– Ох, – почему-то вздохнула вожатая. – Да, слышала я про утренний инцидент… Максим, строго между нами, я прекрасно отдаю себе отчет в том, что Никита Валерьевич – совершенно невозможный человек, но обязательно его было доводить до грани апоплексического удара?
– Ольга Дмитриевна, я, как правило, никого не кусаю, пока меня самого не укусят, – повернулся я к ней.
– В общем… – по какой-то причине Панамке было непросто продолжить разговор. – Больше никаких препирательств с вожатыми. Если появляются какие-то проблемы или признаки предвзятого отношения, то лучше промолчать, после чего обратиться ко мне. И если я сочту поведение вожатого выходящим за рамки дозволенного, то разбираться с ним или с ней буду лично. Это понятно, Максим?
– Более или менее, – недовольно ответил я.
Конечно, требование вожатой было очевидно. Когда это несовершеннолетние имели право отстаивать свои права перед взрослыми самостоятельно? Шутите что ли? Всенепременно свои проблемы нужно решать через более лояльного их представителя. А то ведь, простите, иначе не положено. Хамство. Не защита себя. А именно, что хамство.
Взять бы того человека, который продавил в массы эти двойные стандарты и подвесить за причинное место как можно выше.
– Надеюсь на твое благоразумие, – вздохнула Ольга Дмитриевна. – Ладно, приятного аппетита.
– Спасибо, – хором протянули мы с Аленкой.
– И, на всякий случай говорю, что если вы с этими двумя барышнями планируете какое-то стихийное бедствие, то лучше сразу от него отрекитесь. А то не вылезете из дежурных по столовой.
– Ну что Вы, Ольга Дмитриевна, – сделала подруга лицо кирпичом. – Мы просто их ждем. И совершенно ничего не планируем.
Ой, договоришься ты сейчас, дорогая моя. Хотя, повезло, что вожатая уже не слушала. Такое многозначительное замечание ее бы наверняка заинтересовало.
Вскоре показались и сами рыжие. И если Ульянка вся светилась от восторга, то вот ее наставница вышагивала с крайне недовольным видом и предельно затюканная.
– Дай догадаюсь – она опять примеряла твои предметы гардероба? – спрашиваю.
Алиса пробормотала сквозь зубы что-то невразумительное, стряхивая соринки, приставшие к юбке.
– Генду облагораживали, – неохотно призналась та. – Клумбы поливали и постамент подкрашивали.
– Какая ирония, – усмехнулся я. – Он, поди, в шоке был. Такой разительный контраст с прошлой сменой…
– Да иди ты нафиг! – гордо вздернула нос рыжая и неспешно прошла мимо нас внутрь столовой.
– Чего-то она какая-то нервная, – покачала головой Аленка.
– Ой, да там просто такое было! Мы в краске перепачкались, пошли отмываться, а пока переодевались, то заметили, что за нами какой-то извращенец подглядывает, – захихикала рыжая-младшая. – Ну, как заметили – заметила я, а вот Лиска все так же беспечно переодевалась. Ну а я чего? Все равно уже процесс было не остановить.
Я живо нарисовал в воображении эту картину. Алиса… Мокрая от воды кожа… Никакой одежды… По всему телу прошелся жар, я почувствовал, что стремительно краснею.
– Нет, ну вы только подумайте! – развела руками Аленка. – Макс, вот объясни, почему вы, парни, бываете такими озабоченными?
– Да я… Чего я… – промычал в ответ, закусив пересохшие губы. – Пойдемте есть уже.
Круто развернувшись, я влетел в столовую. Мне хотелось оказаться где-нибудь подальше от посторонних глаз или хотя бы посмотреть на свои руки – убедиться, что они не дрожат, потому что, судя по ощущениями, они тряслись, как у паралитика.
– Чего это он? – донесся до меня вопрос Аленки.
– Да завидно ему стало, сто пудов, – хмыкнула Ульянка. – Сам, поди, был бы не прочь за Лиской подглядеть.
Штирлиц еще никогда не был так близок к провалу. А мелкая пакостница еще никогда не была так близка к верному предположению.
Уже сидящая в гордом одиночестве Алиса выглядела спокойной, хотя я заметил, что периодически она слегка шевелила губами, явно шипя под нос что-то нелестное.
– Приятного, – пожелал я, мило улыбнувшись.
– Что, мелкая уже все в подробностях рассказала? – насупившись, спросила рыжая.
– Что рассказала? – я сделал удивленное лицо.
– Хорошая попытка, Макс, – сострила рожицу Алиса, комкая при этом салфетку тонкими изящными пальчиками. – Предупреждаю сразу – услышу хоть одну сальную шуточку…
– И в мыслях не было, – сказал я, чувствуя, что губы того и гляди сложатся в улыбку. Я сумел сдержаться. А то еще получу сейчас тарелкой с супом-лапшой по голове. И без того нерадостная перспектива становилась таковой еще больше, стоило представить, как я сгребаю с шевелюры все это добро.
– По тонкому льду ходишь, – стул под Алисой скрипнул, что было недобрым знаком.
Видимо, крайне наивно полагать, что мне удастся выйти из этого испытания без ущерба для гордости и рассудка. Я не стал ничего отвечать, дабы лишний раз не провоцировать, заместо этого взял кусок хлеба и небрежно положил на него пару огуречных ломтиков.
Алиса выглядела подавленной, отчего у меня в душе шевельнулось чувство вины. Я ведь должен был сразу вспомнить, как она относится к подобным вещам из-за произошедших с ней событий.
– Слушай, давай вечером улизнем с похода. Погуляем, ты сможешь в очередной раз выкинуть какую-нибудь хрень, а я сделаю вид, что всецело тебя в этом поддерживаю, просто чтобы тебе было приятно.
– Улизнуть и так придется, – откликнулась рыжая. – Ты же сам говорил, что Рома мне сегодня сигареты должен передать, забыл? Ты, кстати, со мной идешь.
Да, тот самый кожаный щегол. Упоминание этого субъекта заставило меня непроизвольно ощетиниться. Что послужило причиной довольно странного взгляда со стороны Алисы.
– Все нормально?
– Угу, – беспристрастно кивнул я, чувствуя, что владевшее мной неприятное предчувствие после первой встречи с Ромой укрепилось.
Девушка пристально изучала мое лицо, выискивая настоящий ответ, но я уже взял себя в руки, спокойно уплетая свой импровизированный бутерброд.
– Ну скажи что-нибудь.
– Что-нибудь.
– Ой, какая шутка. Слушай, Макс…
Еще одна пауза.
– Короче, если ты не хочешь… – проговорила наконец Алиса, принявшись комкать очередную салфетку.
– Не додумывай, пожалуйста, – перебил ее я, не меняя выражения лица.
Наконец-то к нам присоединились Аленка с Улей, избавив меня тем самым от необходимости продолжать этот неприятный для меня разговор.
– Уже воркуете? – хитро спросила рыжая-младшая, награжденная за это свирепым взглядом Алисы.