– Ну что, готов к послеобеденному рандеву с кибернетиками? – внезапно спросил Дэнчик.
– Че? – как-то даже непроизвольно вырвалось у меня.
– Понятно, кто-то Ольгу Дмитриевну утром явно не слушал, – нахмурился мой друг.
– Да, действительно как-то не сподобился, – протянул я.
Дэнчик вздохнул с таким разочарованием, скрестив руки на груди, что на секунду показалось, будто из него, в теории, может получиться весьма неплохой вожатый. Вечно недовольный своими безалаберными подопечными.
– Ольга Дмитриевна нас назначила к ним в помощь. Они сейчас сооружают макет корабля из фанеры ко Дню Нептуна. Нам надо помочь им его донести до пляжа и обустроить.
Я не выдержал, присев на корточки и закрыв лицо руками. Приплыли, что называется. Что я там говорил про умение отлынивать?
– Вожатую совсем не волнует, что у меня могли быть другие планы на тихий час, а не помогать этим обормотам? – ругнулся я.
– Раньше надо было говорить, – пожал плечами Дэнчик. – Теперь уже без скандала не отвертишься. Ладно тебе, не устраивай трагедию. Быстро отнесем и освободимся. Это всяко не колонки двадцатикилограммовые таскать.
Я с крайним недовольством еще позыркал в сторону друга, но деваться мне было некуда. Сказанные им слова прозвучали с такой бесцеремонной прямолинейностью, что я понял – схитрить не удастся. Одного бы отправили – я бы еще извернулся, но тут, увы, придется выполнять. Мы ведь обещали друг другу, что будем вместе. Так что я решил сейчас сдаться.
Эх, моя темная сторона, неужели ты не поможешь мне сейчас, когда я так в тебе нуждаюсь? Хотя, когда она проявляла себя по пустякам…
– Ладно, но знай, что я делаю это с большой неохотой, – буркнул я.
– Ой, да брось, будто мне прям так хочется этой ерундой заниматься, – хмыкнул тот.
– Я и не сомневался, что тебе не хочется, но ты сам выбрал путь покорения сердца пионерки-всем-ребятам-примерки. Один только вопрос – нафига меня в это втягивать?
– Потому что ты мой лучший друг, – объявил тот самую очевидную вещь из возможных.
– Ты не сможешь этим вечно манипулировать, – ответил я, поднимаясь на ноги.
– Смогу, – ответил тот, определенно смакуя момент. – Давай одну корзинку, помогу уж.
– Сама любезность, – съязвил я, протягивая тому землянику.
Мы не спеша зашагали по тропинке, ведущей в сторону площади. Я старался не думать о том, что скоро мне придется заниматься очередной лагерной рутиной, стараясь больше занимать голову предстоящим обедом, который я проведу в обществе рыжих. Еще было бы неплохо Аленку цепануть.
Интересно, что же она там такое придумала на завтрашнее утро? Я так легко ввязался в какое-то очевидное сумасшествие, что сам себе удивлялся. С другой стороны, что такого необычного может придумать обычная озорная девчушка? В ее-то возрасте любое, даже совершенно незначительное нарушение запрета вызывает бурю эмоций и чувство приключения. В памяти был еще очень жив случай, как мы с Дэнчиком, когда нам самим было по пятнадцать лет, прыгнули на вечернюю электричку, дабы доехать на ней до конечной и вернуться вечером в поселок. Да только вот мы не учли, что последняя электричка до него не стыкуется с моментом приезда нашей. Нам пришлось удрученно смотреть ей вслед и понимать, что мы на целую ночь застряли черти где, в то время, как родители в полной уверенности, что мы гуляем где-то на соседней улице.
Когда мне в два часа ночи позвонила мама, то я был готов отложить кирпичный завод. Но она просто сонным голосом спросила, не собираюсь ли я домой, на что я, стараясь говорить не трясущимся голосом, сообщил, что мы во дворе со старшими ребятами гуляем. Не помню уже, что конкретно она ответила, лишь пробубнила что-то, да дальше спать улеглась.
И вот, казалось бы, ничего прям такого страшного не случилось. Но в воображении подростка это было прям что-то с чем-то. Возможно, что также и здесь. Да, когда женщина соизволит сходить с ума – это всегда страшно. Но, опять же, я имею дело с подростками. Тем более, довольно безобидными их представителями. Объективно переживать не из-за чего.
На площади неторопливо, торжественно шагало четверо человек. Трещал барабан, ревел горн, то и дело распугивающий желающих понежиться на теплом асфальте площади голубей. Впереди выступала Женя, а за ней вышагивала троица наших помощников.
– Гоша? Почему не в ногу? Женя! Отстаешь! – командовала библиотекарша. – Гоша, ну опять не в ногу! Юра, поправь галстук! Раз-два-три-четыре! Раз-два-три-четыре!
За всей этой процессией исподлобья поглядывали Ольга Дмитриевна вместе с Витей. Возле них крутилась Славя, вчитываясь в какой-то листок и беспрерывно нашептывая себе, видимо, его содержимое под нос.
– Чувствую, мы еще легко отделались, – заметил Дэнчик. – Я тебе со всей ответственностью скажу – маршировать на плацу – одно из самых паршивых занятий из возможных.
Так сказал, будто от того, что кто-то другой работает мне должно стать легче, ага.
Возле столовой шумел третий отряд. Точнее – двое его членов. Аленка и тот парнишка, который был вечно чем-то недоволен во время нашей поездки. Девушка с запалом чеканила ругательства, выставив вперед одну ногу и рубя ладонью воздух:
– Если ты, скотина, хоть один раз еще назовешь меня «дурой», предупреждаю, тебе не поздоровится!
– И что ты сделаешь? – защищался ее соперник. – Подругу свою рыжую натравишь? Или этого, «кавалера» своего? Да на здоровье, я его не боюсь!
– Он, вообще-то, вожатого нашего за пояс заткнул… – робко вставила их подруга.
– И что? – выпятил грудь парнишка. – Я тоже могу, дальше что?
– Ага, может он, – прыснул второй паренек, до этого хранивший молчание.
– Ой, привет, Макс! – внезапно весело махнула Аленка мне рукой.
Третий отряд мигом угомонился и расплылся в максимально дружелюбных улыбках. Детский сад, штаны на лямках.
Мы отнесли землянику к заднему ходу и сдали продукты с рук на руки одной из местных поварих. На удивление, она оказалась довольно молодой и приятной девушкой. Даже как-то странно было. Явно не вписывалась в шаблоны.
Когда мы вернулись к главному входу, то с удивлением обнаружили на крыльце, помимо четверки третьего отряда, Федю Сухова и Толика Полено. Они сидели вдвоем, в противоположном от остальных пионеров углу, с предельно угрюмыми лицами. Однако при нашем появлении Федя внезапно улыбнулся:
– Привет, ребят!
Мать честная, они говорящие!
– Эм… привет, – растерянно поздоровался я. Дэнчик, находящийся в не меньшем шоке, вяло махнул рукой.
– Вы к кибернетикам после обеда? – спросил Федя спокойным, почти что бархатным голосом.
– Ну, типа того, – ответил я. – А с какой целью интересуешься?
– Да нас же с Толиком вожатая тоже к ним подрядила, – объяснил Федя. – Типа, вся мужская половина отряда будет заниматься подготовкой ко Дню Нептуна.
– М-мы еще в по-постановке у-участвуем, – добавил Толик почему-то заикающимся голосом. – Пи-иратов играем.
А, теперь понятно, почему не эту парочку подрядили в нашу дурацкую самодеятельность. Они уже, оказывается, заняты. А я уж было грешным делом думал, что они тут вообще ничего не делают.
– Толь, а ты чего так занерничал-то? – спросил у него Дэнчик. – Мы тут все в одинаковом положении, никто ни над кем смеяться за участие в постановке для детей, вроде, не собирался.
– Да это он не нервничает, логоневроз у него, – ответил за того Федя. Потом как-то виновато нахмурился мохнатыми, низко нависшими бровями. – Вас же это не смущает?
– Нет-нет, что ты, что ты! – хором ответили мы с Дэнчиком.
Покажите мне нормального человека, которого бы это смущало. Подумаешь, дефект речи. Тем более у Толика еще не все так плохо.