В животе ухнуло, и вот мы оказались недалеко от сцены. Там я тут же увидел Алису, с блаженной улыбкой положившей голову на плечо очередной вариации нашего Пионера, который играл ей что-то до боли знакомое на гитаре. Стоп, Двачевская способна на проявления нежности? Без малого, это меня удивило даже больше, чем все остальное произошедшее за сегодня. И ведь у нее даже как-то лицо изменилось. От той рыжей фурии не осталось и следа, сейчас она казалась такой красивой, настоящей, словно ангел, которого хотелось защищать… Интересно, наша Алиса смогла бы поверить в происходящее сейчас здесь, на наших глазах?
– Некоторые из нас не такие аутисты, поэтому не теряются, а сразу берут быка за рога, – пояснил Пионер, следя за происходящим на сцене действом. – Этот, например, в реальной жизни был богатеньким сынком, вставшим на путь исправления. Правда, толку от этого исправления уже, ровным счетом, никакого, но все же.
Я почему-то не удивился. Кто еще мог с легкостью охмурить нашу бандитку, если только не сопоставимый ей по наглости и уверенности в себе человек?
– Едем дальше, там будет мое любимое, – объявил Пионер.
Мы оказались около одного из домиков лагеря. Вокруг стояла благоговейная тишина, нарушаемая лишь пением сверчков и… всхлипами?
– Что там такое творится? – с опаской спросил Дэн.
– А вы загляните в окошко, и узнаете, – лицо Пионера исказила совсем недобрая, почти что безумная ухмылочка. – Только сразу предупреждаю – это очень жирный спойлер.
Мы с Дэном переглянулись, словно ища друг в друге надежду на то, что кто-нибудь из нас сейчас придумает причину не заглядывать туда. Но любопытство, как известно…
Одна из половиц на крылечке скрипнула, но плачь моментом не прекратился. Наоборот, он будто стал даже сильнее. Была-не была.
Внутри мы увидели пионера, который крепко обнимал что-то большое, обернутое в простыню. Заляпанную кровью простыню. Я нервно сглотнул, когда в темноте комнаты разглядел два фиолетовых хвостика, выглядывающих из-под белой ткани…
– Порой смены оканчиваются весьма трагично, – безразлично пожал плечами Пионер. – Безответная любовь творит страшные вещи. Знаете, сколько раз эта бешеная вскрывалась на моих руках? Кошмар. Это уже даже становилось смешно. У меня одно время развлечение было – как быстро я доведу ее до суицида. Впрочем, оно мне уже через пару витков наскучило.
Меня передернуло от отвращения. В том, что Пионер далек от адекватности сомневаться не приходилось, но теперь я четко понял, что это не просто неадекват, а совершенно невменяемый психопат.
– Намеренно доводить человека до самоубийства… Что ты за урод такой?
– Какой есть, – пожал плечами Пионер. – Впрочем, даже это не самый худший вариант развития событий.
– Я даже не хочу знать, что может быть еще хуже, – проскрипел зубами Дэнчик.
– А придется. Вы должны понимать все прелести вашего положения. Потом спасибо скажете, – глухо ответил Пионер. И скачок повторился.
В этот раз мы оказались напротив домика Ольги. И что-то мне сразу показалось странным. Ибо если не брать в расчет неожиданно громкое стрекотание сверчков, то в остальном вокруг стояла подозрительно гнетущая тишина. Фонари не горели, ни в одном из домиков не был зажжен свет, да и вообще не наблюдалось никаких признаков того, что в «Совенке» в принципе кто-то есть. Взглянул на Дэнчика, тот нервно тряс головой, приходя в себя. Интересно, а Пионер не мог тронуться умом как раз из-за подобных перемещений? Просто если так, то я вообще не удивлюсь.
– Ну и что мы должны здесь увидеть? – требовательно спросил я.
– Помните, я говорил, что безответная любовь творит страшные вещи? – дьявольская улыбка заиграла на его скрытом челкой лице. – Обернитесь, и вы увидите, какие страшные вещи может сотворить ревность!
Я всем нутром чувствовал, что делать этого не стоит ни в коем случае. Послать сейчас этого гада куда подальше, потребовав немедленного возвращения в наш цикл. Но крик Дэнчика, крик искреннего ужаса, заставил меня повернуться. Холод продрал все тело, в висках больно стрельнуло, и я упал коленями на сырую землю.
На дереве напротив висела подвешенная на связку из нескольких пионерских галстуков Двачевская…
– Доигралась, бедная, – вздохнул Пионер.
Его слова вывели меня из оцепенения. Обуреваемый неожиданно нахлынувшей животной яростью, я заставил себя вскочить и тут же, особо не соображая, что делаю, наотмашь врезал тому в челюсть. Не ожидавший такой прыти Пионер упал оземь, но сохранив свою безумную улыбку. Мне было абсолютно плевать, что теперь меня ждет дальше из-за моих действий. С меня было уже довольно.
– Больно, – проскрипел Пионер. – А ведь это даже не моих рук дело…
– А ну вернул нас назад, ЖИВО! – заорал я.
– Хорошо, хорошо, – Пионер еще раз потер место удара, и сделал щелчок.
Стоило нам вновь оказаться дома, как Дэнчик тут же побежал к окну. Его все же вырвало. А я только что сейчас полностью осмыслил произошедшее. Ужас будто сковал все тело стальными цепями.
– Зачем… Ты нам все это показал? – сдавленно спросил я у Пионера, тщетно прогоняя из глаз образ мертвой Алисы.
– Чтобы вы не думали, будто «Совенок» это Райские пущи, – ответил тот. – И чтобы вы понимали, что в теории вас может ждать. Считайте, что это мой подарок. Большинство тех, кто помнит предыдущие витки без малого убили бы за такую информацию. И последнее напутствие – вам предстоит пережить не один десяток смен, так что расслабьтесь и наслаждайтесь пионерской жизнью. Можете делать тут все, что душе угодно, вам за это ничего не будет. Хоть устраивать техасскую резню бензопилой. К слову, оную можно будет найти на вещевом складе. Только особо не расшаркивайтесь с младшими отрядами – они очень громко кричат.
Это стало последней каплей. Причем, что для меня, что для Дэнчика. Не сговариваясь, мы с двух сторон атаковали Пионера, но тот испарился в воздухе, поэтому мы с размаху врезались лбами друг в друга. Домик обволокла дымка, сквозь которую проступал злорадный смешок. Но он исчез, как только дымка полностью растворилась.
Некоторое время мы просто сидели в тишине на полу. Я все старался унять дрожь по всему телу. Хотелось свернуться комком, забиться в темный уголок и больше никогда оттуда не вылезать. Если еще каких-то полчаса назад «Совенок» казался если не Раем, то хотя бы очень приятным местом, то теперь я даже не знал, что и думать. После всего увиденного…
Так, стоп. Пауза. Не сходить с ума. Ответственность за наши действия и за будущее в любой реальности несем мы сами. Как там Конан Дойл писал? «Человек сам творец своей славы». Пусть в других циклах и могли случиться подобные трагедии, но не в нашем. Я не позволю ни себе, ни кому-то еще допустить просчет. Я ведь врач, в конце концов, для меня ошибка – непозволительная роскошь. Мы с Дэном все сделаем так, как надо. И, может быть, в таком случае у нас будет шанс выбраться.
Так что вывод один – прочь все сомнения! Взвейтесь кострами, суки. Повоюем еще.
А еще я вдруг понял, что очень хочу есть. От такого стресса аппетит ни на шутку разыгрался. Тем паче, что за ужином я толком ничего и не съел.
– Дэн, как думаешь, столовая открыта? – спросил я.
– С нами произошел невиданный трындец, а ты о пожрать думаешь? – скептически уточнил тот.
– А чего теперь, убиваться сидеть? – пожал плечами я. – Предлагаю проветриться до столовой, стырить пару булок и вернуться. Хуже не будет.
– Да уж, блин, – его снова передернуло от каких-то мыслей. – Ладно, ты прав, пойдем. Только что будем делать, если она все же закрыта?
– Да вряд ли, – неуверенно предположил я. – Тут же Рай коммунизма, все общее. Наши родаки даже квартиры, насколько мне рассказывали, на замок не закрывали. Тут, думаю, та же история.
– Резонно. Ладно, минутку только погоди.
Дэнчик подошел к своему баулу и вытащил оттуда простыню.
– Туда сложим все честно награбленное, а то не по карманам же распихивать, – пояснил он.
Я согласно кивнул. Ну, а если столовая будет все же закрыта… Вскроем, чего уж там. Там, вроде как, ничего сложного. Чик-пык, готово. Главное только, чтобы без приключений. Хватит на сегодня.
========== ДЕНЬ 1. КУРС ЮНЫХ МЕДВЕЖАТНИКОВ ==========
«Совенок» уже полностью оказался во власти приятного летнего вечера. Из домиков то и дело раздавался счастливый детский смех, а по пути еще периодически встречались пионеры постарше, которые суетливо пытались успеть закончить за сегодня свои дела до отбоя. Вдалеке мы краем глаза заметили наших неугомонных кибернетиков, которые о чем-то переругивались. Видимо, этим вечером данные пытливые научные умы не смогли прийти к какому-то взаимному соглашению. Что сулило лагерю еще больше безумных экспериментов от этой парочки, в попытках доказать свою правоту.
Боязливо оглядываясь по сторонам, я выпускал под ноги струйки пара из электронки. Хотелось бы еще вставить дополнительно наушники, но те приказали долго жить. Пришлось оставить их заряжаться в домике. Поэтому потоку ненужных мыслей ничего не мешало в этот раз. Мне были знакомы избитые фразы о страхе, который, как электрошок, встряхивает нервную систему человека. Слышал я и о том, что человеческая кровь «стынет в жилах», как «сердце выпрыгивает из груди». Но я совершенно не был готов к тому, что это не книжные метафоры и такое может однажды произойти и со мной.
– Меня вот чего напрягло, Макс, – смурно заговорил Дэнчик. – Почему этот Пионер сам не договорился поменять себя на кого-то? Это ведь логично. Тем более, что у него всяко была возможность. Тебе это не показалось странным?
– Мне кажется странным вообще все, что в последнее время происходит, – ответил я. – Особенно то, что я умудрился созерцать два трупа людей, с которыми я общался. Пусть они и были в другой реальности. Хватит об этом. Не хочу вспоминать.
– Не ты один, знаешь ли, – напомнил Дэнчик. – Меня тоже до сих пор трясет. Но я считаю, что нам надо это обсудить. Все взвесить.