========== ХИМИЧЕСКАЯ РЕАКЦИЯ ==========
Прежде всего хотелось бы начать с небольшой порции ворчания. Что-что, говорите? Канун Нового Года? Отдых? Ну да, ну да. Смешно. Не, может если бы я работал каким-нибудь менеджером чего-то там, то в этом случае у меня и был бы нормированный график. А еще я возвращался бы по вечерам домой, затюканный охреневшим от своей мнимой важности начальством, как следствие – ничего не хотящим и вообще не понимающим, что я в этой непростой жизни делаю.
Но так уж сошлись звезды, что весь этот менеджмент и прочее офисное непотребство, как и сидение за компьютером, вертел я, кхм… Обойдемся без лишних анатомических подробностей. На хлеб я зарабатываю лечением братьев наших меньших. А это значит, что никакого отдыха. Но мне это нравится. Потому что работа для меня, без преувеличения, и есть отдых. Каждый новый час те еще американские горки. Никогда не знаешь, с чем придется столкнуться сегодня. Клятвы Гиппократа я, разумеется, не давал, это в другую степь, пожалуйста. Но разве можно стоять в стороне, когда на тебя смотрит пара умилительных карих глазок, пусть это и глазки далеко не самой моей любимой породы чихуахуа. Они словно говорят «Вылечи меня, большой человек в медицинской маске и стильных очках, пройдись по моей тушке своим скальпелем, а я буду благодарен тебе по гроб жизни, ведь ты спас мою маленькую, но от этого не менее важную жизнь!». Да и не только он благодарен. А еще и в придачу дожидающийся любимца в коридоре мужичок. Не своего любимца, как он зачем-то мне признался, ему по большому счету на эту собаку глубоко фиолетово. А вот доченька в этом вечно дрожащем недоразумении души не чает. И очень расстроится, если по возвращению с практики обнаружит у него пупочную грыжу.
Вот серьезно, зачем они так часто рвутся рассказывать на приеме чуть ли не всю свою биографию? На кой хрен она мне сдалась? Пришли, показали своего шерстяного, пернатого или чешуйчатого (да, такие тоже были), я составил анамнез и дальше по обстоятельствам. Все остальные подробности меня не интересуют. Но нет, так уж сложилось, что в представлении простых обывателей ветеринарные врачи поголовно добрые, а значит, что и готовые слушать любой сторонний бред. Айболиты, мать их в корень. Нет уж, дорогие мои, я злой. Самую малость, но злой. Не люблю просто, когда перед операцией забивают голову ненужной ерундой.
«Wake me up when September ends…»
А здесь все просто. Зря этот мужик так белел лицом. Наркоз, надрез в области брюшных мышц, очистка и после стерилизация.
«Summer has come and passed, the innocent can never last…»
– Плюс один в копилку моей бесконечной кармы добродушия, – заявил я, когда закончил с последним шовчиком. – Крис, последи пока за пациентом, пойду, обрадую безутешного хозяина.
– Иди-иди, – задорно хмыкнула Кристина, сбрасывая медицинские перчатки в урну. – Только это, Макс, наушник хоть вынь. А то еще подумает чего лишнего.
– Да перестань, всем доподлинно известно, что доктор Жеглов не делает операции без тихо звучащего на фоне… В данном случае Green Day. Give me novacaine, дорогая моя, give me!
– Все, катись давай, – отмахнулась Кристина и вернулась к чихуахуа.
Забыл представиться – Максим Жеглов, уже почти как пять месяцев кандидат ветеринарных наук, незаменимый по уверению всего моего эго специалист и просто хороший человек. Холост. Без вредных привычек. Имеется ввиду предрасположенность к нытью. А вы о чем подумали? Ну, ладно, так уж и быть, курить сигареты я бросил, сейчас чисто на электронке. Это ведь считается?
Стоило мне выйти из операционной, как хозяин песика тут же возник перед моими глазами. Аж над ресницами проплыл.
– Ну как там Фокси? – с надеждой спросил он.
– Будет жить, – доложил я. – Недельку поживет у нас в стационаре под наблюдением, потом можете его забирать. Только еще через неделю Вам надо будет вернуться к нам, чтобы швы снять.
– Ну, этим уже дочка пусть занимается, – пробурчал мужик. – Спасибо Вам большое! Не зря мне Вас советовали, Вы действительно отличный ветеринар!
– Ветеринарный врач, – поправил я его, чуть скривившись. – Ветеринар это… В общем, не забивайте себе голову. Просто, на будущее, это не совсем корректное обращение. Удачи и всех благ! Расценку сообщат на кассе.
Вновь рассыпавшийся в благодарностях мужичок протянул мне свою пятерню, которую я все же чисто из соображений вежливости пожал в ответ. И разошлись. Он домой, а я…
А я вот. Пока еще здесь.
– Ну вот надо было тебе, – покачала головой Кристина, подслушавшая наш диалог.
– Н-н-надо, – протянул я, выуживая из кармана электронку. – Я не только пользу животным приношу, а еще и расширяю кругозор простым смертным.
– Не, ну вы только гляньте на него – как ты только с такой самооценкой себя еще в ранг Богов не возвел?
– Хорошая идея, кстати, – заметил я, аккуратно затягиваясь сладким дымом. А то еще увидит кто ненужный – нафиг надо. – Давно тебя такие мысли посещают?
– Сотри ухмылочку с лица, – улыбнулась Кристина и продефилировала назад в операционную.
Ладно, уделали. Так уж и быть – сделаю поблажку. Кристина все же имеет право меня подтрунивать.
– Ну как там наша маленькая язва? – спросил я, смотря на все еще лежащую без движения собачку.
– Дыхание стабильное, аллергических реакций не наблюдается, температура… – Кристина внимательно уставилась на градусник. – Чуть понижена, но в пределах допустимой нормы. Все прекрасно.
– Ну и отлично, а пока просыпается, давай поговорим, – улыбнулся я, поправив очки. – До Нового Года чуть больше недели – какие планы?
– Тебе так интересно? – ответила Кристина вопросом на вопрос.
– Допускаю этот вариант, – согласился я. – На самом деле я просто подумал, что если бы ты составила мне компанию в новогоднюю ночь, это было бы весьма неплохо.
Темные глаза Кристины весьма хищно уперлись в сторону моей персоны. Никогда не нравился мне ее такой взгляд. И даже не всегда понятно – хорошо это или плохо. Делаем ставки – согласится? Да-да? Нет-нет?
– Я понимаю, к чему ты клонишь, но я не очень хочу снова испытать на своей шкуре синдром «жизни после Жеглова».
– Надо же, уже что-то да называют в мою честь, – хмыкнул я. – Кристин, если уж говорить фактически, то разве ты до сих пор не находишься в этом состоянии?
– Слушай, ну правда, – неловко улыбнулась она. – Даже если бы и не было никаких планов, а они, представь себе, есть, то я бы все равно не согласилась. Потому что знаю, как это все выглядит в твоем представлении. Вот я приду к тебе, мы наверняка переспим, а на следующий день снова будто ничего и не было. Мне такое совершенно не нужно. Повзрослей уже, Макс.
Ниже пояса бьет. Особенно последней фразой. Взрослеть? В каком плане? Я уже давно не маленький, вроде как.
– Повзрослеть? – переспросил я.
– Да, Макс, повзрослеть, – кивнула Кристина. – Мы с тобой знакомы уже восемь лет, а я до сих пор не понимаю, что у тебя в голове творится. Я помню, каким ты был первые четыре курса – тихим таким, милым мальчиком. Ходил, улыбался, помогал всем. А потом тебя будто подменили.
Да, поменяешься тут. Когда тебя самым отвратительным образом предает любимый человек – попробуй тут, останься собой прежним. Тут уж либо ты приспосабливаешься к новым условиям жизни, диктуя при этом свои правила, либо все больше и больше впадаешь в отчаяние, сетуя на несправедливость, пока окончательно не превращаешься в забитого неудачника. Я выбрал первый вариант.
– И мне это сначала нравилось, – продолжала Кристина. – Наш скромный Максимка вдруг внезапно показал свою другую сторону, более темную, которая смогла меня зацепить.
Я улыбнулся. Да, я сам такого результата не ожидал. Все предыдущие четыре года Кристина Лапина казалась доброй половине курса абсолютно недоступной и холодной красавицей. Сам был безответно влюблен в нее на первом курсе. Потом нелегкая свела меня с… Не важно. Короче, прошла любовь. И тут вдруг внезапно Лапина чуть ли не сама мне на шею начала вешаться. Это неслабо, помнится, подняло мне ЧСВ. А уж сколько я весь пятый курс ловил на себе завистливых взглядов – счесть не перечесть.
– Но я просто думала, что это у тебя временно, что ты потом снова станешь собой, сохранив при этом лучшее из твоего нового образа. Но время шло, а ты становился только хуже.
– Да-да, я прекрасно помню, как мы расстались, – отмахнулся я. – Я уже не один раз говорил, что очень сожалею, что сделал тебе больно.
– Очень больно, Максим, – с ударением на слово «очень» поправила меня Кристина. – Ну, это уже ладно, я тебя давно простила. Я вообще все это к тому, что прошло уже четыре года, а ты так до сих пор и ходишь под этой маской. Зачем, одному тебе известно.
Странно, мне казалось, что тут все до боли очевидно.
– Потому что если я дам слабину, то сразу найдется кто-то, кто всенепременно сочтет своим долгом этой слабиной воспользоваться, – пожал плечами я. – Простая истина.
Чихуахуа уже начал подавать признаки жизни. Его едва слышное потявкивание было единственным, что нарушало мимолетно сложившуюся тишину.
– Макс, ты хороший человек, правда, – Кристина немного помешкала, но все же подошла ко мне почти вплотную и положила руку на плечо. – Но если ты продолжишь жить так, потребительски относясь к окружающим, то рискуешь остаться один. А ты этого не заслуживаешь.
– Под потребительским отношением ты имеешь в виду мое нежелание признавать за что-то возвышенное буйство в организме группы медиаторов из группы моноаминов? – спросил я, не скрывая иронии.
– Любовь, Макс, – поправила меня Кристина. – Это называется любовь.