит наш мир? — нет, ну какой ехидный дух!
— А ты подумай. Я дал тебе возможность управлять огромной площадью, с очень большим количеством задач. В принципе моя задача выполнена, и я остаюсь не удел. Но вот у тебя в ответственном управлении целая Земля. И очень мощный инструмент. Который пинком под зад толкнет нашу цивилизацию в космос. Сам понимаешь что выход в космос и освоение за земных и солнечных пространств делает войну на земле бессмысленной. Так какие бонусы получил наш мир?
— Я что буду управлять мирами?! — вот тут Нафаню проняло.
— Это вряд ли. Но кто тебе мешает подготовить таких же администраторов? Ты ведь тогда будешь не один.
— Извините, но я все равно не понимаю! — вмешался в наш высокоинтеллектуальный диалог по перспективам управления мирами Петр.
— И что же ты не понял?
— Понимаете, если развитие миров завязано на различии исторических данных, то там я вроде бы как был. А если я здесь появлюсь в 1882 году, то что то же должно произойти с вашим миром?
— Нет, Петр, все совсем не так. Там ты должен не появиться, а прожить жизнь. Видимо право на жизнь у тебя настолько спорное, что был только один вариант для этого. И его осуществила твоя мать. Ты своим решением все начал разрушать. Сам подумай, кто надоумил твою матушку обучать тебя в столь раннем возрасте? При условии, что дворяне в девятнадцатом веке своими детьми не занимались, совсем не занимались. Или вот еще почти невероятное действие. Каким образом казак взялся за твое обучение? Твоя мать приказать ему не могла. Да и ему покинуть станицу не так-то просто. Он ведь к служивому сословию приписан. А тут взял и ушел со службы, это ведь натуральная самоволка. Или почему Вяземские стали помогать твоей матери, и приписали тебя к князьям Голицыным? Почему твой дед и родня Валуевы до сих пор молчат и никак не обозначат своего отношения к твоему рождению? А твою матушку между прочим в семье Валуевых очень любили. Что кометы нашептали? Я думаю, что точно нашептали. С нашим же миром все по-другому. Родился ты или нет, значения не имеет. Главное условие, что о тебе не знают. Вот и протащило тебя через двести лет к нам. Значит опубликование знаний о твоем рождении в этом времени, уже значения не имеет. Как видишь все условия до сих пор сохраняются.
— Но мне действительно страшно даже думать о своем воскрешении!
— У тебя еще есть время. Нам тебя еще из струны выдавить надо. А там в 1882 году ты и примешь решение. Думаю с разговорами пора заканчивать. Беседы беседовать можно до бесконечности.
— Тогда поехали, скомандовал Нафаня и добавил: — Нам обязательно надо справится.
— В добрый путь.
1882 год, железнодорожная станция Ферзиково. Возле тела пострадавшего от молнии княжича.
— Ну вот и все Петр, мы на месте. И твои мучения закончились, но память о них я тебе увы удалить не смогу. Да даже если бы и смог, то не стал бы. Пришла пора решать. Жизнь, или перерождение.
— Я боюсь, и не хочу.
— Если боишься, то тебя что-то здесь держит. Что?
— Матушку жалко. Но если останусь она столько не проживет, сколько в вашей истории.
— Сколько бы она не прожила, она проживет счастливо рядом с тобой.
— Боюсь что это не так. Это же история нашей параллели. Нет, не хочу! Я хочу уйти. Это мое твердое решение. Господи, пусть все будет, как в библии! Там так все красиво описано.
— Хорошо. Согласно твоему твердому решению, Петр Алексеевич Романов-Голицын, я обрываю твою линию жизни. Удачного тебе посмертия. Прощай.
— Прощайте, — в голосе Петра послышалось непередаваемое облегчение и радость.
Через мгновение, после обрыва линии жизни.
— Что?! Это еще что такое! Ага, сейчас, так я и позволил! Не дождетесь, отцепись! Отцепись говорю, я ведь и повторно тебя оборвать могу!
Темнота….