– Кажется, он нас пока не видит, – тихо произнес я.
– Это хорошо, – процедил Дэнчик. – Какое вообще зрение у быков, не в курсах?
– Могу только сходу вспомнить, что угол обзора у них в районе 330 градусов вокруг своей оси, – выудил я из памяти. – То есть, если мы будем держаться позади, то окажемся в слепой зоне.
– Я же тебя сейчас не об этом спрашивал…
– Что вспомнил, то и вспомнил! – рыкнул я.
Увы, мой эмоциональный всплеск привлек внимание Ануфрия. Тот задрал голову, отчего мы с Дэнчиком, синхронно пискнув, толкаясь и матеря друг друга, нырнули за ближайшую елку. Несколько секунд бык прислушивался, потом зашагал дальше по просеке в неизвестном направлении. Я был уверен, что он пройдется немного и вновь примется за еду. Но Ануфрий продолжал идти, слегка покачивая белым хвостом с грязной кистью на конце. Обрывок привязанной к рогам веревки волочился за ним по траве.
– Быченька, стой… – промямлил Дэнчик.
Увы, «быченька» и не думал тормозить. У него был такой вид, словно он знает, куда и зачем идет, и знает также, что путь предстоит далекий. Ну, я надеялся, что я все же не зря на втором курсе ходил на зоопсихологию. Понимание этого факта заставило меня пойти на риск. И выскочил из-за сосны, закричав что есть сил:
– Пафну… Авдотий! Бляха-муха… Ануфрий!
Тот остановился и посмотрел на меня через плечо. Застыв на месте, я наблюдал как бык медленно поворачивается всем корпусом на сто восемьдесят, после чего подхлестнул себя хвостом и шагом двинулся в мою сторону.
– Ну нахер, – сделал вывод я и большими скачками понесся назад в ельник, к очень желающему заржать другу, но сдерживающимся из последних сил из чувства солидарности.
– Ну, ты пытался, – шепнул Дэнчик.
Ануфрий потерял меня из виду и, потеряв интерес к дальнейшей погоне, продолжил свое шествие в сторону ельника, периодически глухо и тревожно мыча. Нам только и оставалось, что следовать за ним, держась на почтительном расстоянии. Снова начались блужданья по лужайкам и прогалинам. Не было даже никаких предположений, когда этот крестовый поход может закончиться. Словом, мысли были не самыми радостными. Просто так тупо идя за быком можно плутать до бесконечности. И толку от этого? Забредем только по итогу в какую-то совершенно невообразимую глухомань. И спасать уже придется не только несчастного быка, но и нас до кучи.
Но вот очередной ельник кончился. Ануфрий пересек узкий луг и пошел к пологому бугру, где росли редкие высокие, как мачты, сосны и белели то здесь, то там стволы берез. На склоне этого бугра животное остановилось и опять замычало очень тихо, словно боясь, что его услышат. Постепенно настороженность его исчезла, голова понуро опустилась и вот он уже улегся к нам спиной, став похожим на большой черный валун, облитый в нескольких местах известкой.
– Отдохнуть он прилег, скотобаза, – ругнулся Дэнчик.
– Дэн, это все без толку, – присел я следом за Ануфрием. – Предлагаю разворачиваться. Славя не скажет, что из-за тебя бык сбежал, следовательно, и отвечать тебе не придется. А Глеб там уж его как-нибудь отловит.
– Ну, хорошо, уйдем мы. А что делать с презрением к самому себе? – вкрадчиво поинтересовался друг.
– Какое презрение? – всплеснул руками я. – Я, блин, лечу животных, а не укрощаю их! Ты вообще футболист! На кой черт нам вообще надо было в это ввязываться – тайна сия велика есть. Надо было не слушать тебя, а сразу к Глебу идти, только время зря потеряли.
Тут как назло вспомнилось, какое восхищение во взгляде было у Алисы, когда Глеб сообщил, что Ануфрий слушает только его. Меня опять кольнула эта дурацкая ревность.
«Твою дивизию, она тебе в любви вчера призналась! И явно устроила эту сценку, чтобы тебя позлить! Не ведись на поводу у эмоций, подумай головой, ради всего святого! У тебя нет причин ревновать! Да и вообще – определись уже, чего ты хочешь!».
Чего я хочу… Чего я хочу… Я попеременно переводил взгляд то на веревку, привязанную к рогам Ануфрия, конец которой затерялся где-то в траве, то на тонкую сосенку, возле которой устроился бык. Так-так… Если взять яйца в кулак, подкрасться и привязать его к этой сосенке, тогда можно быть уверенным, что Ануфрий не уйдет, если, конечно, его опять не раздразнить. Воображение тут же услужливо нарисовало картину, как я подкрадываюсь к быку, а тот вскакивает и бросается на меня. И спрятаться негде, только пни, да редкие деревья с гладкими стволами…
Возникший в голове образ Алисы сейчас весело хихикал, насмешливо кривя губки. Словно проверял на прочность, из серии, долго еще титьки мять будешь или, может, уже что-то сделаешь? Отмазки-то, почему ты не стал идти на риск, всегда можно придумать, а вот рискнуть по-настоящему – уже не каждому дано. И неужели ты будешь искать отмазки, вместо возможностей? Тем более, когда одна такая возможность более, чем представилась?
Дожили, уже с воображаемой Двачевской разговариваю. Как там это явление называлось? Тульпа, если ничего не путаю. Ну, зато, кстати, помогло. Я решился…
Маленькими, чуть заметным шажками, то и дело останавливаясь и задерживая дыхание, я начал подкрадываться к Ануфрию.
– Макс? – уставился на меня Дэнчик. – Максон! Ты куда? Чего удумал, бешеный?
Надеюсь, что, хотя бы, не последнее, что я удумал в этой грешной жизни. Особо я все же решил не рисковать, поэтому чем ближе я подходил к быку, тем все больше укорачивал шаги и увеличивал остановки. Вот до Ануфрия оставалось в районе пяти метров. Минуты через две это расстояние сократилось до трех, еще некоторое время спустя я уже стоял возле сосенки так близко от быка, что при желании мог протянуть руку и дотронуться до его лоснящейся шкуры, туго обтягивающей каждый мускул. Но такого желания, разумеется, не было.
Ануфрий не двигался. Лишь округлые бока его слегка подымались и опускались от дыхания. Я принялся лихорадочно шарить глазами по траве, отыскивая веревку. Вскоре я-таки смог обнаружить ее конец недалеко от ног. Не сходя с места, я очень медленно присел, и практически бесшумно дотянулся до веревки. Потом начал также медленно подниматься. Веревка потащилась за рукой, легонько шебурша по траве. Уши Ануфрия шевельнулись. Поняв, что если я и дальше буду медлить, то со стопроцентной вероятностью закончится это немного испачканными штанами, я резко потянул веревку к себе, в одну секунду обмотал ее вокруг сосенки и сделал первый узел. Ануфрий повернул голову в мою сторону. Нужно было срочно делать второй контрольный узел и валить к такой-то матери.
– Но-но у меня! Ты не очень-то… – слабеньким голосом просипел я.
Руки от волнения затряслись, я уже дальше больше поглядывал не на веревку, а на стремительно стервенеющего быка. Неизвестно каким чудом просунув-таки конец веревки в петлю, я резко крутанулся и стартанул назад к ельнику. За спиной раздалось ужасающее «хух», бык вскочил на ноги. «Я не успею», – мелькнуло у меня в мозгу. Но никакого топота я не слышал, да и сам уже был в относительной, если можно так сказать, безопасности.
– Макс! Макс! – засуетился Дэнчик. – Ну ты, блин, даешь! Я аж тут чуть со страху не помер, представляю, какой у тебя там был спектр эмоций.
– Да ладно, – киваю, стараясь не обращать внимания на стекающую между лопаток холодную струйку пота. – Подумаешь. Кому сейчас легко?
Ануфрий стоял на прежнем месте. Через несколько минут он снова лег. Веревка крепко удерживала это чудовище около сосенки. Миссия была выполнена.
Не, ну сипец, конечно, полный! Это что за отдых такой – то по деревьям лазаю без страховки, то бешеных быков привязываю. Мне за это явно полагаются какие-то дополнительные выплаты.
Не успел я полностью расслабиться, как из чащи послышался какой-то шум. Едва различимые людские голоса. Кажется, кое-кто нас уже искал. Оно и понятно – прошло куда больше намеченных Дэнчиком тридцати минут. Уж час с лишним мы точно тут провозились.
– Эй! Сюда! Сюда! – закричали мы хором.
Первой из леса показалась Ольга Дмитриевна вместе со Славей. Активистка тут же кинулась другу на шею, а вожатая в немом удивлении переводила взгляд то на нас, то на преспокойненько лежащего Ануфрия.
– Вы его привязали? – наконец смогла выдавить она.
– Макс его привязал, – честно ответил Дэнчик. – А я так… помогал.
– Мне не послышалось? – донесся до нас голос Глеба. – Макс, да ты прямо человек без нервов. И корову на раз-два вылечил, и быка дикого приручил.
– Да какой там приручил, – выдыхаю. – У меня до сих пор все поджилки трясутся.
– Это ничего, – хмыкает зоотехник, хлопнув меня по плечу. – Как он только отвязался, я же был уверен, что крепко его…
Глеб подошел к поднявшемуся с земли Ануфрию, и тот потянулся губами к карману его штанин, из которого торчал кусок хлеба.
– Молодец, Макс, – услышал я такой уже родной голос.
Обернулся. Алиса. Стоит, довольная. Рядом с ней суетится Ульянка, определенно горящая желанием подойти к быку поближе, но самую малость стремающаяся.
– Ну а как же, – тут же выпрямился я. – Я, знаешь ли, тоже… ого-го еще.
– Да знаю я, – хмыкает девушка. Затем в нерешительности опускает свои янтарные глаза в пол. – Может, мы все-таки поговорим?
Поговорим. Конечно поговорим. Я быстро оцениваю обстановку, вижу, что Панамка полностью занята беседой с Глебом и Славей, Дэнчик уже начал безобидно издеваться над рыжей-младшей по поводу «быченьки», поэтому беру Алису за руку, и мы тихонечко, бочком, протискиваемся поглубже в ельник и, не отпуская друг друга, бежим как можно дальше от всей этой уже порядком задолбавшей суматохи.
========== ДЕНЬ 7. ФАНТОМ ==========
Все же мое непринятие химической реакции исходит не только из моего личного опыта. Хотя по большей части и из-за него, признаюсь. Но сторонние наблюдения тоже сыграли свою роль, и немаленькую. А уж навидался я всякого. И одна история запомнилась мне прям очень хорошо. И дело даже не в том, что рассказали мне о ней относительно недавно. Просто очень уж она интересная. Даже с каким-то налетом своеобразной мистики. Но в то же время и очень простая, которая в теории может произойти почти с каждым из мужской половины homo. Кроме разве что редких по нынешним временам извращенцев-однолюбов-романтиков. Ну и еще небольшой категории людей, вроде вашего покорного. И осознание этого немного напрягает, честно скажу. Уж по крайней мере я могу с уверенностью заявить, что горжусь тем, что со мной такая херня не произошла бы ни под каким соусом. Ну, я и поумнее буду, чем главный герой этой истории.