– Легче мне может стать только в том случае, когда я думать перестану, – быстро ответил я, все еще силясь подавить алкогольное послевкусие. – Обычной перезагрузкой в моей ситуации, к большому сожалению, не обойдешься.
Медсестра криво, одними губами улыбнулась. А глаза вот серьезными остались.
– Так что мне конечно очень льстят твои слова, пионер, – продолжила Виола после небольшой паузы. – Да только вот чушь это все собачья. Надеюсь, что это не прозвучало сейчас как претензия в твою сторону.
– Ничуть, – мотнул головой я. – Однако, с Вашего позволения, я продолжу Вам нагло льстить всякий раз, когда Вы будете так или иначе говорить о себе в таком ключе. Просто потому что я лично считаю это правильным. И это мое последнее слово.
– Интересную формулировку ты подобрал, – заметила Виола, откидываясь на спинку кресла.
– Сначала просто думал ляпнуть что-то по типу «Вы будете так или иначе говорить о себе плохо», но потом подумал, что это как минимум бестактно, ибо получается, что Ваш возраст это плохо, что не соответствует истине. Ну и вообще, может, стоит этот все же довольно деликатный разговор плавно перекатить во что-нибудь другое? Чувствую себя уже неуютно.
Тут Виола уже рассмеялась. Искренне так, весело. А я сижу и просто глупо улыбаюсь. Сказать мне тут уже больше решительно нечего.
– Ладно, в другое, так в другое, – отсмеявшись, Виола плеснула себе еще немного. Мой бокал остался нетронутым. Все правильно, думаю. Все же для нее я, как бы она ко мне не относилась, в первую очередь пионер. А уже только потом собеседник, с которым можно и по две, и по три. Обидно, на самом деле. Сугубо со стороны двадцатисемилетнего.
Виола залпом осушает стакан, пару раз выдыхает и вновь сначала внимательно смотрит на меня своими глазами, словно проверяет в чем-то. И только потом уже спрашивает:
– Так что, Максим, нравится тебе здесь?
Не «пионер»? Интересная рокировочка. Думаю, что не стоит спрашивать, с чего вдруг она меня по имени назвать решила. Сейчас это кажется лишним.
– Ну-у… – тяну с ответом я. Ибо сам до их пор не до конца определился. – Думаю, что больше «да», чем «нет». Не все устраивает, но это сугубо потому что я… не привык к постоянному контролю…
– Да кто ж его любит? – хмыкнула Виола. – Ну, за некоторыми исключениями. Тут ты не одинок.
– Да, определенно… Но в целом тут классно. По крайней мере, эту поездку я точно еще долго буду помнить.
Если не всю жизнь, ага.
– И девочки красивые… – промурлыкала Виола.
– Так они везде красивые, – держу удар я. – Просто для кого-то больше, а для кого-то меньше.
– Хороший ответ, – поправив упрямый вороной локон, медсестра уставилась в окошко, где, несмотря на тихий час, так и норовили прошмыгнуть силуэты в белых рубашках. – Только я не к этому у тебя спрашивала. Понравился уже кто? Только честно.
Я неожиданно икаю. Видимо, от напряжения.
– Да как Вам сказать… – неуверенно начинаю я.
– Как есть, – не дает мне договорить Виола.
Ай, ладно. Сам тут говорил, что душой кривить не люблю, да только это почему-то и делаю с завидной регулярностью.
– Подружился с одной. Та еще бомба замедленного действия, скажу я Вам. Причем фитилек у которой уже почти что догорел. Так что я в нашей с ней дружбе исполняю роль самого что ни на есть сапера. Или минера, хрен знает, как это правильно назвать. Но меня это, идиота, почему-то устраивает. Не то, что я не знаю, а моя роль, разумеется… И, знаете, даже интригует. Короче, если уж прямо отвечать на Ваш вопрос, то более или менее.
– Что-то такое я и предполагала, – хитро прищурилась медсестра. – У тебя это «более или менее» на лице чуть ли не жирным шрифтом написано. Если даже не что-то большее, чем это. Только вот одного понять не могу – откуда у тебя такая тоска-то в глазах, а, Максим?
– А Вы, – спрашиваю в ответ. – Хоть раз нормального человека, у которого хотя бы время от времени не появляется эта вот самая тоска в глазах, видели?
– Нет, – говорит с каким-то сожалением. – Не видела. Только обычно это проявляется чуть попозже, годам эдак хотя бы к тридцати. А не в твоем счастливом пубертатном периоде.
Я тихо смеюсь в ответ. Ну да, чуть ближе к тридцати. Все логично, чего тут говорить.
– А Вы очень даже ничего в этом плане, – сказал я, когда полностью подавил смешок. – Я имею в виду, хорошо держите взгляд.
– А какой выход? – жмет плечами, подливая себе в стакан еще виски. – Это мне, извини меня за цинизм, нужно, чтобы люди выглядели болезненно и несчастно. А вот им от меня этого как раз-таки нужно в последнюю очередь. И, знаешь, иногда это давит.
– Вы всегда можете позвать меня и выговориться, – выпаливаю я почти машинально.
– Я знаю, Максим, – кивает Виола. – И за это от меня тебе простое человеческое «спасибо».
Она опрокидывает третью стопку и убирает бутылку вместе со стаканами под стол.
– Ладно, – говорит. – Посидели и будет. Поработать тоже не мешало бы. В Райцентр нужно завтра несколько отчетов отправить – справимся с ними до полдника?
– Да какой там до полдника, – довольно улыбнулся я. – Вы еще успеете даже пару рюмочек пропустить. А я на Вас, так уж и быть, завистливо посмотрю. Приступим?
Комментарий к ДЕНЬ 4. ФЕОДАЛ
Уважаемые читатели, с сегодняшнего дня функционирует группа ВК, посвященная фанфику)
https://vk.com/everlasting_summer_second_chance
Отныне, дабы не отвлекать вас своими офигительными историями от повествования, вся актуальная информация касательно выхода глав, дальнейшей судьбы фанфика и моей нервной системы в целом, а также прочие ништяки, связанные с данной работой, будут публиковаться там.
Так что добро пожаловать!)
========== ДЕНЬ 4. ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ ==========
Цифры, это, безусловно, хорошо, но не когда тебе приходится с ними работать. Особенно при условии, что тебе это ну вот ни капельки не интересно. Я поэтому у себя в клинике постоянно и норовил спихнуть отчетность на кого-нибудь другого. Моя рука принадлежит только скальпелю, и изменять ему со всякими ручками она не собиралась. Она у меня дама честная. Поэтому я мог представить, с каким страдальческим лицом я уже сидел над этими отчетами примерно уже минут через десять после довольно бодренького начала. Ухмыляющееся личико Виолы было лишь ненужным подтверждением. Однако закончили мы все равно, как я и предполагал, еще до полдника.
– Для будущих поколений прошу заметить, что, по крайней мере, я не пал жертвой ошибки планирования, – выдохнул я, протягивая медсестре последний заполненный предельно аккуратным почерком бланк.
– Мне кажется, что ты немного перебарщиваешь с негодованием, – отметила Виола, не скрывая веселья.
– Да я столько не писал уже…, – так, сколько там получается? – Полтора месяца! Терпеть не могу всю эту долбаную канцелярию.
– А многие о ней только и мечтают, – Виола сложила все бумаги в аккуратную стопку и отодвинула на край стола. – Тихая, спокойная жизнь, лишенная всяких стрессов.
– Не буду их осуждать, но такие люди мне, как правило, не интересны, – отвечаю. – Я отношу себя к той категории, которая стремится переписывать реальность. И буду пытаться этому соответствовать.
– Ах, эти мальчишеские амбиции, – хмыкнула Виола, возвращаясь к своей тетради. И что она там постоянно пишет, интересно?
– Почему мальчишеские? – удивленно переспросил я. – Я действительно планирую оставить след в истории и сделать себя бессмертным. Фигурально, разумеется. Ибо вряд ли я действительно застану на своем веку бессмертие, да и, честно говоря, сомневаюсь, что оно человечеству действительно необходимо.
Потому что даже в таких условиях homo извернутся и найдут способ убивать или калечить друг друга. Не заслужили они бессмертия. Но такую щепетильную тему я не горел желанием поднимать.