– Ах ты, зараза очкастая! – вздрогнув, будто опомнившись, Алиса круто развернулась на каблуках и, пылая праведным гневом, кинулась в погоню. Ни секунды не мешкая, я пустился бежать в сторону столовой, периодически бросая взгляд через плечо на разъяренный рыжий ураган.
– Стоять, хуже будет! – доносилось мне вслед.
Да, рыжик, охотно верю. С учетом того, что догнать меня у тебя определенно не получается. Мы уже подбегали к площади, когда я-таки решил поддаться немного. Все так и было задумано изначально, дело совершенно не в том, что я сам потихоньку из сил начинаю выбиваться, нет.
Моя остановка оказалась слишком неожиданной для Алисы, ибо та, с застывшим на лице удивлением, врезалась в меня на полном ходу аки локомотив. Секундное замешательство, после чего она попыталась меня стукнуть, но я успел отстраниться, перехватив руку, и ровно таким же движением, как в первый вечер в «Совенке», прижимаю девушку к себе. Та пыхтит, но не вырывается. Вскоре затихает. И тут я с удивлением обнаруживаю, что ее голова ложится на мое плечо, а сама девушка умиротворенно улыбается.
И вот стоим мы, такие красивые, посреди дороги, прямо около площади, считай, в самом сердце «Совенка». А мимо проходящие и такие же опаздывающие на ужин пионеры удивленно пялятся на того отбитого на голову человека, который рискнул так сблизиться с рыжей угрозой. И я даже не знаю, что дальше делать. Да и нужно ли? Ведь все так хорошо сейчас.
– Алис… Ужин, – напомнил я.
– Да, точно, – тут же отпрянула девушка, старательно отводя от меня глаза. – Пошли.
Она еще постояла недолго, ковыряя в плитке носком сандалии, словно чего-то ожидая от меня, но, так и не дождавшись, сдула упавшую на глаза челку и неторопливо зашагала в сторону столовой.
В какой-то момент захотелось снова схватить этот огонек за руку, но я тут же себя одернул. И так уже за день случилось много чего, еще большей нагрузки могу и не выдержать, не железный все-таки. А то натворю делов, о которых со стопроцентной вероятностью пожалею. И так уже собирался по утру. Хорошо, что Алиса оказалась поумнее, в отличие от меня, которого начало штормить, и который чуть не поддался безрассудным эмоциям.
А что я могу поделать? Я виноват в том, что мне сносит крышу к чертовой бабушке?
Именно поэтому весь оставшийся путь решил держаться от девушки в небольшом отдалении. Мозги постудить.
– Так-так, опять мои пионеры нарушают режим. И кто же это? Жеглов и Двачевская, быть того не может!
Вот ведь, накликал беду своими нехорошими мыслями. А Панамка стояла, скрестив руки на груди, и победно изучала нас своим орлиным взором.
– Чего застыли? Подходите, не стесняйтесь, ругать вас буду.
– Ольга Дмитриевна, мы… – начал было я.
– Обнимались около площади, я это все видела, – закончила за меня Ольга с лукавой улыбкой.
Вспыхнувшая румянцем Алиса, с глазами навыкат, тараном прошла мимо вожатой, параллельно распихивая уже закончившие прием пищи младшие отряды. Вожатая хотела ей что-то вслед крикнуть, но в итоге махнула рукой.
– Ну и зачем? – спросил я, смерив ту осуждающим взглядом.
– За надом. Считай это альтернативным способом воздействия, раз уж в вашем случае ни кнут, ни пряник не работают, – ответила Ольга Дмитриевна, подойдя ко мне с невозмутимым видом и поправив мой галстук.
– Альтернативный способ воздействия у Виолетты Церновны подглядели?
Вожатая в ответ неопределенно хмыкнула:
– Скорее, немного адаптировала. Не забыли еще про дежурство?
– Конечно же нет, – ответил я, напустив в голос важности. – В списке наших с Алисой личных планов это у нас на первом…
– Да-да, я это уже все не по одному разу, и не только от тебя слышала, – не дала мне договорить Ольга. А затем внезапно изменилась в лице, уставившись каким-то совершенно нетипичным для нее взглядом. – Максим, я надеюсь, что ты понимаешь, во что ввязываешься?
– Вы про дежурство? – переспросил я, намеренно скосив взгляд. – Ну, думаю, что там ничего сложного не будет, ходи себе, товарищей отпугивай…
– Да нет, не о дежурстве, – видимо, вожатая поняла, что звучит сейчас слишком строго и заметно смягчилась. – Максим, давай отойдем на секундочку? Чтоб без лишних ушек.
Ох, етижи-пассатижи, это еще что за новости такие? Не нравится мне вот это вот все. Почему-то появилось стойкое ощущение, будто я попал на знакомство с родственниками, и теперь суровый родитель зовет меня поговорить с ним наедине о том, какие последствия меня будут ждать, если обижу его ненаглядную доченьку. Неуютненько, короче говоря.
Панамка облокотилась на перила, продолжая буравить меня взглядом. Я все еще для верности прикидывался дубом, хотя смутно и понимал, что это бесполезно.
– Хотела еще утром об этом поговорить, но решила, что не стоит при Денисе… Понимаю, конечно, что у вас вряд ли есть друг от друга какие-то секреты, но все же хотелось, чтобы обстановка была чуточку более приватной. Очень надеюсь, что ты меня сейчас услышишь. И уж тем более, не будешь рассказывать об этом разговоре нашей рыженькой, – назидательно начала та, стараясь при этом говорить как можно тише. – Максим, я прекрасно отдаю себе отчет в том, что лагерь это такое место, где очень часто молодые люди познают первые ростки любви. И весь сопутствующий этой самой первой любви ущерб.
Блин, серьезно, да? Избавьте меня от этих нотаций, пожалуйста, очень прошу.
– Ольга Дмитриевна, я понимаю, к чему Вы сейчас клоните, но…
– Максим, не перебивай, – вожатая сделала легкий жест рукой, призывающий меня помолчать. – Алиса девушка своеобразная. С ней… не бывает просто. И дело не только в ее характере, есть еще некоторые факторы, о которых она уже сама тебе расскажет, если захочет. Но я уверена в одном – если Алиса полюбит и при этом получит в ответ взаимность, то с ее стороны это, скорее всего, будет навсегда. И у меня к тебе только одна просьба – не делай ей больно. Ей и так много чего пришлось пережить, она этого не заслуживает.
В голове так некстати зазвучала сказанная Алисой утром фраза: «Если хорошо попробовать, то окажется, что иногда можно». Явно ведь подразумевалось, что если я действительно хочу, так сказать, прильнуть к устам, то должен буду сделать что-то такое, что можно будет охарактеризовать, как поступок мужчины ради женщины. Начать добиваться, проще говоря.
И ведь совсем недавно около площади, в момент небольшой заминки после наших объятий, от меня определенно требовалось что-то эдакое. Хотя бы банальная фраза «Знаешь, Алис, ты мне нравишься». И ведь в хорошей истории так и случилось бы. Да только вот это не такая история. И романтик из меня, как из Дэнчика балерина. Посему даже пытаться не стоит.
– Ольга Дмитриевна, – все же попытался возразить я. – Понимаю и уважаю Ваши опасения, но мы с Алисой просто друзья. Не о какой л… – слово застряло в горле, напрочь отказываясь выходить. – Ни о чем таком между нами и речи быть не может.
– Да-да, слышала я уже сегодня подобные заверения, понимаешь, думаю, о чем я, – беззлобно улыбнулась вожатая. – Видишь ли, когда-то Арина Петровна и я обещали ее отцу, что будем за ней приглядывать. И пока что у меня, к сожалению, очень скверненько получается выполнять данное обещание. Поэтому и прошу тебя о помощи. Алиса к тебе очень привязалась, это видно. И мне хотелось бы, чтоб у вас обошлось без слез, истерик и побегов из лагеря. Просто… Я не строю сейчас из себя какую-то умудренную жизнью тетку, но кое-что я все же понимаю. И вижу, к чему все идет. И если ты не уверен, то не давай ей надежду, хорошо? Безответную любовь можно легко пережить, вопреки расхожему мнению, а вот предательство – вряд ли.
– Ольга Дмитриевна, – распрямился я. – Я дорожу нашей сумасшедшей дружбой и не собираюсь ее портить. Поэтому можете быть спокойны. Я точно не буду кидать никаких громких слов на ветер.
Вожатая очень цепко и внимательно смотрела на меня, словно прикидывала, стоит мне поверить или еще дополнительно нотаций накинуть.
– Хорошо, – наконец пришла она к какому-то выводу. – Не подведи ее. Приятного аппетита!
Полагаю, теперь я могу быть свободен. Вымучив улыбку, нырнул в столовую, все еще спиной ощущая взгляд Ольги Дмитриевны.
Да уж, нечего сказать, внезапный диалог. И ничего я по ней не сохну, цитируя нашего местного феодала. Прекрасно понимая, что оба врут безбожно. Только один в силу детской непосредственности, а другой в силу парочки других незначительных обстоятельств. Фигня, всего лишь отсутствие доверия к homo, в результате чего я и потерял веру в химическую реакцию, и того факта, что я, вроде как, не из этого мира. Меня может преспокойненько в любой момент выкинуть в XXI век. А значит и не нужно давать девочке какие-то ложные надежды. Тут Ольга Дмитриевна права полностью и безоговорочно. Потому что тогда чем я буду лучше той, которая раздавила меня пять лет назад?
Взяв ужин, быстренько отыскал рыжих, которые расположились в дальнем углу столовой. Дэнчик, обреченно мусоля остатки курицы и поглядывая на двери столовой, восседал в обществе, разумеется, Слави, Жени и Мику, которая с нехилым энтузиазмом что-то рассказывала. Люблю такую стабильность.
– Чего-то ты там долго, – смерила меня подозрительным взглядом Алиса.
– Ну, ты же знаешь ее, пока не пропесочит основательно все мозги с порядочностью, не отпустит, – бросил я довольно ленивую, но действенную отмазку. – Так что смиренно прошу моего прощения.
– Ну, раз смиренно, то извинения приняты, – ответила за нее Ульянка. – Хотя нет… Конфеты украдешь для меня – тогда точно будут приняты.
– Живот заболит, столько конфет будешь есть, – медленно произнес я, силясь придать этой фразе как можно больше драмы.
– Не беда, – хитро сузила глаза Ульянка. – Ты же у нас медбрат, угля у тебя возьму.
– Вот вы ведь помешались все на этом угле, – вздохнул я, приступая к трапезе. Однако губы у меня против воли растянулись в улыбке.
В глазах Алисы сейчас играло какое-то отсутствующее выражение, как будто она перенеслась мыслями куда-то очень и очень далеко. Но продлилось это не долго, на губах у нее вновь заиграла задорная полуухмылка.